Уфимский музей - с уездной теплотой, без столичного лоска. Торопливый экскурсовод в пустом музее, в котором некуда спешить, оправдывается тем, что раньше было больше посетителей. Ступаем по паркету в нелепых тапочках по залам и комнатам, хранящим верность ушедшему времени. Лиловые картинки а-ля Ватто. Розовые ленточки перед диванами, креслами и стульями - как колючая проволока от хищных глаз современного человека. Маленькие комнаты, небольшой зал с зеркалами. Поднимаемся на второй этаж и видим цветные фотографии Уфы начала XX века (парадоксально, да?). Деревянная переправа через р. Белую вместо автомобильного моста. Мечеть и церкви в цвете. Подходим к директорской двери. Гостеприимство - это же так просто: Не во всех музеях она чувствуется, но этот пустой музей Аксакова и этот человек, Михаил Андреевич Чванов, гостеприимны. Пустые музеи полны тепла, а заполненные музеи бывают пусты: в них нет души музея. Они похожи на супермаркеты от искусства, где каждый выбирает себе товар для рассматривания. Музей Аксакова - другой. Он, как темная лестница, ведущая к свету, где каждая скрипучая ступенька приближает нас к намеченной цели: узнать и услышать.

- Михаил Андреевич, как вы можете объяснить парадоксальное появление Аксакова в первой трети XIX века. Влияние западных, либеральных идей, декабристы:и вдруг - С.Т. Аксаков? Возврат к корням, к традиции:к Востоку, наконец.

- Прямо скажем, что это промысел Божий. Фамилия Аксаков - тюркская по своему происхождению. "Аксак" - означает "хромой". (Вспомните тюрск. "Аксак Тимер", перс. "Тимур Ленг - Тамерлан", означающее "хромой Тимур" - "железный хромец"). Посмотрите на портрет Аксакова: совершенно ясно, что у него есть тюркские корни. В XIV веке его предки пришли на Русь, им дали надел где-то под Новгородом. Предки Аксакова служили "белому царю", охраняли границу. Это было обычным явлением: приходили с Орды тюрки, им давали наделы и говорили: охраняйте границы. Так постепенно появлялось дворянство. Вот почему появилось так много тюркских фамилий среди русского дворянства. Аксаковы, Булгаковы, Карамзины, Державины, Юсуповы. С течением времени, и может быть, под влиянием Запада бывшие тюрки забыли о своих восточных корнях. Хотелось быть западных кровей: этого не избежали и Аксаковы. Они придумали легенду о своем происхождении от варяга Шимана. Однако прошло время, и эти дворяне, сами того не подозревая, вернулись на свою малую родину, но вернулись они уже глубоко русскими, православными. На генетическом уровне в них осталось это тюркское начало. Однажды мы беседовали на эту тему с Таджуддином (верховным муфтием ЦУМ РФ). И он мне сказал: посмотри, С.Т. Аксаков усы брил, а бороду - нет, то есть поступал, как истинный мусульманин, совершенно не задумываясь об этом. Его сказка "Аленький цветочек" - восточная по своему характеру, хотя она считается русской. Может быть, по божьему промыслу Аксаковы пришли сюда, в Башкирию.  Аксаков стал великим русским писателем. Сыновья Аксакова, славянофилы, великие русские националисты - они по крови больше тюрки, чем русские, потому что их мать, жена Аксакова, была полутурчанкой, дочерью турецкого эмира. Эта великая русская семья - тюркская по происхождению. И не надо здесь больше ничего придумывать: вот оно евразийство! Аксаковы родились на стыке Европы и Азии. Смысл евразийства именно в этом. Почему русский народ относится несколько предвзято к евразийству? Мне ли говорить о предательстве русской дворянской интеллигенции по отношению к своему народу, когда она создала "народ в народе", настроенный по-западному. Почти вся официальная история Руси написана западниками, правда, иногда с позиции "ура-патриотизма", что не меняет сути дела. Вспомним надуманное противопоставление "русских - татар" на Куликовом поле.

- Аксаковы осознавали себя носителями евразийского начала? Тогда не было такого термина, но ощущали они свою "срединность" между Востоком и Западом?

- Да, тогда не было такого понятия: евразийство. Что касается второго значения - да, безусловно! Термин "славянофильство" в принципе можно сопоставить с "евразийством". Не было бы Аксаковых-славянофилов, не было бы и евразийцев - Георгия Вернадского, Петра Савицкого. Это для меня совершенно ясно. Аксаковы понимали свое "евразийство" где-то глубоко, на генетическом уровне. Если бы они не вернулись в приуральские степи, у них бы не проявилось этого качества, этого мировоззрения. Неслучайно историк Н.И. Карамзин родился недалеко от Симбирска (где около трети населения составляют татары), знаменитый русский поэт Г. Р. Державин - в Казани, а Аксаков - в Уфе.

