ЕВРАЗИЯ - Геополитическая экспансия США на Кавказе

В определенном смысле, вся история человечества может быть представлена как история появления, развития и разрушения различных интеграционных структур, включая национальные, межэтнические и межгосударственные. Одними из наиболее важных элементов в геополитическом процессе традиционно выступают этнические, религиозные, политико-идеологические и социально-экономические факторы. Соотношение же актуальности, влияния и значимости этих факторов как раз и определяет специфику и характерные черты того или иного исторического периода.

Стратегический контроль над Кавказом обеспечивает оперативный выход в регионы Центральной Азии, что, в свою очередь, является важным элементом сдерживания геополитической и экономической мощи Китая и, в перспективе, России.

Характерными чертами современности являются ускорение политических изменений и увеличение степени их непредсказуемости, нарастание тенденций глобализации и международной интеграции, кардинальное изменение не только структуры, но и самой природы геополитической конструкции мира. Подобная специфика протекания современного геополитического процесса характерна для многих регионов мира, в том числе и для Кавказского геополитического массива, который с течением времени приобретает новую конфигурацию.

Его особенность заключается в том, что на протяжении около двух столетий Кавказ, в основном, находился под геополитическим контролем России, которая, принимая во внимание его исключительную стратегическую значимость, прикладывала огромные усилия по удержанию в сфере своего влияния. С распадом же Советского Союза на Кавказе образовался, так называемый, «геополитический вакуум», который способствовал развитию дезинтеграционных тенденций, направленных на ослабление геополитической региональной роли России. Причем, данные тенденции характерны как для Южного Кавказа, где они более отчетливо выражены, так и, отчасти, для Северного.

Анализ развития геополитического процесса на Кавказе показывает, что изменения происходят не только в природе этого процесса и в составе его участников, но и в его самой геополитической конфигурации.

С распадом биполярной системы мирового порядка, основанного на жестком соперничестве двух идеологий, в качестве приоритетных стали выступать, в первую очередь, экономические интересы, а также интересы стратегического порядка, реализуемые подчас не только экономическими, но и военными средствами.

Подобное изменение природы геополитического процесса предопределило расширение состава его участников. Помимо традиционных акторов субрегионального и регионального уровня, таких как Армения, Грузия, Азербайджан, Россия, Иран и Турция, кавказское направление становится все более важным во внешней политике Соединенных Штатов Америки и подконтрольных ей военно-политических блоков, в первую очередь, НАТО.

Стратегический контроль над Кавказом обеспечивает оперативный выход в регионы Центральной Азии, что, в свою очередь, является важным элементом сдерживания возрастающей геополитической и экономической мощи Китая и, в перспективе, России. Одновременно контроль над Кавказом позволяет самым непосредственным образом влиять на распределение и направления потоков углеводородных ресурсов Каспийского региона, по объему занимающих второе место после Ближнего Востока, а также контролировать иные транспортно-торговые, социо-культурные коммуникации, направленные как с севера на юг, так и с запада на восток.

Данные обстоятельства предопределили развертывание на Кавказе так называемой «Большой геополитической игры», которая дирижируется в настоящее время, по большей части, из-за океана. Не случайно, еще в 90-е годы XX века весь Кавказ был включен в зону жизненно-важных интересов США. Это также полностью соответствует программным установкам «Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов», направленной на достижение мирового доминирования и являющегося определяющим ориентиром американской внешней политики.

Таким образом, сегодня вокруг России развертывается кольцо натовских военных баз, что дает основание утверждать, что американская «Стратегия анаконды» периода Холодной войны не канула в лету. Исходя из одного из основных законов геополитики, в свое время разработанного еще Хэлфордом Макиндером, для обладания мировым господством необходимо установление контроля над Евразией - «мировым островом», поскольку, кто владеет Евразией, тот владеет судьбами всего мира. Со времен краха СССР эту формулу в своей внешней политике реализует каждая американская администрация.

