ЕВРАЗИЯ - Россия на финансовых «крючках»

Катастрофа 90-х годов привела к колоссальному ослаблению не только политической и военной, но и экономической безопасности России - достаточно напомнить, что за первое десятилетие «реформ» из страны было вывезено материальных и финансовых ресурсов на сумму порядка триллиона долларов, а общие потери экономики, по оценке академика и бывшего премьер-министра Евгения Примакова, более чем в 2 раза превысили потери советского народного хозяйства за все годы Второй мировой войны. Общеизвестен и тот факт, что объем валового продукта снизился к концу 90-х годов до 40% от уровня 1990 года, а в наиболее конкурентоспособных на мировом рынке высокотехнологичных отраслях - в 8-10 раз. Разрушение социально-экономической структуры аграрного сектора экономики подорвало продовольственную безопасность страны; в потреблении продуктов питания доля импорта достигла 70%.

В наше время никакая, даже самая крупная и самодостаточная по ресурсообеспеченности экономическая система не может эффективно развиваться без интеграции в глобальное хозяйство.

Восстановление реальной экономической безопасности России потребует многих лет напряженного труда и значительных военно-политических усилий по укреплению государственного суверенитета. Совершенно очевидно, что проблемы безопасности и суверенитета неразрывно связаны. Не способная обеспечить свою военно-политическую, экономическую и идеологическую безопасность страна по определению не может быть независимой; с другой стороны, последовательность и твердость в защите государственного суверенитета создает такие предпосылки и условия развития, которые способствуют укреплению безопасности.

Важнейшее значение при оценке экономической безопасности имеют индикаторы эффективности и конкурентоспособности производства, особенно соотносительно с мировыми показателями. В наше время никакая, даже самая крупная и самодостаточная по ресурсообеспеченности экономическая система не может эффективно развиваться без интеграции в глобальное хозяйство; изоляционизм неизбежно ведет к отставанию в наиболее прогрессивных наукоемких отраслях, а тем самым - и к снижению экономической безопасности.

По ключевым показателям эффективности - производительности труда, ресурсо- и капиталоотдаче - за годы «либерализации» произошло ухудшение в полтора-два раза. Возрастание доли отраслей низких степеней переработки в валовом продукте и экспорте усилило колониально-сырьевой характер экономики и повысило степень ее зависимости от более развитых странах. Нельзя говорить о перспективах устойчивого эффективного развития и об экономической безопасности в условиях зависимости от нефтегазовой «иглы» и наполнения внутреннего рынка готовой продукции за счет импорта.

C точки зрения интересов криминально-компрадорской олигархии и коррумпированного чиновничества, нынешняя российская экономика - отнюдь не «переходная» не «транзитивная» (как по-прежнему говорится в учебниках и в действующем Государственном образовательном стандарте по экономической теории). Нет, это вполне сформировавшаяся и весьма выгодная для них система выкачивания ресурсов из России, не имеющая никаких других целей, кроме увеличения зарубежных счетов нынешней «счетократии», превратившейся в главную угрозу для государственной безопасности России.

В соответствии с интересами «счетократии» и рецессирующей экономики ряда стран «золотого миллиарда», средства, выручаемые от экспорта сырья, должны направляться не на модернизацию российского народного хозяйства, не на рост уровня жизни граждан России, не на укрепление ее обороноспособности, а оседать в зарубежных финансовых институтах. Еще до экономического кризиса 2008 года Центральный Банк официально объявил о финансовых потерях, вызванных размещением средств Стабилизационного фонда в находящихся на грани краха американских ипотечных банках.

Известно высказывание одного из Ротшильдов о том, что управление финансами страны означает возможность полного господства над этой страной. Россия в настоящее время является страной со внешнеуправляемой финансовой системой. Внешнее управление осуществляется различными методами и посредством разных инструментов, в том числе - достаточно сложных и зависящих от объективных процессов финансовой глобализации. Но есть аспекты этой зависимости, в гораздо большей степени определяемые субъективной политикой правящих кругов, чем объективными факторами. К числу именно этих аспектов относятся принципы и механизмы размещения и использования средств золотовалютных резервов, стабилизационного фонда (или его нынешних «наследников»), условия функционирования в стране иностранной валюты.

Определение минимально необходимых и максимально целесообразных значений финансовых резервов, их размещение на условиях, обеспечивающих полноту экономического суверенитета и направление средств, превышающих целесообразный максимум на решение актуальных задач экономического и социального развития - фундаментальные условия экономической безопасности. Россия сегодня, можно сказать, висит на финансовых «крючках», за которые нынешние ротшильды могут дергать, когда и как им заблагорассудится.