- Сыновья Аксакова были родоначальниками славянофильства. Ваше к отношению к Аксакову, как к отцу Ивана и Константина, и непосредственно к самому славянофильству.

- Я в свое время был очарован славянофилами, их движением. Но, к сожалению, славянофильство позже выродилось в панславизм, попытку объединить по принципу славянской крови то, что объединить невозможно. Немало сил своих я положил, путешествуя по Балканам, по Сербии и по Болгарии. В то время в Болгарии бегали с лозунгами: "Лучше турки, чем русские!", "Не те нас освободили!". Славянские народы вспоминают о России, когда оказываются на горячей сковородке. Объединение на крови невозможно и не нужно. Мы долгое время воевали с немцами, но я никогда не видел той жестокости, с которой единый по происхождению народ, югославы, истреблял друг друга. Сербы, хорваты, боснийцы - их разделил религиозный принцип. Возможно, это обаяние славянофильства и подвигло русское общество на эти Балканские кампании. Россия вступила в Первую мировую войну, пытаясь защитить Сербию. Противоречия между славянами сейчас огромны. Чехии гораздо легче объединиться с Германией, чем с Россией, нынешней Украине - с Гондурасом, чем с Россией, и.т.д. Однако славянофилы не были шовинистами, они не ставили себя выше других, они скорее были готовы пожертвовать собой ради объединения славянских народов.

- Аксаков был современником Александра Пушкина и Николая Гоголя, но они реализовали себя и стали известны намного раньше, чем Аксаков. С чем это связано?

- Во-первых, наверное, это связано с какой-то сверхответственностью Аксакова перед читателями. Он себя не считал писателем. Его подвигнул написать свою первую "вещь" Гоголь. А, во-вторых, секрет творчества Аксакова - это какая-то великая тайна. Произведения Аксакова настолько безыскусны: они описывают то, как человек ловил рыбу ("Записки об ужении рыбы", 1847), но начинаешь читать и не можешь оторваться. Это тайна простоты. Даже Пушкин в "Капитанской дочке", даже в то время, когда Аксакова еще не считали писателем, использовал его очерк "Буран".

- Современное осознание творчества Аксакова, нынешнее к нему отношение, отношение к его наследию: Каково понимание и внимание общественности к роли Аксакова в русской литературе и культуре?

- Если взять примитивный пример: многие начальники стараются мне льстить, нашептывая: "Не было бы тебя, не было бы Аксакова. Был какой-то пятидесятистепенный писатель, а ты вот взял его и поднял". Но я думаю, что всему приходит свое время. Наверно, пришло время, чтобы России вернулся Аксаков. Например, я - писатель, и у меня всегда была какая-то досада, что никому не было дела до Аксакова. Я вынужден был включиться в дело возрождения наследия Аксакова даже вопреки какой-то своей воле, однако я втянулся и, неожиданно, это дело стало для меня главным. Вы находитесь в обыкновенном провинциальном музее, здесь чувствуется недостаток финансирования. Поэтому я создал Аксаковский фонд, в котором состоят художники, писатели, предприниматели, руководители предприятий. Это, может быть, парадокс Евразии, но башкир и татар у меня в фонде больше, чем русских. Мусульмане мне помогают чуть больше, чем русские.

Президент республики Башкортостан Муртаза Рахимов всегда меня поддерживал, благодаря ему создана Аксаковская гимназия, учреждена всероссийская Аксаковская премия, создан историко-культурный центр "Никольский храм". Президент РБ старается посещать Аксаковские праздники. В.Распутин, у которого поначалу о Башкирии были представления, что это чуть ли не вторая Чечня, был просто поражен. На этот многонациональный праздник приезжают русские, башкирские, татарские, марийские, мордовские, чувашские ансамбли. Они приезжают, потому что это им интересно. Поэтому я считаю, что Аксаковское движение приобрело общероссийский и международный уровень, к нам едут из-за рубежа. Ко мне приезжала огромная делегация писателей из Ближнего Востока во главе с генеральным секретарем Всеарабского союза писателей. Я ездил в Сирию, был на Голанских высотах. Я горжусь этим сотрудничеством.

Самое страшное из того, что я сейчас вижу, это то, что у нас нет ни национальной идеи, ни идеологии, ни понимания. У власти сейчас кучка западников, за которыми стоят умные люди. В России есть две реальные силы, каждая из которых сейчас больна по-своему. Это православие и ислам. Некоторые круги пытаются их стравить, и на их пепле построить свой новый мировой порядок, потом оставить здесь определенное количество людей для нефтевышек и снимать барыши. Наше отечественное телевидение пытается создать сказку о так называемом "исламском фундаментализме". Создается террорист Бен Ладен, потом начинается борьба с ним, и.т.д. Самое страшное, что все эти шахиды наивно полагают, что они служат исламу. Но, в итоге, оказывается, что они служат совершенно посторонним силам. Поэтому скромная задача, задача Аксаковского движения - на каком-то отдельном участке Земли противостоять этим негативным процессам.

