ЕВРАЗИЯ - Турция на распутье

Многодневные акции протеста в Стамбуле, Анкаре и других крупных городах Турции свидетельствуют о точке бифуркации, которую прошла турецкая общественность в неприятии действующего правительства. Несмотря на то, что премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган заявляет о маргинальных организациях, раскачивающих ситуацию в стране, в реальности все гораздо сложней и серьезней.

Вряд ли нынешнюю политику Турции можно назвать неоосманизмом - у Анкары нет ни сил, ни ресурсов для проведения столь грандиозной стратегии. Скорее, новый внешнеполитический курс был вызван экономическими проблемами.

Здесь сплелись интересы Анкары в сирийском конфликте до инцидента с «Мави Мармара», явно проамериканская позиция Партии справедливости и развития по ряду вопросов до заигрывания с ШОС, внутренние проблемы с экономикой и демонтажем кемалистской системы светского государства с опорой на военных, - все эти демарши и выпады свидетельствуют как о явных амбициях Турции на роль регионального геополитического игрока, так и на несбалансированность внешней и внутренней политики.

Акции протеста нельзя привязывать исключительно к внутренним проблемам. Даже если беспорядки в Стамбуле начались, как это утверждают СМИ, с разгона группы экологов, которые выступали против строительства торгово-развлекательного центра на месте парка, массовая мобилизация различных сил - от парламентской оппозиции до националистов и гражданских групп - была бы возможна только при наличии большого количества проблем, которые раздражали самые широкие слои населения.

Что же происходит в Турции? Для начала необходимо рассмотреть некоторые аспекты внешней политики этого государства.

Тот факт, что политика действующего главы МИД Турции Ахмета Давутоглу, получившая громкие эпитеты как самостоятельная, стратегическая глубина или «ноль проблем с соседями» провалилась, свидетельствует не только обострение отношений с Сирийской Арабской Республикой, но и явное следование в фарватере монархий Персидского залива. Вряд ли нынешнюю политику Турции можно назвать неоосманизмом, так как у Анкары просто нет ни сил, ни ресурсов для проведения столь грандиозной стратегии. Скорее, что и поза в отношении Сирии, и разворот к Африке, который проводился в последние несколько лет, были вызваны экономическими проблемами. Каждый год внешний долг Турции растет огромными темпами: в прошлом году он составлял около 100 млрд. долл. В то же время за последние 7 лет объемы товарооборота со странами ЕС упали почти в два раза, и эта тенденция будет продолжаться. Подготовка США и ЕС к введению беспошлинной торговли окончательно добьет европейское направление турецкой экономики. Не случайно выбор и был сделан в пользу стран Африки - Судан, Эфиопия, Сомали, Египет и ряд других государств стали новыми партнерами Турции, где Анкара пытается играть роль и политического союзника (например, в вопросах переговоров между Сомали и Сомалиленд - историческое подписание договора о налаживании диалога и сотрудничестве по ряду вопросов прошло в Анкаре 13 апреля 2013 года) [1].

Наиболее острым вопросом является конфликт в Сирии. В целом позиция по Сирии объясняется дотациями со стороны Саудовской Аравии и Катара, которые с 2011 года стали донорами и благодетелями Турции. Это свидетельствует о том, что решение Анкары выступить против Башара Асада имело не политический, а экономический характер! Однако расчеты Эрдогана не оправдались, что подтверждают итоги его визита в Вашингтон. Обама во время встречи отказался напрямую вмешиваться в сирийский конфликт, припомнив Турции, что эта страна не захотела участвовать в агрессии против Ливии весной 2011 года.

Если затрагивать непосредственно военную сторону конфликта, то, согласно данным французского института IFOP, 68% населения Турции выступает против любой военной помощи сирийским повстанцам. Несмотря на взаимодействие с сирийскими сепаратистами, правительство Эрдогана все же вынуждено прислушиваться к собственным гражданам, в связи с чем, вероятно, и было принято решение построить стену на участке границы у пропускного пункта Сильвегозу, так как турецкая общественность требует прекратить всяческую помощь наемникам и повстанцам.

Ситуация с Израилем также неоднозначна, так как и недавнее примирение выглядит как сугубо прагматическое решение, которое, однако, может расколоть турецкую элиту. Если Вашингтон и израильское лобби имеет свои интересы от нормализации отношений между Анкарой и Тель-Авивом, то последний рассчитывает на лояльность Турции по палестинскому вопросу и совместных энергетических проектах. Судя по прогнозам объемов газа в Средиземном море, существуют планы совместной добычи газа и его транспортировки в Европу. Первоначально планировалось, что Израиль, Кипр и Греция сформируют энергетический альянс, чтобы обойти Турцию, хотя именно она является наиболее оптимальным вариантом для транспортировки израильского газа в Европу.

Кипр должен был играть ключевую роль в качестве транзитного государства израильского газа в Европу, но финансовый крах поставили крест на этих планах [2]. Новый Госсекретарь США Джон Керри, который выступал за «полную нормализацию отношений» между Израилем и Турцией во время своего визита в эти страны, сыграл немаловажную роль. Глава американского внешнеполитического ведомства тогда заявил, что «у США, Израиля и Турции есть общие интересы на Ближнем Востоке». И израильский премьер Нетаньяху сразу же принес извинения за инцидент на борту «Мави Мармара» в 2010 году. Вероятно, что газовый сценарий также обсуждался в кулуарах между первыми лицами этих государств.

