Завершение эксперимента: победители и проигравшие

Сегодня в Корейской Народно-Демократической Республике проходят похороны «Великого руководителя» Ким Чен Ира, скончавшегося 17 декабря 2011 года. До этого дня тело северокорейского лидера было выставлено для прощания в гробу под стеклянной колпаком в Кымсусанском мемориальном дворце (мавзолее Ким Ир Сена) в Пхеньяне.

Ким Чен Ир был последним оплотом и гарантом северокорейской государственности, и именно благодаря его фигуре, тот социальный эксперимент, который был начат в середине прошлого столетия, продолжался столь долго и пережил даже те государства, которые, собственно, были образцом формирования и эталоном для его развития. В первую очередь - Советский Союз. Причем, здесь следует иметь в виду не всю эпоху советского государства, но именно квинтэссенцию Советского Союза – сталинский период, длившийся с начала 1930-х до начала 1960-х годов.

Северокорейский режим как с точки зрения социального устройства, так и с точки зрения идеологии и внутренней политики - как раз и представлял собой последний оплот сталинизма - именно сталинской версии марксизма, и основанных на ней государственного, социального и идеологического проектов. То есть Северная Корея была неким последним заповедником марксизма в его сталинской интерпретации.

Конечно же, основным источником существования для Северной Кореи было советское государство, с распадом которого сама Северная Корея, лишившись ресурсов для поддержки, стала неизбежно угасать. И, как многим казалось, конец северокорейского государства был неизбежен - вопрос заключался лишь в том, когда это произойдет. Теперь же очевидным стало и то, что именно смерть Ким Чен Ира – последнего вождя Северной Кореи – станет завершением данного социального эксперимента. Можно сказать, что сегодня в северокорейском сталинистском проекте, в том виде, в котором он существовал всё это время - с его экстравагантными моделями, с идеологией Чучхе (провозглашенная в 1955 году Ким Ир Сеном идеология, согласно которой все вопросы внутренней жизни страны должны решаться с позиций самостоятельности, с опорой на собственные силы), с героическим противостоянием всему окружающему миру - поставлена точка. Это, безусловно, был эсхатологический проект, и сегодня он, к сожалению, завершен - предпосылок для его существования не осталось.

С концом Советского Союза Россия перестала обращать внимание на Северную Корею, перестала считать её союзником, и это стало серьёзной геополитической ошибкой. Дело в том, что Северная Корея возникла при разделе сфер влияния в регионе в период двухполярного мира. Северная Корея – это тот плацдарм, на котором закрепилась евразийская континентальная политика, дальше которого не была осуществлена атлантистская экспансия внутрь евразийского континента. Атлантистам же досталась Южная Корея, где они и закрепились.

Северная Корея продолжала оставаться зоной стратегического влияния Евразии - несколько замороженной зоной, находящейся в существовании брошенного геополитического актива, внимание которому уделялось по остаточному принципу. Но, тем не менее, это была наша стратегическая территория, - и в любой момент Россия имела возможность туда вернуться.

Сегодня, с завершением северокорейского эксперимента, Россия стоит перед угрозой потери этого фрагмента евразийского пространства, а соответственно, перед угрозой продвижения атлантистских и, в первую очередь, американских интересов ещё дальше вглубь евразийского континента. Американский контроль, таким образом, приближается непосредственно к нашим границам.

Сейчас решается судьба этого фрагмента евразийского пространства: будет ли оно оставаться, как минимум, буферной зоной между атлантизмом и евразийской геополитикой, либо же оно будет полностью поглощено американским влиянием, и кольцо враждебного Евразии атлантистского влияния сожмётся вокруг России ещё плотнее.

Россия ещё имеет возможность побиться за Северную Корею, ещё имеет возможность на каких-то остаточных ресурсах политического влияния стремительно войти туда и сохранить это пространство под своим контролем. Но учитывая динамику внешнеполитических действий российского руководства последних двадцати лет, такой вариант кажется, скорее, невероятным, нежели возможным. Всё более очевидно, что Россия будет пассивно наблюдать за потерей этого фрагмента евразийского пространства и за приближением натовского военного присутствия к границам России на Дальнем Востоке. Это станет для нас чудовищной геополитической потерей.

