Больно душевные душевнобольные

5 июня в столичном клубе «Джусто» философ и политолог, лидер Международного Евразийского Движения Александр Дугин представил публике свой новый доклад «Русское коллективное бессознательное». Данная лекция явилась продолжением цикла «Археомодерн», в рамках которого философ презентует одноимённое авторское учение. На этот раз уточнению и развитию подверглись аспекты учения, связанные непосредственно с русской структурой, русским национальным бессознательным, вечно живой русской архаикой.

В первой части лекции доктор Дугин бегло осветил основные моменты, а также исторический и интеллектуальный контекст системы немецкого психоаналитика Карла Густава Юнга. Собственно, последнему и принадлежит авторство концепции коллективного бессознательного как хранилища национальных и – глубже – универсально-человеческих архетипов, предопределяющих структуры сознания и общества на самом глубинном уровне. Именно Юнг с его специфическим инструментарием как никто другой тесно соотносится с основными положениями дугинского учения. Более того, юнгианский подход к определению болезни, а также механизмам и целям терапии полностью соответствует «клиническому» аспекту проблематики археомодерна.

Структура души, рисуемая Юнгом, в общих чертах соответствует дугинской «дроби человеческой», то есть подразумевает наличие как собственно сознания или эго, так и бессознательных, донных слоёв психики. Всё многообразие наблюдаемых психических расстройств трактуется Юнгом как панорамный спектр отклонений в механизме взаимодействия этих пластов. Целью терапии по Юнгу, а также целью и содержанием всей человеческой жизни является процесс индивидуации, становление образцовой целокупной самости (Selbst), гармоничный и безболезненный перевод содержания бессознательного на уровень эго, установление конструктивного диалога человека со своей структурой.

Если мы вспомним заглавную лекцию цикла «Археомодерн», нам станет очевидно, что нечто очень похожее имеет в виду и Дугин, когда говорит о «болезни археомодерна», необходимости излечения и «фигуре врача». Именно несоответствие в функционировании верхнего и нижнего «этажей» сознания – как индивидуального, так и коллективного, народного – является причиной болезненного характера российского социально-политического процесса. И именно консервативная революция, как последовательная критика несостоятельности керигмы (коллективного эго), глубокая проработка бессознательных структур и пробуждение русского субъекта, является прямым аналогом юнгианской индивидуации в расширительном, социально-политическом аспекте. Причём данный аспект вовсе не альтернативен частно-индивидуальному, но включает его своей непременной составной частью.

Применительно к российской политической действительности Дугин говорит о соответствии между парой керигма-структура или эго-бессознательное и парой политическая элита-народ. Между российской элитой и русским народом лежит пропасть – утверждает Дугин. И всё потому, что в оппозиции керигма-структура они занимают строго различные стороны. Прибегая к психотерапевтической аналогии, Дугин говорит о неврозе элит и психозе масс. Первые обладают сильным эго, стоящим в оппозиции к структурным импульсам. Их практика – наиболее ярко это можно наблюдать на примере большевиков – полностью противоречит логике «русских сновидений», они активно – вплоть до паранойи – игнорируют структуру. Массы, напротив, склонны к шизофрении, целиком и полностью отданы в распоряжение «немой» структуры и активной позиции предпочитают бестолковое сновидческое блуждание и пассивный бунт гиперконформизма.

В данной ситуации лечение должно идти сразу в двух направлениях. Терапии должен быть подвергнут как невроз власти, так и психоз народа. Тёмное, загнанное в подполье русское бессознательное должно быть извлечено на поверхность, а институты коллективного эго должны быть адаптированы к функции проводника этих токов. Процесс сознательного и систематического погружения в сферу русских сновидений, как и в случае индивидуальной терапевтической практики, имеет здесь первостепенное значение.

Определению базовых параметров и сюжетов русского бессознательного была посвящена отдельная часть лекции. Помимо беглой предварительной разметки «русских слоёв», соответствующих историческим эпохам формирования русского народа, Дугин наметил основные «сюжеты» русского бессознательного. Это непреходящие мотивы русского сна, неизменно и властно проявляющие себя во всех сферах жизни – от политики и быта до мышления и искусства.

Основным качеством русского национального бессознательного по Дугину является установка на всеобщность, не усыпающая память о единстве всех составляющих русского пейзажа – от природы до людей и коллективов – в составе некоего общего тела. Русские философы называли это качество «соборностью». Из него проистекает и специфическая русская любовь, не могущая замкнуться на каком-то конкретном предмете, а претендующая на всеохватность. В этом же коренится и архетипическая фигура самодержца, образ и культ которого, находившие адекватное воплощение в Русском Царстве, по сей день проступают повсюду, несмотря на, казалось бы, противоречащий такой установке институциональный порядок власти. То, что русский человек и занесённую с Запада либеральную демократию перетолковывает на свой соборно-монархический манер, служит ярчайшей иллюстрацией русского археомодерна и красноречиво говорит об устойчивости русского структурного фундамента.

Важнейшее место в своих построениях отводит Дугин и так называемому «русскому ожиданию», специфическому эсхатологическому чаянию, нашедшему свою легитимацию в христианском учении о конце времён. Парадоксальная, не характерная для «эталонных» архаических обществ устремленность в будущее и есть, согласно Дугину, тоска русской структуры о несбывшейся до сих пор коллективной индивидуации, ожидание закрепления тождества русского народа с самим собой, напряжённый поиск русского Selbst, русского Со-бытия - в терминологии Мартина Хайдеггера.

Исполнению этого обещания, исчерпанию русской тоски и призвана послужить нацонал-терапевтическая практика, включающая в себя как интеллектуальное исследование, так и политическое действие. Россия подлежит исцелению, и врач, подлинный русский целитель, должен прийти изнутри как персонификация нашей собственной воли к выздоровлению, к индивидуации, к насыщенному самодовлению. Это трудная, требующая предельного напряжения духовных и физических сил, предельной собранности дорога от пытки к освобождению, от болезни к совершенству, от археомодерна к русскому волшебному веку.