Правда, палестинский вопрос все еще остается камнем преткновения между Вашингтоном и Анкарой, так как Белый дом ранее пытался отговорить Эрдогана от запланированного в Сектор Газа визита. По мнению экспертов, такой визит все же необходим, что связано с внутренней политикой и его имиджем среди исламских союзников Турции в регионе. Как сообщил «Голосу Америки» политический обозреватель турецкого издания Taraf Семих Идиз, «в настоящий момент Эрдоган балансирует на грани, поскольку совершенно очевидно, что, руководствуясь общей стратегией, ему необходимо помириться с Израилем и включиться в процесс ближневосточного мирного урегулирования. С другой стороны, у себя в стране он должен предстать перед общественным мнением, как политик, который держит свое слово, и это, конечно, можно продемонстрировать на примере Газы» [3].

Экономические санкции США против Ирана также вызывают неудобства для энергетических интересов Турции, которая вынуждена покупать иранскую нефть за золото, так как оплата в долларах не может осуществляться по причине неминуемых проблем со стороны Вашингтона.

Помимо указанных факторов, существует еще и довольно серьезный курдский вопрос. За годы конфликта с курдами в Турции погибло около тридцати тысяч человек, что часто умалчивается «демократическими странами». Эта тема долгое время была довольно чувствительной для Анкары и имеет ряд неоднозначных моментов. США долгие годы манипулировали правительством Турции под предлогом оказания военной помощи и развертывания зонтика безопасности против террористической угрозы, которая позиционировалась как просоветская (считалось, что помощь курдским повстанцам осуществлялась со стороны спецслужб СССР), однако после распада Советского Союза ситуация значительно не улучшилась.

Даже после ареста Абдуллы Оджаллана желаемый мир не наступил, и пришлось переходить от опции, связанной с военно-политическим решением, к социально-политической. Были достигнуты договоренности с представителями Курдской рабочей партии о внесении изменений в Конституцию. Однако на данный момент правительство Эрдогана всячески оттягивает их выполнение, что выставляет его не в лучшем свете и дает повод для критики со стороны различных политических сил.

Вывод курдских вооруженных формирований на территорию Ирака, скорее всего, останется пожеланием, так как внутри курдов (как среди боевого крыла, так и в политической фракции) нет единого мнения о дальнейших действиях. Во-первых, иракские курды больше ориентированы на США, а турецкие курды традиционно являлись противниками Вашингтона, так как их подавляли с помощью именно американского оружия (в частности, ударными вертолетами «Апач»). Кроме того, недавние предложения Эрдогана имели весьма сомнительный характер: первоначальный план состоял в переориентации вооруженной активности курдов на сирийскую территорию. Однако около половины курдов являются алавитами по вероисповеданию и такой сценарий для них просто неприемлем. Данное предложение вызвало дискуссию в курдских группах и политической оппозиции Турции, что заметно ухудшило рейтинг действующей власти. С другой стороны, ситуация в Сирии и позиция Анкары в данном конфликте вынуждает ряд курдов как раз повернуть оружие против Эрдогана.

Определенным ориентиром в выборе Турции является и Россия. Это объясняется не только сильной зависимостью в области энергоресурсов («газовая война» с Украиной была воспринята турецким истеблишментом как сигнал и в их сторону), но и рядом других геополитических факторов, из-за чего турецкие чиновники пытаются всячески умалчивать текущие взаимоотношения с Москвой, так как любое упоминание автоматически может вызвать ряд вопросов.

Американское издание The Atlantic отмечало, что визит министра иностранных дел Российской Федерации Сергея Лаврова 17 апреля с. г. в Турцию широко не афишировалось по той причине, что Турция боится Россию так, как не боится какой-либо другой страны, но по причине сирийского конфликта вынуждена не раздражать Москву. Автор ссылается на мнение одного турецкого политического аналитика, который сообщил ему, что «Турция не может предпринимать какие-либо действия против желания Москвы, т. к. русские могут сделать жизнь турков несчастной» [4]. Тем не менее, хотя на практике реализовать энергетический узел, который бы связывал Азию, Африку, Россию и Ближний Восток у Турции не получилось, в теории все еще имеются некоторые опции, особенно в области атомной энергии. Планируется, что в 2013 году 17% сектора энергетики в Турции будет заниматься именно атомная энергия и страна даже сможет ее экспортировать. А к 2023 году Турция планирует иметь три ядерных реактора. Первый построит Россия в провинции Мерсин, где цена электроэнергии будет составлять 12,35 цента за КВт, другим реактором занимается франко-японский альянс [5].

3 июня на валютных биржах упала турецкая лира, что является знаковым показателем недоверия к государству со стороны международных финансовых кругов.