Президент Гарри Трумэн осуществлял доктрину «сдерживания коммунизма», Рональд Рейган - «разрушение империи зла». Милитаризм Соединенных Штатов Америки направлен на то, чтобы не допустить появления в мире противника, равного по силе США. Иными словами, США всегда стремились сохранить и закрепить свое положение в системе международных отношений в качестве единственной сверхдержавы. Последние американские президенты - Джордж Буш и Барак Обама - точно так же остаются заложниками внешнеполитических установок радикально-гегемонистской направленности. Суммарно эти установки выражают курс на «легализацию» глобальной интервенции с «превентивным» применением американской военной силы в любой точке планеты.

Однако время начинает играть не за (как непосредственно после событий 11 сентября 2001 года), а против попыток облечь «гегемонию нового типа» в миссионерские одежды «глобальной войны с терроризмом». Причина тому - логика эволюции международно-политической повестки дня под влиянием оккупации Ирака и военной операции в Афганистане. Подавляющее большинство населения мира негативно отнеслось к подобной авантюре Вашингтона. Подобная направленность внешней политики США увеличила, как и ожидалось, конфликтогенный потенциал «Большого Ближнего Востока» - единого геополитического района, в который американская стратегическая мысль включает традиционный Ближний Восток, бывшую советскую Среднюю Азию, Иран, Турцию, Афганистан и Кавказ. Это объясняет, почему центр тяжести политики по установлению «гегемонии нового типа» стал переноситься с ближневосточной части «римлэнда» на «осевую» для Великого континента территорию российского «хартлэнда», наиболее уязвимой частью которого является именно Кавказ.

Главной целью данной политики на ближайшую и среднесрочную перспективы является вывод Южного Кавказа из сферы влияния России и ослабление позиций Москвы в его северной части. Основными инструментами реализации данной цели остаются практика использования политики «двойных стандартов», комуфлирование истинных целей заявлениями о, якобы, необходимости построения либеральной демократии, обеспечении прав человека и прочих старых испытанных приемов из американского внешнеполитического багажа.

Закрепление «американских кавказских приобретений» планируется в том числе и за счет размещения на Южном Кавказе американских или им подконтрольных военных баз. Подобный деструктивный вариант развития ситуации может быть и должен быть разрушен посредством проведения Россией активной наступательной политики с приоритетным использованием различных экономических механизмов в ближайшей исторической перспективе. Фактор времени в данном случае работает против Москвы, поскольку молодые политические элиты, приходящие на смену старым в южнокавказских государствах, уже формировались вне единого советского цивилизационно-культурного и образовательного поля и в подавляющем своем большинстве отличаются прозападной ориентацией.

Москве следует также более настойчиво артикулировать заинтересованность в российских зонах жизненно-важных интересов и выстраивать свою внешнюю политику с другими странами в зависимости от того, насколько те признают и приемлют право России на обладание подобными зонами.

Информационная модель (модель мира и модель сознания), внедряемая через «глобальные» СМИ и международные организации, деформирует в общественном мнении реальное состояние мирового сообщества. Данная информационная модель является проекцией исторически молодого «евро-атлантического» («западного») культурно-исторического типа или цивилизации на весь мир. Ценности и интересы развития стран-представителей других цивилизаций - китайской и индийской, православно-христианской и исламской - из этой модели исключены.

Начало новейшего этапа активных информационных операций по деформации картины мира (распространению представлений о «гегемонии нового типа» и «глобальном верховенстве» США восходит к 1997 году - времени создания интеллектуального и организационного центра «Проект нового американского столетия», публикации Збигневом Бжезинским известной работы «Великая шахматная доска» и мощной единовременной инъекции в массовое сознание образа «глобализации».

Деформированная карта мира как «глобальной американской системы», по мнению Бжезинского, обслуживает американскую «геостратегию для Евразии» - стратегию военно-политической экспансии с евро-атлантического плацдарма на восток - в «хартлэнд», в районы концентрации важнейших ресурсов и коммуникаций планеты.

