О бедной идеологии замолвите слово

Всякая более или менее сложная человеческая активность необходимо осуществляется исходя из определённой системы ориентаций. Эта система включается в себя набор ценностей, знание глобальных целей и логику определения промежуточных целей. Если эта система в достаточной степени развита, то по своему статусу она может быть приравнена к идеологии. В таком случае в нашем распоряжении должна оказаться разветвлённая объяснительная модель, с помощью которой можно интерпретировать любое событие.

Отвлекаясь от исторического контекста происхождения данного понятия и связанных с ним смысловых тонкостей, можно сказать, что идеология – это особая картина мира. Отличительной же особенностью идеологии является её подчёркнутая оперативность, особый акцент на действие. И хотя, как правило, неполитических идеологий не бывает, в конечном итоге вопрос об идеологии – это вопрос о смысле.

В современном мире, и в особенности в России, роль идеологии сплошь и рядом выполняет нажива - и сводящиеся к ней соображения политического выживания. В это же время идеологические артефакты – эдакие воспоминания об идеологии - выполняют роль больше эстетическую, а то и откровенно развлекательную.

То, что название партии Жириновского не имеет никакого отношения к его политическому дискурсу, а тот, в свою очередь, - к законотворческой практике, никого, похоже, сегодня уже не удивляет, даже не раздражает. Большинство из тех, кто отдал свой голос за «Жирика» на прошедших президентских выборах сделали это только потому, что графа «против всех» была отменена.

Другой кандидат в президенты – Геннадий Зюганов. Несмотря на то, что программа его партии в некоторых её положениях заслуживает внимания, к марксизму и коммунизму она имеет весьма отдалённое отношение. По сути, имидж КПРФ – это такое же издевательство над идеологией, как и весь так называемый «поздний совок»: те же бюсты Ленина, красные полотнища. Всё это греет душу и, может быть, даже будоражит кровь пожилых людей, составляющих подавляющую часть зюгановского электората, но вот с результатами голосования КПРФ по тем или иным законопроектам это никак не сочетается.

А что же «партия власти»? В отличие от политических пенсионеров, чей идеологический ореол – иначе его никак не назовёшь, не фундаментом же, право – носит по большому счёту потешный характер, Единая Россия – это «партия реальных дел». Так, по крайней мере, она себя позиционирует. В преддверие думских выборов по Первому каналу российского телевидения транслировалась подборка по партиям и их предвыборной активности. Коммунисты, жириновцы и либералы – критикуют власть, дают обещания. На их фоне губернатор одной из областей, который строит одновременно несколько автодорог и по совместительству является кандидатом в депутаты от ЕР, смотрелся очень и очень выгодно.

Однако, во-первых, существенный зазор между декларируемыми и по-настоящему реальными делами, а во-вторых, угроза инициированного Западом «цветного» переворота заставили и власть задуматься о некотором идеологическом оформлении своего наличия. Здесь всё не в пример респектабельнее, но оттого не более основательно, нежели у аутсайдеров. Одним из столпов современной российской идеологии считается заместитель главы администрации Владимира Путина Владислав Сурков. В кругах политических активистов он получил широкую известность после публикации статьи «Национализация будущего», в которой изложил основы полуофициального политического дискурса Кремля и ввёл понятие «суверенной демократии». Суверенная демократия легла в основу систем ориентаций большинства «антиоранжевых» молодёжных организаций и превратилась в популярный брэнд.

В околокремлёвских кругах и в экспертном сообществе с недавних пор заговорили об идеологии, в каждой ячейке «НАШИх» или «РуМола» есть свой идеолог. Однако, реального идеологического содержания за «суверенной демократией» почти нет. По сути своей это просто попытка дискурсивного обоснования права России на противоречие Западу при сохранении основных политических установок, воспринятых в девяностые. На вопросы «кто мы?», «куда мы?» по-прежнему отвечать никто не собирается. Да и основной вопрос, который сегодня звучит: «как нам преуспеть?» тоже не свободен от популизма и спекуляций. Там, где всем правит «распил», идеология не может не носить характера отвлекающего манёвра.

О том, что место идеологии в политике занимает «недоидеология», если вообще не фарс, красноречиво говорят и назначения в этой сфере. Так, в процессе «сворачивания молодёжки» по итогам федерального цикла выборов в кресло начальника идеологического управления «Единой России» пересадили куратора закрывшегося «Русского Проекта» и лидера находящегося на грани расформирования «МГЕРа» Ивана Демидова – известного постсоветского журналиста, телеведущего, богемщика. При этом сам Иван Иванович, будучи человеком, идеологии в принципе не чуждым и настроенным державно-патриотически, по его собственным словам идеологом вовсе не является.

«Я здесь скорее определяю свою технологическую позицию, потому что у меня нет некоего желания вступать в споры, в битвы, на это уходит огромное количество сил. Я отдаю себе отчёт в меру сил, но тем не менее, я понимаю, что я эдакий миротворец: собрать и вести, точно понимая, как определить обязанности, как предложить интересные истории, как что-то вместе сделать. Вот что-что, а собирать вместе – это моё. Во-первых, я хочу, во-вторых, достаточно много и часто у меня получалось. Если это можно считать идеологией – это и есть моя идеология», - комментировал свою роль Демидов, открывая «Русский проект». Теперь «Русского проекта» нет, а Демидов остался. Вот и повысили его, а остальных – на произвол судьбы.

О чём нам говорит такое назначение? То ли о том, насколько пренебрежительно относятся к идеологии наши «реальные политики», то ли о том, что во всей «Единой России» дилетант Демидов на самом деле имеет к идеологии наименее опосредованное из всех отношение. Скорее всего, верно и то, и другое.

Подчеркнём: нужна стране идеология или нет – вопрос отдельный. Сейчас важно понять: «Россия – вперёд!» - это не идеология. Это важно осознавать хотя бы для того, чтобы не становиться жертвой чьих-то манипуляций.