Сегодня, после смерти Ким Чен Ира, уже вряд ли может идти речь о политическом режиме Северной Кореи как о самостоятельном субъекте, который способен сохраниться в том виде, в котором просуществовал последние десятилетия. Скорее всего, нынешний режим падёт, потому что он, во-первых, истощён, во-вторых, разъеден постоянным внешним воздействием, да и к тому же у него нет совершенно никаких внутренних сил для сопротивления при отсутствии внешней поддержки. С трудом верится в то, что новый молодой лидер Ким Чен Ын, без поддержки со стороны России, сможет удержать ситуацию. Какое-то время он ещё сможет продержаться за счёт номинально социалистическоо Китая, но всё равно это будет агонией. Прекращение же существования этого режима станет серьёзной трагедией для северокорейского народа, и, конечно, население нынешней Северной Кореи испытает на себе серьёзные социальные трансформации, ему предстоит пройти через катастрофические изменения.

Эту ситуацию можно сравнить с объединением Германии после падения Берлинской стены, когда поначалу огромная часть населения Восточной Германии хлынула в открывшуюся для них Западную часть, что спровоцировало серьёзный социальный, демографический дисбаланс. С прекращением существования северокорейского государства как политического субъекта, целостного социального пространства, те события, которые начнут происходить в северокорейском обществе, спровоцируют серьёзный переток населения с севера на юг. Достаточно очевидно, что объединение двух Корей, существовавших на протяжении последних десятилетий в разных мирах, будет происходить довольно болезненно.

К сожалению, следует констатировать, что это объединение будет происходить строго под американским патронажем, с навязыванием западных мировоззренческих моделей, которые сегодня установились в Южной Корее, что неизбежно вызовет серьёзные социальные трансформации, социальную депрессию, возможно - рост числа самоубийств, возникновение чудовищных перверсий или каких-то самых жутких вещей, которые неизбежно возникнут под воздействием западной масс-культуры на неокрепшее сознание жителей Северной Кореи, этого последнего в мире заповедника социалистической нравственности.

Можно было бы, конечно, надеяться на то, что политический режим устоит, и что выдвижение нового лидера, Ким Чен Ына, позволит продолжить нынешний социальный эксперимент. Однако это возможно лишь при условии, если Россия сейчас включится в эту ситуацию, окажет ресурсную, политическую, военную, дипломатическую поддержку этому режиму и сохранит, тем самым, военно-стратегический контроль над этим пространством. Это России крайне выгодно, и Россия должна была бы это сделать. Только в этом случае северокорейский политический режим может сохраниться, предложив миру и своему обществу нового лидера, и продолжить своё существование. Для России это был бы идеальный сценарий - но по сегодняшним меркам он маловероятен.

Что же касается ядерных возможностей северокорейского государства, то это, скорее, некий культурологический мем. Реальность значительно отстаёт от той мифологии, которая возникла вокруг северокорейского ядерного проекта. Во многом она подпитывалась продолжением, хоть и по остаточному принципу, нашей поддержки, сохранением отношений Северной Кореи с Россией. Собственно, ядерный проект Северной Кореи – это некий потенциал, некая пустая форма, которая при желании со стороны российского политического руководства в любой момент могла бы быть наполнена содержанием. Но этого не произошло до сегодняшнего дня, а значит, уже скорее всего и не произойдёт. Из-за чего так называемую северокорейскую ядерную угрозу вряд ли можно сегодня воспринимать всерьёз.

Вместе с тем, раскрытие этого мифа, его разоблачение лишит ещё одного аргумента сторонников развертывания американской системы ПРО в Европе. Ведь они называли Северную Корею через запятую с Ираном в качестве одной из главных угроз, против которой разворачивается американская ПРО в Европе. Теперь эта угроза будет разоблачена, её наличие претерпит ту же судьбу, что и оружие массового уничтожения в Ираке, которое, как известно так и не было обнаружено. Таким образом, Иран останется единственным аргументом американцев в их попытке «разводить» российское руководство, уверяя, что ПРО не разворачивается против России. Ну а Севернвя Корея, в любом случае, ещё долго будет оставаться экстравагантным музеем сталинизма в мире победившего постмодерна.

• «Китайские страсти» по «пятому поколению»
• НПРО США, ЕвроПРО и НАТО, или с чем поедем на Лиссабонский саммит
• Метод протеста
• Большой барабум
• Миллион за сибирскую корону - 2