Политический расизм

Российские наблюдатели не приглашены на президентские выборы в Грузию. Объяснение простое: зачем нам наблюдатели из страны, которая сама не жалует наблюдателей, чья политическая система стремительно «теряет прозрачность», чьи интересы находятся в конфликте с интересами, исповедуемыми грузинскими властями.

В контексте прошедших в России выборов в Госдуму, с учётом макрополитической обстановки, просто не могли не разыграться в очередной раз волнения на тему форматности-неформатности России. А формат, как мы понимаем – это тоже оружие.

Преимущественной средой ведения сетевых войн является информосфера. Это не только сфера зрелища, но, что важнее, сфера тонких взаимодействий на уровне институций. Это компетенция, способ позиционирования и авторитет которых сами находятся в подвижном состоянии, неразрывно связанном с характером среды. Ресурсная база, критерии и параметры взаимодействий в этих сферах носят особый характер. Здесь действует не столько закон, сколько инерция статус-кво. Институты наблюдения за выборами, равно как и предвыборные кампании, целиком развёртываются именно в этом пространстве.

Учитывая показатели, складывающиеся на основе информационной реакции, в т. ч. отзыва тех структур, которые наблюдали за выборами, можно говорить об имидже России. Однако, по мнению многих, речь идёт не просто об имидже.

Так, президент группы «Меркатор» Института географии РАН Дмитрий Орешкин считает, что на фоне тех шагов, которые предпринимает российское руководство с точки зрения своего позиционирования, своей презентации на уровне международных отношений, на повестку дня встаёт вопрос о зачислении России в ранг таких стран, как Китай, Иран, Корея.

«Вопрос престижа стоит тогда, когда вы являетесь членом клуба, «клуба джентльменов», скажем так. Для таких же стран, как Китай, например, вопрос престижа не стоит. Он просто существует сам по себе, достаточно стремительно развивается. Отношение Запада к Китаю строится по принципу «есть и такое животное». То есть общаться с ним на языке «клуба» невозможно, но с ним приходится иметь дело».

По мнению политолога, в отношении стран, с которыми приходится «иметь дело» таким образом, вопрос о ядерном сдерживании встаёт сам собой.

«Не стоит же вопрос о сдерживании Европой Канады или Соединёнными Штатами Великобритании», - говорит Орешкин, подчёркивая важность того, что Запад существует в качестве единого пространства.

События теперь разворачиваются не столько в географическом – хотя локализация здесь довольно определённая – сколько в идеологическом пространстве, пространстве единых «правил приличия», единых стандартов политкорректности.

Тот, кто сидит на своих ресурсах и никого к себе не подпускает, при этом настаивая на том, что политический процесс внутри страны – это исключительно её внутренне дело, – говорить с ним о политкорректности бесперспективно.

По мнению Орешкина, дрейф России в стан «беспредельщиков» носит во многом сознательный характер. «Я думаю, что российская власть подсознательно ставит себе образцом советскую систему, ставит во главу угла силовой ресурс, рассчитывая на то, что он всё определяет», - продолжает политолог. – «При этом она теряет soft-power, то, что называется престижем, привлекательностью».

Такая позиция – а того, что она, по крайней мере, намечена, мы не отрицаем – однако имеет как свои плюсы, так и минусы. И если реакция западного мира была вполне предсказуема, то, судя по результатам наблюдательных миссий из СНГ, большинство бывших советских республик не заинтересовано в том, чтобы противопоставлять себя тому курсу, который сегодня становится мейнстримом российской политики. Уже исходя из этого, тезис господина Орешкина о том, что у страны, зачисленной Западом в разряд «беспредельщиков», нет стратегических перспектив, выглядит, мягко говоря, не бесспорно. По мнению политолога «зависеть от России все боятся, а каких-то очевидных «пряников» она не предлагает, поэтому все тянутся на Запад».

Однако хроники развития отношений в рамках структур СНГ свидетельствуют об обратном. Безусловно, предложение Запада для многих очень привлекательно, но и его привлекательность нередко ставится под сомнение, особенно по некоторым пунктам. Да и привлекательность СССР, несмотря на доминанту силового ресурса, отнюдь им не исчерпывалась.

Помимо всего прочего господин Орешкин говорит о «деградации механизма выборов в России». Отмечая беспрецедентно большую роль так называемого административного ресурса на прошедших выборах, политолог упрекает власть в стремлении уничтожить возможность политического многоголосия, сведя его к «чёрно-белой» схеме.

И опять же, что касается фактической стороны дела, соображения эксперта не вызывают возражений, однако вопрос об интерпретации данных тенденций приобретает первостепенное значение. Ведь говорить о деградации имеет смысл только в том случае, если принимать за образец прогресса развитие аналогичных институтов в Европе. О необходимом национально-историческом характере формирования властных институтов в тех или иных странах говорилось уже много раз, и на этом поле дискуссия с господином Орешкиным, как представляется, едва ли может носить конструктивный характер. Ведь вопрос о признании цивилизационных стандартов Запада за универсальные – это в некотором смысле вопрос веры.

Кроме этих соображений, находящихся на грани чистой идеологии, можно вспомнить о том, что именно двухпартийная система, а отнюдь не многопартийная полифония – а в случае России 90-х приходится говорить скорее о какофонии – традиционно укоренилась во многих европейских странах, а прежде всего – в США.

Суммируя всё вышесказанное, мы ещё раз напоминаем о том, что современный мир кроится не столько на картах, сколько в умах. «Клуб», безусловно, существует, но вопрос об авторитетности, о власти клубного языка – это вопрос чисто исторический. Теоретически, клубов подобного масштаба может существовать несколько, и характер соподчинения инстанций и жёсткости их диктата может быть самым разнообразным. Диктат Запада – это то, что есть, но вовсе не обязательно это должно быть всегда. Думать, что помимо Запада существуют только неприветливые одиночки, окружившие ракетами свои нефтяные вышки – чистой воды политический расизм.

Клуб – это правильно, но нам нужен свой клуб, в котором мы будем почётными членами, в котором мы будем учреждать традиции и правила этикета. Внутри этого клуба также будет действовать своя норма о престиже, и также будет снят вопрос о сдерживании.

Политический метод «свой-чужой» никогда не устаревает, поскольку составляет базис политической практики. Наша задача – прежде всего быть своими по отношению к самим себе, затем – объединить своих вокруг себя, узнать своих, жить вместе со своими.

А стать «своими» в чужом, атлантистском клубе – равнозначно тому, чтобы стать чужими по отношению к самим себе, к своей судьбе и своей истории.