ЕВРАЗИЯ - Глубинный выбор грузинского народа

Сегодня Грузию в России стали воспринимать не как православную, близкую по культуре и даже в каком-то смысле родную страну, а как нечто чужое, чуть ли не враждебное. В некоторых соцопросах фиксировалось и такое мнение россиян, что Грузия - это мусульманская страна с населением в несколько десятков миллионов человек, которая создает непосредственную военную угрозу России. Согласно опросам вместе с Эстонией Грузия стабильно занимает место в первой тройке стран, которые, по мнению жителей России, враждебны их стране. Несмотря на это, на наш взгляд, в глубине души у русских все еще сохраняется положительный, даже идеальный образ Грузии как почти сказочной, поэтической, близкой и родной страны.

Как будто какой-то внутренний механизм медленно и тяжеловесно поворачивает сознание грузин от России, подпитывает антирусские настроения, что входит в противоречие с фактором глубинной симпатии к России.

Война в августе 2008 года, задуманная отнюдь не в Грузии или в России, была призвана упрочить негативные стереотипы, разрушить глубинные представления и навсегда вбить в сознание русских и жителей России враждебный образ Грузии. К счастью, не получилось. Решительный ответ России, явное нежелание большей части грузинской армии и резервистов воевать против русских и надежда, с которой жители многих внутренних грузинских районов встречали российские войска, вынудили организаторов этой провокации быстро свернуть военные действия и ограничиться оплаченным американскими деньгами пропагандистским ажиотажем в западных СМИ.

Примечательно, что массовые русофобские настроения в Грузии также не удалось разжечь. И это несмотря на истеричную пропаганду - особенно в первые месяцы после войны, несмотря на организованные властями массовые акции, на которых сгонялись бюджетные работники и население. Ну не хочет укорениться в умах многих «простых» грузин ненависть к России, как бы их не агитировали и настраивали власти предержащие и подконтрольные им электронные СМИ. В этом случае ложь распознается народом довольно легко.

Это интересное явление можно сформулировать в других терминах: получается, что в самоощущении грузинского народа (или этноса), в его бессознательном (или подсознании) заложена симпатия, некая филия к русскому этносу и народу, к России. Это как бы часть мифоса грузин. А в «логосе», то есть дискурсивно, грузинам сейчас усиленно навязывается отчуждение, неприязнь и даже ненависть к русским. Официальное телевидение, можно сказать, облучает радиационными лучами пропаганды ростки пророссийских настроений, выбивающихся из под бетона антироссийской истерии.

Исторически такое же явление можно было наблюдать на протяжении нескольких последних веков. Сначала цари грузинских царств постоянно обращались за помощью и покровительству к России, предлагая взамен свою лояльность и даже подданство русским царям, а после вхождения сперва Восточной, а потом и Западной Грузии в Российскую империю грузинский народ сравнительно быстро и безболезненно привык жить в одном государстве с русскими и другими этносами России. И это несмотря на то, что тяжесть крепостничества в великорусских губерниях была большей, чем в грузинских царствах и княжествах, что привело к усилению феодальных повинностей и вызвало в XIX веке несколько крестьянских восстаний в отдельных регионах Грузии. Однако они имели локальный характер.

Несмотря на «русофобские» настроения части грузинской элиты, т. е. тогдашней аристократии, абсолютное большинство народа никогда не участвовало и не особо симпатизировало антирусским выступлениям, заговорам и восстаниям. И в Первой и во Второй мировых войнах участие грузин в составе русской (советской) армии исчислялось сотнями тысячами, в том числе большим количеством добровольцев. И наоборот, националистические силы не пользовались широкой поддержкой населения. Из них лишь грузинские меньшевики обладали определенной социальной базой, и то благодаря левым социально-экономическим лозунгам, а чисто националистические партии пользовались популярностью лишь в узких кругах части аристократии, офицерства и интеллигенции.

На наш взгляд, и сегодня грузинский народ все еще несет в себе скрытую симпатию и тягу к русскому народу, русскому миру, языку. В чем могут быть причины такого явления? По всей видимости, в двух факторах: в православии и в евразийском характере грузинской культуры. Что касается православия, то здесь скорее речь может идти о памяти, подсознании или коллективном бессознательном народа, в котором православие «осело» в течении советского периода.

