ЕВРАЗИЯ - Не нагулялись

Кому не спится без фонтанов

В самом феномене т. н. общественного протеста против строительства и восстановления храмов ничего нового нет. Его технологические основы просты. Появляется некая инициативная группа громкоговорителей, которая почти по-родственному просит городские власти подыскать строительную площадку в другом месте.

Никто не был против восстановления взорванного в 1931 году Храма Христа Спасителя, просто все вдруг полюбили вырытый на его месте бассейн. Никто не был против построенного в нынешнем году Храма Покрова Пресвятой Богородицы на проспекте Передовиков в Питере. Просто в 2008-м возникло сомнение: а он повредит ли он местному парку, в котором люди гуляют – кто с колясками, кто со спиртным? Никто не был против Храма всех Святых в парке 300-летия того же Петербурга. Просто губернатор Валентина Матвиенко посчитала, что соседство с церковью испортит настроение посетителям увеселительных заведений.

Все просто. Россия болеет от перепоя и равнодушия, пытается вылечиться, но ее останавливают: погоди, еще не время для морального похмелья. Владыке Викентию советуют учитывать мнение горожан, которые пьют пиво у фонтана на площади Труда. Там, под подошвами отдыхающих – могилы. Но чертовски хочется погулять.

Не обходится и без наставлений от представителей других конфессий. Один из мусульманских лидеров советует руководителям Екатеринбургской епархии «не упорствовать» с возведением Храма? Было. Католический епископ из Саратова Клеменс Пиккель уже как-то насоветовал: не надо строить православную церковь в Беслане. Он, Клеменс, уже подсчитал, что среди погибших магометан было больше – вот поэтому и не надо.

Излюбленное оружие этих людей – Интернет-ресурсы. Один под своей фамилией заводит блог, другим даже имена без надобности, достаточно кличек. Это Интернет-издания дорожат своей репутацией. Это в газетах и на ТВ авторы публикаций и сюжетов указывают, кто они такие. А тут можно как-нибудь, по-собачьи. Я, мол, сам не свой, я общественный. Благо, даже человека невоцерквленного единомысленный перебрех подобной «общественности» на виртуальных помойках приводит в такое смущение, что он быстро забывает туда дорогу.

Вообще, возможности Интернет-изданий сильно преувеличены. Первыми это поняли наши сочинители. Измаявшись в ожидании выхода очередных книжек, они стали выпрастывать свои шедевры в мировую паутину. Если в Союзе писателей СССР было 7850 тысяч членов Союза писателей (данные 1976 года), то теперь только на одной страничке в Интернете разместились 135 тысяч поэтов. Но их странички месяцами никто не читает. Запутались они в этой паутине окончательно. То же самое ждет тех, кто разменял данные родителями имена на клички ради того, чтобы не нести ответственности за брань и клевету.

И нечего ходить по помойкам

И все-таки битва в Екатеринбурге отличается от прочих по уровню подготовки и привлечению известных персон. Обычно профессора и депутаты сторонятся богоборческих проектов. Люди в большинстве своем сомневающиеся, они дорожат своей репутацией. Но даже на разнокалиберных сайтах (по охвату аудитории) всегда находятся такие люди, которые могут вломить за богохульные речи. Не в том ли дело, что по части налаживания жизни духовной Екатеринбург далеко обошел другие города?

Мою догадку отчасти подтвердил и отчасти опроверг настоятель Михаило-Архангельского Харлампиевского храма в Иркутске о. Евгений Старцев:

- В Екатеринбурге предали смерти последнего русского императора, царя нашего, страстотерпца, и его семью. Убивая ритуально удерживающего зло в империи, конечно, те, кто организовывал это убийство, понимали, что происходит. Неслучайно это был именно Екатеринбург. После очень сложных и непростых событий, связанных с возрождением духовной жизни в русском народе и обретением мощей, останков нашего благоверного царя, вновь именно в Екатеринбурге, бурно развивается духовная, просветительская, социальная, если хотите, жизнь церкви. Вот эта жизнь и встретила такое сопротивление у тех, кто не может по-другому реагировать на все то доброе, что люди пытаются сделать.

Мы хорошо помним, в каком плачевном состоянии находились два самых известных храма в столицах Бурятии и Приангарья – Одигидриевский и Харлампиевский. Теперь на них любо-дорого посмотреть. Из позорных пятен двух губернских центров они превратились в их визитные карточки. И в обоих случаях строительно-реставрационными работами руководил отец Евгений.

Были на его пути и другие важные работы: Троицкий храм в том же Улан-Удэ, Никольский в Турунтаево, и храм Георгия Победоносца в воинской части в Сосновом Бору и другие. Но «Одигидрия» и «Харлампий», как их в разговоре называют жители городов по обе стороны Байкала, знаковые, что ли. Обретая свой настоящий облик, они возвращали веру людей в то, что, выйдя на путь православия, Россия перемелет все нынешние беды.

Если бы этот священнослужитель мог вымарать эти строки из текста, он сделал это, не раздумывая ни секунды. И не потому даже, что он хорошо воспитан («скромность украшает человека»). А потому, что знает: каждому дается ровно столько, сколько он сможет, сколько с него взыщется потом.