В свете экономических интересов можно рассматривать и недавнее заявление Турции о желании присоединиться к ШОС, которое получило неоднозначную оценку среди экспертов. Одни назвали ее как попытку шантажировать Вашингтон в устремлении получить больше преференций от США и ЕС по различным вопросам. Другие - что это своего рода «троянский конь», который направлен на подрыв структуры изнутри. Третьи заподозрили смену приоритетов во внешней политике Турции. Хотя присутствие в ШОС в качестве полноправного члена вряд ли возможно, т. к. Турция состоит в НАТО, подписание соглашения о присоединении в лице «партнера по диалогу», состоявшееся в апреле 2013 года, действительно сигнализирует определенные изменения в стратегии Анкары. Слова министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу о том, что это «исторический день для нас» и «Турция декларирует, что наша судьба является такой же, как страны ШОС», показывают намерения руководства страны преуспеть и в этом вопросе, пока окно возможностей еще открыто. Удастся ли им это осуществить так, как задумывалось, покажет время.

Даже если рассмотреть усилия Турции по присоединению к различным блокам с чисто прагматической точки зрения, нужно отметить, что с 2005 года, когда Анкара начала переговоры по вступлению в ЕС, Турция реализовала всего одну позицию из 35 глав, которые необходимо имплементировать всем кандидатам на вступление в это объединение [6]. В основном такая неповоротливость была связано в первую очередь с кипрским вопросом, по которому Анкара не хочет идти на уступки ЕС. Следовательно, новая платформа взаимодействия с ШОС будет означать не только участие в альянсе, который многие характеризуют как потенциальный контрбаланс НАТО, но и экономическое взаимодействие с ее участниками, которое может оздоровить турецкую экономику.

Что касается внутренних проблем, здесь особо чувствительным является сам процесс реформ, который начал проводить режим Партии справедливости и развития, а именно - постепенное сворачивание кемалистского проекта с упором на секуляризм и военные традиции. Показательным является дело «Эргенекон», которое есть не что иное, как поступательная зачистка оппозиции, включая лагерь военных. Сотни человек были арестованы по сфабрикованным обвинениям - журналисты, ученые, офицеры и генералы, активисты - всем им предъявили обвинение о заговоре против государства и подготовке военного переворота. Хотя за пять лет, с тех пор как прошли первые аресты, обвинение не было предъявлено из-за отсутствия доказательной базы, регулярно проходили новые задержания, которые явно сигнализировали об ухудшении демократического климата в стране. Кроме того, новое направление умеренного ислама было негативно воспринято не только сторонниками светского правления из числа левых партий, но и радикальными исламистами, и националистами.

Очевидно, что запас прочности в манипулировании своими гражданами у Эрдогана иссяк. Протесты продолжаются, хотя правительство обещало, что скоро все нормализуется. CША и ЕС подвергли критике действия турецкого правительства. А 3 июня на валютных биржах упала турецкая лира, что является знаковым показателем недоверия к государству со стороны международных финансовых кругов. Все чаще в международной прессе можно встретить упоминание о кризисе демократии и росте авторитаризма в Турции в последние годы. В контексте протестов говорят и о новом законе в отношении запрета на продажу алкоголя после десяти вечера, и о жесткой цензуре в СМИ. Политический обозреватель Мюрат Йеткин из издания «Хурриет» отметил, что общественность восприняла разгон демонстрантов на площади Таксим как проявление личной воли Эрдогана, который протестующими и теми, кто их поддерживал, был назван не иначе как диктатором [7]. Он же в своей другой публикации двумя днями ранее отметил, что Эрдоган более не всесилен, что подтверждалось действиями как недовольных политиков, так и реакцией президента Турции Абдуллы Гюля, который тут же вернулся из Туркменистана и принял активное участие в (его рейтинг резко подскочил, так как СМИ сообщили, что только после его звонков министру МВД и лично Эрдогану полиция начала уходить с площади Таксим).

Пока спецслужбы Турции пытаются найти виновных за пределами страны, а некоторые парламентарии сетуют на роль твиттера в происходящем, народ продолжает сплачиваться и солидаризоваться. Ряд ведущих университетов перенесли сдачу экзаменов, добавив таким образом к протестующим огромную массу студентов. Одна их мечетей в Стамбуле неподалеку от офиса премьер-министра в районе Бешикташ превратилась в госпиталь для пострадавших. Некоторые лидеры политических сил уже начали использовать появившуюся возможность в качестве утверждения своей повестки дня и идеологического доминирования. В общем, все происходит по сценарию «цветных революций». Очевидно, что как бы быстро она не закончилась, последствия могут быть самыми серьезными, причем не только для Турции.

[1] Источник

[2] Alen Horvat. Energetska suradnja Izraela i Turske: izgradnja plinovoda i transport izraelskog plina prema Europi // Advance, 24.05.2013

[3] Дориан Джонc. Вашингтон не хочет, чтобы Эрдоган поехал в Газу // Голос Америки, 29.04.2013

[4] Cagaptay Soner. Turkey Fears Russia Too Much to Intervene in Syria // The Atlantic, 06.05.2013

[5] Turkey to become a ‘net energy exporter’

[6] Источник

[7] Yetkin Murat. Why is it not a ‘Turkish spring’? 03.06.2013