Проблема механизмов размещения и использования золотовалютных резервов - это отнюдь не только технический финансовый вопрос, это ключевая проблема экономической безопасности и политического суверенитета страны. Не меньшее значение имеет и преодоление сохраняющейся долларизации российской экономики. Обеспечение экономической безопасности настоятельно требует прекращения бесконтрольного хождения иностранной валюты на внутреннем рынке. Право на валютные операции должно предоставляться только при совершении внешнеэкономических сделок, с обязательным выявлением источников и легальности приобретения валюты физическими и юридическими лицами.

В противном случае будет воспроизводиться нынешняя ситуация, когда Россия, фактически, частично сама финансирует террористическую войну против себя (через цепочку посредствующих финансовых звеньев и операций террористы получают из российского бюджета, по минимальным оценкам, не менее 7 млрд. долл. ежегодно) и когда продолжается ежегодный нелегальный вывоз из страны десятков миллиардов долларов. Именно в наиболее болезненных точках социальных противостояний взаимообусловленность экономической безопасности и государственного суверенитета и проявляется наиболее рельефно.

Одним из проявлений подрыва экономической безопасности России и ее регионов в 90-е годы стала примитивизация и натурализация регионального воспроизводства. При уменьшении объемов производства валового продукта в среднем по стране в два раза, объемы межрегионального товарооборота уменьшились в пять раз, причем значительная часть сделок осуществлялась посредством бартера и денежных субститутов. Центральная власть, бросив регионы «на произвол судьбы», отказавшись оплачивать работы, выполненные по госзаказам, создав систему неплатежей из бюджета, породившую цепочку неплатежей по всему контуру межхозяйственных взаимосвязей, ограничив выплаты зарплат, пенсий, социальных пособий, - как бы дала местным руководителям моральное право пренебрегать общегосударственными интересами, препятствовать вывозу товаров за границы регионов и создавать на этих границах некие подобия таможенных служб, способствовать ценовой и иной обособленности региональных рынков.

Формирование условий, способствовавших экономической обособленности регионов, в сочетании с политическим лозунгом «берите суверенитета, сколько хотите» породила тенденции сепаратизма, и не только в пограничных регионах (идея «Уральской республики»). В дальневосточных регионах объемы экономических связей с другими государствами ощутимо превысили их внутрироссийский межрегиональный экономический оборот. Разрушение межрегиональных экономических связей сочеталось с нарастанием угроз территориально-государственному единству страны. Этому способствовала также политика бесконечных уступок вождям региональных кланов и формирование системы привилегий для отдельных регионов, особенно по этническому принципу.

Если в начале 2000-х годов большинство областей и краев передавало в федеральный бюджет в среднем половину всей суммы собираемых на их территории налогов, то некоторые республики - 10-20% и менее, что создавало искаженную картину сравнительной эффективности регионального воспроизводства и, кроме того, обеспечивало местную этнократию ресурсами для искусственного завышения уровня жизни в республиках, не соответствующего их реальному трудовому вкладу в производство валового продукта страны, а также для провоцирования национализма и сепаратизма.

Воспроизводилась система регионального воспроизводства, порочность которой наглядно проявилась еще в советскую эпоху, когда уступки и привилегии по национальному признаку, способствовавшие искусственному завышению уровня жизни в бывших союзных республиках, породили в них идеологию национальной кичливости и явились одной из предпосылок распада СССР.

Для стран, характеризующихся высокой степенью однородности социально-экономического развития и политико-правового статуса регионов, экономическая безопасность последних во многом определяется экономической безопасностью страны в целом, а механизмы и инструменты регионального экономического регулирования, как правило, однотипны. На первый план в обеспечении региональной экономической безопасности выдвигаются проблемы принятия верных стратегических решений по определению перспективных направлений дальнейшего развития, что позволит в будущем добиться успешной конкурентоспособности соотносительно с другими регионами. Эта проблема является ключевой для всех регионов, но она приобретает значительную специфику и характеризуется многообразными особенностями в условиях наличия большого разрыва в уровнях развития регионов и отличий их в политико-правовом статусе.

Выявился наиболее актуальный и болезненный для российских регионов вопрос, связанный со структурой их экономической безопасности, - это вопрос о финансово-бюджетных взаимоотношениях с федеральным центром, причем вопрос этот равно актуален как для благополучных, так и для депрессивных регионов, но с диаметрально противоположной акцентировкой. Благополучные регионы выступают в качестве доноров, и для обеспечения своего устойчивого развития они объективно заинтересованы в уменьшении доли доходов, перечисляемых центру, в то время, как депрессивные регионы стремятся как можно больше от центра получить. При этом экономическая безопасность в ряде случаев оказывается под угрозой вследствие воздействия негативных политико-административных факторов: неэффективности региональной администрации, коррупции и расхищения средств, получаемых из федерального бюджета. Наибольшую же угрозу экономическому развитию представляют военные действия, ведущие в «горячих точках» к прямому уничтожению экономического потенциала.