Атеизм сделал своё страшное дело: сейчас в веру, в православие и ислам, приходят новые люди, которые сами немного террористы и радикалы. Они православнее Иисуса Христа, они правовернее пророка Мухаммада. А когда им говоришь, что Исус ("Иса" в мусульманстве) - один из самых почитаемых пророков в исламе, они пожимают плечами: для них это полное откровение. Террористка Зарема Мужахоева никогда не читала Коран. Один мой знакомый военный аналитик, его застрелили в Хорватии, встречался с Ахмадшахом Масудом, одним из значительных мыслителей в Афганистане, и спросил у него, что самое страшное ждет нас сейчас. И Масуд ответил ему: "Самое страшное ждет нас, когда ислам подменят лжеисламом, и от имени ислама будут твориться самые страшные дела". Масуда неслучайно убили, он очень многим мешал.

- Как Вы оцениваете нынешнюю политическую ситуацию в Башкирии и в России. Как Вы относитесь к дурной бесконечности популистских мнений ряда политиков?

- Сейчас в РБ проходят некоторые нездоровые, опасные процессы. В СССР сумасшедшие сидели в сумасшедших домах. А сейчас они возглавляют различные партии и движения. Возьмем, к примеру, последние события. Еще никто не собрался, а в СМИ уже объявлено, что завтра соберутся 30 тысяч "оранжевых" и пойдут брать Белый Дом (здание правительства РБ). Кому-то ведь надо разжигать эту рознь?!

- Реально ли создание открытой общественной организации, движения, основанного на идеях евразийства, принципах положительных, государствообразующих, которое будет противостоять этим негативным явлениям политической жизни?

- Да, нужно создавать именно такое движение. Учитывая настороженность власти, это нужно делать открыто, нужно разговаривать с властью так, чтобы она поняла ясность положительной идеи евразийского движения.

- Принимая во внимание, все, что Вы сейчас сказали, может ли евразийство стать национальной идеей России?

- Только евразийство и может. Современное евразийство продолжает нести идеи великих деятелей начала и середины XX века: Николая Трубецкого, Петра Савицкого. Я был на могиле Савицкого. Их беда была в том, что они осознали в себе евразийство, будучи уже географически далеки от России, в эмиграции. Их прозрение было поздним. Но, чтобы оно было не напрасным, мы должны продолжать их дело, несмотря на всяческое противодействие. Мы должны помнить, что была уничтожена целая евразийская страна. И мне любопытно узнать, знает ли наше руководство разницу между понятиями "евроазиатская" и "евразийская" страна. Эти понятия не противоречат друг другу. Однако можно быть сугубо прозападной страной и быть евроазиатской страной. А в евразийском государстве нужно быть евразийцами по убеждению.

Взаимопроникновение политики и культуры, как сейчас оно необходимо! Мы начинаем говорить о политике, постоянно ссылаясь на культуру. Беседуем о культуре, сворачиваем на политику; это нормально. Наступает время чудес. Громкие имена возникают из безвестности за несколько дней, политико-культурные движения превращаются в партии. Наследие писателей превращается в лозунг, имена в знамена, стихи - в орудие пыток. Насколько иллюзорны наши попытки что-то изменить? Насколько сильно в нас чувство культуры? Насколько сильно в нас чувство ответственности за многообразие нашей культуры? Своим бесчувствием мы превращаем музеи в гробницы умерших авторов. Ради чего сплотиться? Культура не может в одиночку объединить миллионы. Ей необходима политика, идеология, которая бы сплачивала народы. Но при этом мы не должны понимать все догматически, в нашей воле принимать во внимание множество мнений. И такие люди, честные, искренние, открытые, как Михаил Чванов, которые посвящают свою жизнь служению культуре, сохранению наследия российских писателей, жизненно важны для России на этом сложном этапе нашего развития. Среди тысячи политических мнений, водоворотов цветов и знамен, демонстраций и манифестаций, программ и внушений мы не должны потерять своей искренности, своей нерастраченной самости. Не надо вступать в толпы, надо вступать зряче, в то, во что веришь. Как Аксаковы, мы несем в себе многие противоречия, бессознательно мы соединяем многие культуры. И, как С.Т. Аксаков, мы должны их в себе примирить, приобрести новое качество цельности, которое, я так в это верю, поможет нам уцелеть в нарождающемся тысячелетии.