Программа экспансии евро-атлантического мира на восток и все последующие войны (в Югославии в 1999-м, в Афганистане в 2001-м, в Ираке в 2003-м) являются, по сути дела, попыткой выхода из той напряженной ситуации, которую создает для западной цивилизации близкое исчерпание ее собственных энергетических ресурсов.

Ситуацию усугубляет тот факт, что на сегодняшний день на всех гигантских нефтяных полях добыча сокращается, кроме Персидского залива и Каспийского региона. Именно это обстоятельство дает объяснение тому, что многочисленные конфликты на Балканах, на Ближнем Востоке, отчасти и на Кавказе берут свои истоки в желании Запада оттеснить Россию от путей транспортировки нефти из Черного и Каспийского морей. Нефтяная геополитика допускает любые договоренности с любыми экстремистами и диктаторами.

Американский проект создания «Большого Ближнего Востока», включая Кавказ и Каспий, одетого в гуманистические и демократические рассуждения, является всего лишь попыткой окончательно наложить руку на нефтяные поля и транспортные углеводородные коммуникации региона. Из этого очевидного факта вытекает вполне логичный вывод о том, что контроль над ведущими нефтедобывающими странами - это стратегическая цель политики Америки, как в равной степени и осуществление геополитического контроля над основными регионами сосредоточения энергоресурсов.

Предпоследнее (перед принятием в 2009 году Албании и Хорватии) увеличение числа членов НАТО с 16 до 26 в результате «мирного присоединения» Альянсом в 1999 - 2004 годах десяти новых стран, включая четыре страны, входящие в сферу жизненно-важных российских интересов (Эстония. Латвия, Литва и Польша), как и новая стратегия «глобального верховенства» США являются естественным результатом геополитического ослабления России в 90-х годах прошлого столетия.

Публичное обсуждение планов включения в состав НАТО Азербайджана, Грузии, Украины и Молдавии, а также планов создания военных баз США в Казахстане на побережье Каспийского моря, Азербайджане и Грузии - это не что иное, как подготовка общественного мирового сознания к следующей фазе экспансии Запада.

Усиление влияния в регионах Кавказа и Средней Азии являлось важной, но не главной целью евразийской политики США в 1991-2001 годах. В фокусе американского внимания была Россия. До 11 сентября 2001 года основной целью американской политики в Евразии было предотвращение возрождения советской империи. Вместе с тем, Вашингтон поощрял геополитический плюрализм на Кавказе, с акцентом на развитие местных национализмов и русофобии с главной целью - отторжения региона от российской сферы влияния. После 11 сентября геополитическая значимость как Кавказа, так и Средней Азии значительно возросла. Основная арена глобального военно-политического напряжения перенеслась в Центральную и Южную Азию. Кавказ стал одним из основных элементов американской стратегии по изоляции терроризма, с одной стороны, и контроля за энергопотоками из Каспия, с другой.

Эксперты считают, что в Каспийском бассейне находится около 6% мировых запасов нефти и около 10% залежей природного газа. Проблема, однако, заключается в том, что за исключением России все остальные каспийские государства нуждаются в транзитных маршрутах по доставке своих энергоносителей на мировой рынок. Это объясняет тот факт, что после 11 сентября 2001 года США перенаправили часть помощи для бывших республик Советского Союза от европейских к азиатским.

Государства Южного Кавказа дают себе отчет в том, что у них нет достаточного ресурсного потенциала выступать самостоятельными геополитическими игроками, поэтому часть из них (Грузия, в частности) выбрали вариант придерживаться орбиты бесспорного мирового лидера. Таким образом, США, которые отдалены на тысячи километров от Кавказа, практически превращаются в шестое каспийское государство.

В целом в регионе Кавказа постепенно оформляется геополитическая конфигурация, при которой усиление присутствия американцев сбалансировано тем фактом, что Россия в основном контролирует главные маршруты экспорта нефти и газа. В ближайшем будущем прочность отношений между Москвой и Вашингтоном будет испытана на геополитической арене, расположенной между Черным морем и Китаем.