«Там русский дух, там Русью пахнет»

Огромным препятствием на пути налаживания отношений между Россией и государствами Центральной Европы являются политические и исторические стереотипы последних. Авторы статьи «Россия и Европейский Союз», опубликованной на чешском интернет-ресурсе «Res Publica», подробно исследуют роль восточно-европейских стран, в частности Чехии, в политическом процессе, протекающем между Россией и Европой. Они убеждены, что только избавившись от своих стереотипов, страны, прежде входившие в зону советского влияния, смогут построить новые, взаимовыгодные отношения с Россией и из барьера превратиться в мост между Востоком и Западом континента.

«Евросоюз обязан искать пути сотрудничества с такими странами как Турция и Россия», - пишут авторы статьи, – «поскольку это является его гуманистической миссией и отвечает его экономическим интересам. Главное предназначение Европейского Союза - расширять зону мира, взаимопонимания, сотрудничества. Этих принципов ЕС должен придерживаться при моделировании отношений как с православной, так и с исламской культурой».

Однако, на пути к этому лежит ряд препятствий, и что самое интересное, препятствия эти – не экономические и даже не политические, а скорее – психологические. Чемпионом по русофобии среди бывших стран социалистического лагеря является Чехия. Вот что пишут по этому поводу сами чешские публицисты: «В сегодняшней Чехии Россия по-прежнему воспринимается многими через эмоциональные образы мая 1945 года или августа 1968-го. Но не только. У некоторых чехов можно выявить явный синдром, в котором размышления о российских имперских притязаниях переплетаются со страхами правых перед левой Россией - ее революционной миссией, левым пониманием предательства, а также ее культурной чужеродностью и социальной отсталостью.

Этот синдром в разной степени проявляется в центрально-европейских странах. Кроме того, его целенаправленно подпитывают те политики и предприниматели, которые по разным причинам либо сами не любят Россию, либо этого просто требуют их политические или экономические интересы».

Понятно, что для разжигания русофобских настроений одного желания недостаточно, они должны иметь под собой исторические основания. Авторы последовательно рассматривают несколько причин, лежащих в основе недоверия к России со стороны своих соотечественников. Первая из них – сложившийся в последние десятилетия праволиберальный консенсус по поводу однозначного отрицания «советскости».

«Ежегодно в период майских праздников победы союзников над нацизмом и фашизмом становится очевидным, что многие представители постсоциалистических элит воспринимают советскую освободительную миссию исключительно как путь в социалистическое рабство», - говорится в тексте статьи. – «Благодарность не только смешалась с ненавистью коллаборационистов и их потомков к немецким оккупантам. Она смешана со страхом состоятельной части общества и либералов, которые по-прежнему связывают с Россией опасность возврата социализма.

Неприятие России как психологическое явление, вытекающее из эмоционального неприятия социализма и представлений о российских имперских амбициях, связано также с определенными политическими интересами отдельных людей и групп. Очень часто эмоциональная русофобия подогревается и используется в качестве инструмента в конкурентной борьбе. Это можно отчетливо проследить на примере политизации энергетики, когда цены на нефть и газ для Украины и Грузии или строительство Балтийского газопровода (Nord Stream) становятся поводом для политических спекуляций.

Сотрудничество предполагает не только идеологическую близость, но и единство взглядов. Однако, для ряда руководителей западных держав, прежде всего, США, партнерские отношения с Россией означают стратегическое управление этой страной. И подобное стратегическое управление не ограничивается одним лишь выбором концепции. Это, прежде всего, расстановка дисциплинированных кадров».

Вторая причина, как это ни парадоксально – зеркальное отражение первой. Недоверие многих представителей стран бывшего советского блока продиктовано как раз безоглядной поспешностью, с которой Россия сдала свои позиции в Европе, оставив бывших союзников на произвол судьбы. Репутация стратегически беспомощного и идеологически безответственного образования способна отпугнуть союзников в не меньшей степени, чем необузданные имперские амбиции.

«С великодержавной жестокостью Россия предала людей, верных Советскому Союзу, которые ради этой любви и преданности рисковали жизнью как перед Второй мировой войной и во время оккупации 1938 года, так, определенным образом, и после 1968-го. Эти чувства не ограничиваются одним поколением. Нет ни одного примера, когда во время визитов в Чехию после 1989 года Михаил Горбачев заступился бы за своих бывших товарищей. Даже за реформаторов, с которыми у него были близкие личные отношения.

Сейчас очевидно, что не только уход из Центральной Европы, но и способ, каким это было сделано, противоречил российским национальным интересам. Это обстоятельство усиливает недоверие к России как к стране, которая не только способна пожертвовать своими друзьями, но и не в состоянии осознать собственные интересы», - справедливо отмечают авторы.

Третий фактор – культурно-религиозный. Противостояние католического и православного миров действительно представляет серьёзную преграду для сближения, а религиозный ренессанс, на пороге которого, как кажется, стоит современный мир, может только усилить оппозицию. Однако, как подчёркивают авторы, концептуальной задачей евро-интеграции как раз и является создание условий для мирного сосуществования различных цивилизаций при сохранении их самобытности.

И четвёртая причина, о которой идёт речь – непривлекательный социально-экономический образ России: «Здесь речь идет об обратной стороне медали, известной как американизм среднего класса. Союз с Россией воспринимается как путь к социально-экономической отсталости, ориентация на снижение качества и уровня жизни, в то время как американизм - как гарантия голливудской «красочности». Эта картина не только подпитывалась ежедневной пропагандой в виде телевизионных кадров, показывающих нищие русские деревни и разрушающиеся городские здания. Она являлась частью политического подсознания задолго до 1989 года. Такой умозрительный шаблон невозможно разрушить никакой пропагандой, а только с помощью динамичного социально-экономического развития России и расширением взаимовыгодной торговли».

Здесь следует заметить, что злонамеренный подогрев недоверия между Россией и её бывшими союзниками, который авторы констатируют, но почти не обращают внимания на его преимущественный источник, осуществляют те силы, которые вовсе не психологически, а именно политически заинтересованы в том, чтобы коммуникация между Старым Светом и Россией была максимально затруднена. Название США упоминается в работе всего один раз, однако, именно оно является ответом на вопрос: кто виной тому, что в Европе сложилось такое отношение к России, которое сегодня противоречит интересам самих европейцев.

Следующий пассаж как бы косвенно подтверждает это: «Сложно говорить о национальных интересах, не зная при этом, из каких источников и для чего оплачиваются разнообразные целенаправленно созданные гражданские инициативы и центры исследований и пропаганды. Исходя из нашего опыта наблюдателей на выборах - под флагом Совета Европы или Европарламента, мы вынуждены констатировать, что Россия всегда была бельмом на глазу, и по отношению к ней очень часто применялась политика двойных стандартов».

Впрочем, авторы убеждены, что здравый смысл и хозяйственный интерес в конечном итоге возьмут своё, и это касается как флагманов Евросоюза, так и их восточных партнёров. Но произойдёт это только тогда, когда все участники процесса преодолеют роковые внушения тех, кто желает, чтобы континент был разделён преградами, взаимным недоверием и враждой.