Стратегическое сдерживание и теория Рубикона

Военно-политическая мысль США оперирует большим количеством теорий. Одна из них называется «теорией Рубикона». Ее смысл заключается в том, что у лиц, принимающих решения, есть определенные ограничения и, наоборот, могут быть ментальные установки, провоцирующие активное действие. Данная теория является неотъемлемой частью военной науки США, преподается в военных университетах и имплементирована в военные уставы. Задача лиц, изучающих данную теорию, состоит в том, чтобы лучше понимать намерения противника и избегать любых провокационных действий, чтобы не вызвать реакцию, за которой начнется точка невозврата.

Теория Рубикона войны имеет несколько важных последствий для теории и практики международных отношений. Во-первых, это помогает решить основной парадокс международных отношений: страх и беспокойство, которое лежит в основе дилеммы безопасности в мирное время и превалирующей самоуверенности накануне войны.

Во-вторых, теория Рубикона продвигает споры о том, лидеры или государства являются рациональными игроками в международной политике. Если рациональность зависит от образа мышления, то точность модели рационального актора зависит от того, когда и как во время кризиса человек ищет доказательства. Еще в самом начале процесса принятия решений лидер, скорее всего, находится в совещательной стадии мышления и может приближаться к рациональному актору. Позднее, во время кризиса, тот же лидер, скорее всего, находится в стадии внедренческого мышления и может отображать ряд предубеждений, которые отклоняются от рациональности.

Итак, страх и рациональность - неотъемлемые свойства человеческой природы, - лежат в основе принятия многих решений, связанных с конфликтами.

Похоже, что во времена Холодной войны обе стороны - США и СССР - прекрасно понимали друг друга. Когда был Карибский кризис, никто не нажал на «красную кнопку», и даже потрясание кулаками имело больше демонстрационный характер.

Даже в технологических аспектах человеческий фактор играл первоочередную роль. Когда 9 ноября 1979 года компьютер в США зафиксировал массированный ядерный удар со стороны СССР, сразу же были проверены исходные данные, поступившие со спутников раннего предупреждения и радаров, окружающих территорию США. Ни одна из систем не обнаруживала признаков ракетного нападения, поэтому тревога была отменена. В ходе анализа причин тревоги было выявлено, что в компьютер на боевом дежурстве по ошибке загрузили учебную ленту по отражению ядерного удара.

25 января 1995 года с побережья Норвегии была запущена метеорологическая ракета, которая имела ступень от американской тактической ракеты «Онест Джон». Российская система ПВО определила ее как «Трайдент» Д-5, запущенную с борта подводной лодки. Предполагалось, что «Трайдент» мог использоваться для высотного ядерного взрыва, чтобы вывести из строя российские радары системы предупреждения о ракетном нападении. Аналогично, оперативное разбирательство помогло уточнить причину и характер данного пуска.

Хотя в последнее время все чаще говорится о возвращении времен Холодной войны и необходимости стратегического сдерживания (США указывают на важность сдерживания агрессивных намерений России, а Москва обвиняет Вашингтон в провокациях и расширении НАТО на Восток), похоже, что поведенческие паттерны, ранее бывшие обязательными для анализа и понимания, перестали учитываться.

По крайней мере, со стороны некоторых членов Североатлантического альянса. Инцидент со сбитым российским Су-24 указывает на необходимость анализа того, как именно турецкая сторона понимает «красную черту», за которую нельзя переходить. Предыдущие инциденты с нарушением турецкого пространства и реакция Реджепа Эрдогана демонстрируют, что за последние несколько лет подобные акты уже случались не раз, и Анкара не действовала столь агрессивно.

В чем изменился стиль поведения руководства Турции? Кто мог повлиять на ход мышления, которое привело к иррациональному действию?

Помимо ответных мер, которые предпримет Россия, в том числе запоздалое качественное увеличение военного присутствия в Сирии, необходимо проанализировать не только возможные последствия, но и причины такого поведения нашего соседа.

Можно выдвинуть следующие версии, связанные с рассматриваемой темой.

1. Мы не достаточно хорошо знаем военно-политическую систему командования и контроля Турции. Несмотря на апелляцию Анкары к Уставу НАТО, данная отговорка не имеет отношения к проблеме. Решение об атаке на российский самолет принимала непосредственно Турция и, скорее всего, лично пилот самолета, патрулирующего границу. Даже при проведении тщательного международного расследования останется открытым вопрос об изучении нормативов применения силы турецкой стороной и поведенческих характеристик турецких военных. Для этого необходимо увеличение агентуры внутри Турции и более тщательная работа по анализу различных документов и прецедентов, которые уже были у Турции (например, неоднократное нарушение турецкими ВВС воздушного пространства Греции).

2. Атака на самолет совпала с обновлением военной доктрины Турции, национальной стратегии и ротации кадрового состава.

Поскольку последняя оборонная стратегия Турции была принята весной 2012 года, а действия Турции по отношению к легитимному правительству Сирии и боевикам стали понятными с самого начала гражданской войны в этой стране, вряд ли это связано с кардинальными изменениями в стратегическом видении.

Впрочем, необходимо учитывать реформы последних лет и зачистку офицерского состава вооруженных сил Турции по делу «Эргенекон». Устранив старую элиту, Эрдоган, так или иначе, вынужден был пополнять состав новобранцами, которые приносили с собой новые идеологические установки (внедренческий стиль поведения, разрушающий рациональность).

3. Эрдоган пошел на чистую авантюру, послушав рекомендации США, так как подобная провокация могла бы ослабить Россию. С позиции геополитического противостояния такая версия выглядит наиболее очевидно, однако непонятно, зачем руководство Турции пошло против своих национальных интересов.

4. Переплетение всех версий. В данном случае довольно сложно проследить процентное соотношение и степень влияния друг на друга всех указанных вариантов. По сути, мы сталкиваемся с «черным ящиком» кибернетиков. Можно просчитать, что есть на входе и выходе, но что находится внутри и как это взаимодействует, выяснить довольно сложно. При этом следует учитывать популистский характер политики Эрдогана, который не идет на признание собственных ошибок и постоянно ищет поводы для оправдания своих действий.

Теория Рубикона имеет важные последствия для политики, потому что людям тяжело сопротивляться психологическим предубеждениям или даже просто признавать их. Для проведения адекватной политики лидеры должны выстраивать политику или институциональные структуры таким образом, чтобы они оберегали от негативных последствий внедренческого образа мышления. Впрочем, оппоненты (а также подстрекатели, в том числе из разряда союзников) могут адаптировать внедренческий образ мышления и стать более самоуверенными при приближении конфликта, увеличивая возможность неудачи при сдерживании, эскалации и войне.

• Турция на распутье
• Кому нужны «хрупкие государства»?
• Хаос в Сирии: конца-края не видно
• Новая Стратегия национальной безопасности США: паранойя растет
• Война без войны