Реальная борьба с коррупцией может проявиться в привлечении к ответственности коррумпированных депутатов, министров, олигархов и иных представителей так называемой «элиты», причем с обязательной конфискацией имущества.

В одну из главных угроз экономической и социальной безопасности России превратилась коррупция. Общим местом стало сравнение ее с раковой опухолью, грозящей гибелью всему социальному организму России. Общий коррупционный оборот в России приближается, по оценкам, к 320 млрд. долл. в год, что составляет ощутимую часть мирового коррупционного оборота (1,6 трлн. долл.) и в относительном исчислении многократно превышает долю России в мировом валовом продукте. На микроуровне прямой финансовый ущерб российских компаний от экономических преступлений их сотрудников в 5 раз превышает среднемировые показатели. Реальная борьба с коррупцией может начинаться только с ее верхних этажей, и проявиться не просто в принятии Думой антикоррупционного закона, но и в привлечении к ответственности коррумпированных депутатов, министров, олигархов и иных представителей так называемой «элиты», причем с обязательной конфискацией имущества и с выявлением источников доходов их родственников.

Известно, что криминальный рынок коррупционных «депутатских» услуг оперирует миллиардов долларов, а порядка 50% депутатов берут взятки, лоббируя те или иные решения. И здесь необходимостью является не демонстративное наказание отдельных, по тем или иным причинам избранных в качестве «козлов отпущения», воров и взяточников, а борьба против всей системы коррупционных социальных отношений. Пока же официальная риторика и преследование отдельно взятых коррупционеров напоминает политику Екатерины II в отношении системы крепостного права: Салтычиха была отправлена на каторгу, но вся система крепостничества укреплялась.

Одновременно с «обезглавливанием» коррупционной пирамиды на высших этажах законодательной и исполнительной власти, первейшей необходимостью является преодоление коррумпированности судебной системы, превратившейся в один из главных инструментов воспроизводства криминального характера социальных взаимоотношений в российском обществе. Трансформация состязательности сторон судебного разбирательства в соревнование кошельков делает невозможным не только поиск справедливости в суде, но и выполнение хотя бы тех, весьма скромных, антикоррупционных требований, которые содержит официальное законодательство. Вместе с тем, обесценивается вся предшествующая работа милиции и следствия по выявлению и привлечению взяточников и других преступников к ответственности - в тех случаях, когда она действительно проводится и не блокируется еще на досудебных этапах теми же взятками или начальственным давлением.

Противоречивость позиции российской политической верхушки в отношении проблемы коррупции проявляется в том, что, с одной стороны, саботируются всякие реальные антикорррупционные меры, которые, естественно, в первую очередь затронули бы интересы этой верхушки, а, с другой, - для поддержания «цивилизованного» имиджа, подписаны международные документы по борьбе с коррупцией, в том числе Конвенцию ООН против коррупции, Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности, Конвенцию СЕ об уголовной ответственности за коррупцию, Конвенцию СЕ об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности.

С точки зрения перспектив и предпосылок обеспечения экономической безопасности в будущие периоды особую опасность представляет коррумпированность в сфере образования. Она ведет к формализации учебного процесса и любых, самых прогрессивных нововведений в нем; «вектор» коррупции как бы направляется в будущее и препятствует подготовке квалифицированных кадров, способных осуществлять эффективные изменения в обществе и экономике.

Показательно, что специалисты, получившие бесплатное образование в советскую эпоху, особенно по блоку математических, естественных и технических наук, оказались высоко востребованы в ведущих научных державах мира, некоторые из которых, в том числе США и Израиль, в течение последних двух десятилетий обеспечили в за счет иммигрантов из стран бывшего СССР значительную часть прироста занятых в целых отраслях науки и производства, и прежде всего - в военно-промышленном комплексе. Осуществленные же в последние годы изменения не способствовали росту качества образовательного процесса и декларированным целям интеграция в мировое образовательное пространство; складывается впечатление, что действительной их целью является облегчение процедур и механизмов «выкачивания умов» из России и усиление интеллектуального потенциала стран-конкурентов. В настоящее время порядка 20 тыс. российских ученых работают на различные структуры ЕС, географически находясь на территории России и являясь штатными сотрудниками российских научных учреждений.

Широко распространившаяся коррумпированность сферы образования существенно снижает качество образования, заменяя процессы передачи и усвоения знаний формализованными ритуалами и рыночными сделками. Из числа людей, так или иначе связанных с получением образовательных услуг в вузах (студенты всех форм обучения, их родители и другие категории населения, имеющие отношение к поступлению в вуз, сдаче зачетов и экзаменов, защите дипломов) никогда не прибегают к взяткам, судя по данным опросов, лишь 7%, в то время как 93% делают это по принуждению или по собственному желанию, а 67% участвуют в коррупционных операциях многократно.