С молебна в Харлампиевском храме начинались экспедиции на Аляску. В нем венчался адмирал Колчак. Но еще четыре года назад здание церкви было столь запущенным, что могло рухнуть в любой день: время источило фундамент. «Где Вы найдете столько денег?» – спрашивали его. «Господь подаст, – спокойно отвечал отец Евгений. – Столько подаст – унести не сможем». Думали, что он надеется на чудо. И, что интересно, угадали. Сегодня белизной своих стен и позолотой купола храм зовет к очищению души и окружающего мира.

Работы там еще много. Однако службы уже идут. Народ идет. Понятно и то, что чем краше становится храм, тем больше хулы льется в адрес отца Евгения. Но он ее не слышит.

Важен был момент внезапности. Натиск, натиск, и еще раз натиск. К битве в Екатеринбурге они подготовились, как немцы к Сталинграду. И вот этот резерв издох как босые дивизии в 30-градусный мороз.

– Одно время, когда мы в Улан-Удэ восстанавливали Одигидриевский кафедральный собор, и уже здесь, в Иркутске, я, было дело, возмущался. Задевалось во мне нечто человеческое, когда люди клеветали, когда они пытались опорочить – без оснований безо всяких – дело, которое мы делали. Задевало. А потом прошло время, я, знаете… Я даже перестал слушать, что они говорят. И как-то мне от этого легче стало. Пусть это мнение люди оставят при себе, а я должен сделать дело Божье. Ибо, если Бог меня терпит здесь на Храме и какое-то время еще потерпит, я буду делать его. Или если не буду Богу угоден, то придут другие люди, и сделают даже еще лучше меня. Мы же воины, воины Христовы. Господь благословил нас на труды – вот идите и делайте. Мы не должны противиться и не должны мешать Богу исполнить Его промысел.

Вот в чем дело. Но господа атеисты, наверно, и до сих пор не верят в то, что Храм в честь Святой Екатерины – дело, по сути, решенное. Не займет он свое место через пять лет – займет через десять. Это только кажется, что их упорство не знает границ. Бесы могут смутить, но чтобы создать непреодолимые препятствия – это вряд ли.

Дело о 20 миллионах

Сейчас в битве против Храма наступил перелом. Если его противники ничего нового к ранее сказанному добавить не могут, то диакон Андрей Кураев обнаружил в этой истории имущественный подтекст. Изрядный диагноз поставил он в своем выступлении «Екатеринбургский облом»:

«Здесь, в Екатеринбурге, возле 176 гимназии жители хотели построить храм. Мэрия им сказала, что появление храма спровоцирует автомобильные пробки. И затем на этом же месте поставили многоэтажный дом… Вот рассказ местного жителя: "Возле 176-й гимназии жили 10 лет. Место на горке у мэрии просили под храм и не раз. Приходил священник, служили на месте молебны. Получилось, что для ищущих подобное открыли хорошее место. Через пару лет Атомстройкомплекс, хозяином которого является сын мэра, построил 25-этажный жилой дом. Когда дом достраивали, жители района попросили другое место – пониже этого дома и поближе к школе, на запад от нее. Школа приветствовала намерение. Отказали по причине несоответствия Генплану города, в соответствии с которым здесь должен быть разбит сквер. Ходили втроем к главе района и он подтвердил, что так оно все и будет. Догадайтесь с трех раз, что там сейчас?! Правильно. Сын мэра построил еще один 25-этажный жилой дом"».

В этих екатеринбургских деталях опять-таки ничего нового нет. Стоит присмотреться к битвам вокруг других храмов – и обнаружатся те же причины противостояния. В Киеве земельный участок под церковь облюбовали под заправку, во Владивостоке – под торговый центр, в Петербурге явно не обошлось без интересов представителей бизнеса развлечений. Рано или поздно тайное становится явным.

Проиграв на информационном поле, противники Храма св. Екатерины пустили в бой резерв – историю то ли о 16, то ли о 20, то ли 22 миллионах долга епархии за ювелирные украшения под продажу. В традициях двадцативековой давности («Распни его!») прозвучали угрозы о банкротстве епархии. Аккурат в это же время начали образцово-показательную акцию протеста таджикские строители.

Расчет был на то, что никто не дознается о реальной сумме долга (она на порядок меньше). О том, что в некий список кредиторов включили даже те фирмы, которые давно прекратили свое существования. Важен был момент внезапности. Натиск, натиск, и еще раз натиск. К битве в Екатеринбурге они подготовились, как немцы к Сталинграду. И вот этот резерв издох как босые дивизии в 30-градусный мороз.

Екатеринбургская епархия выплатила первые 100 тысяч рублей в счет образовавшейся задолженности перед ювелирными фирмами города. Обыкновенный в практике многолетних отношений церкви и предпринимателей банковский перевод, он на этот раз означает нечто большее. Лопается еще один пузырь в рамках затянувшейся битвы против Храма.

Ужо вам будет фонтан.