Евразийский характер культуры и государства формировался на территории обитания грузинского этноса тысячелетиями и несет выраженные признаки «цивилизации суши». Можно перечислить вкратце эти признаки: хотя Грузия, в частности Западная ее часть (древняя Колхида) имеет выход к морю и значительная часть населения жила и живет вблизи морского берега, мореходство, изготовление кораблей, морская торговля особо никогда не привлекала местных жителей и всегда находилась в руках инородных этнических элементов или представителей других стран.

То же самое можно сказать о занятиях торговлей. В течение веков купеческий слой в Грузии был представлен выходцами из других этносов. И название страны на многих языках – Георгия, связано с земледелием (по-гречески Γεώργιος. – землепашец). Здесь лишь кратко перечислены некоторые внешние признаки «торгового строя» и «сухопутной цивилизации», но в любом случае, «евразийский» характер картвельской (грузинской) культуры не подвергается сомнению.

Если опять вернуться к несколько схематическому определению глубинных структур сознания грузинского народа, например, в топике Жильбера Дюрана, напрашивается вывод о преобладании ноктюрнического, причем т. н. драматического ноктюрна.

На протяжении веков грузины жили в циклическом ритме земледелия и связанных с ним обрядов, фольклора, песен и танцев. Даже в XIX веке, когда в Российской империи, куда входили и грузинские земли, начал утверждаться капитализм и рынок, европейские и русские авторы отмечали привязанность грузинской жизни к земле, а также разнообразие народного творчества, инспирированного земледельческими сезонами. В XX веке такая жизнь в целом продолжалась, но к ней добавился еще и массовый труд рабочих на заводах, своеобразно ритмичный, как подземный труд древних титанов.

Грузинский артистизм, тяга к театральности, наверно, берут начало из этого драматического ноктюрна. Однако, начиная с 60-70-х годов, можно наблюдать разрушение привычного многовекового уклада жизни (кстати, именно на этот период приходится появление в политике небезызвестного Шеварднадзе). Сельский труд, крестьянское бытье окончательно теряет свою сакральность, таким образом, ускоряется и завершается процесс, который начался во второй половине XIX века, но несколько замедлился и даже обратился вспять во время правления Сталина. В Грузии введение колхозов в целом прошло сравнительно безболезненно, а во время войны жизнь в селе насытилась смыслом, эмоциями, трагедиями и переживаниями людей. Этот импульс продлился почти 15-20 лет.

Потом постепенно настала эпоха цинизма, осмеяния труда крестьянина и рабочего, обожествления всего западного, начиная от полузапретной музыки и кончая финскими унитазами и японскими магнитофонами. И эпоха открытой коррупции. Советский марксистский логос начал рассыпаться и драматический ноктюрн полностью вырвался на поверхность, причем в условиях разрушения престижа традиционного труда и наличия остатков идеологии коммунистической уравниловки (что взывало в глубинах сознания народа к мистическому ноктюрну, опять же в топике Дюрана) вся его энергия ушла в коррупцию, а также в гипертрофированный грузинский артистизм.

Тогда же, в 60-70-х, начал раздуваться пузырь национализма, одной из главных фигур которого стал также небезызвестный Гамсахурдиа. К концу 80-х годов национализм в Грузии раздулся больше, чем в любой другой советской республике, за исключением, может быть, Прибалтики. Причем, в отличие, например, от армянского национализма тех времен, грузинский национализм имел выраженный антирусский и даже русофобский характер. Многие видные представители интеллигенции, имеющие звания и регалии от советской власти, скрытно или почти открыто разжигали антирусские настроения, в том числе, в своих произведениях.

Как же могло случиться, что в Грузии, в которой уровень жизни был выше, чем в большинстве союзных республик, интеллигенция и партийная элита обласкана и постоянно награждаема из Москвы, а между грузинами и русскими существовали неподдельно теплые взаимоотношения - значительная часть интеллигенции и партийно-политической элиты, а начиная с двухтысячных годов, и некоторая часть молодежи оказалась заражена русофобией и америкоманией?

В церковных и околоцерковных кругах Грузии есть много людей, которые осознают общность исторических судеб православных народов и имеют стойкое неприятие навязываемых сейчас американских «ценностей».

Трудно все это объяснить одной только американской пропагандой, которую транслируют на массы подкупленные соросами и бжезинскими грузинские политики и «деятели» неправительственного сектора, а также журналисты. Как будто какой-то внутренний механизм медленно и тяжеловесно поворачивает сознание грузин от России, подпитывает антирусские настроения, что входит в противоречие с фактором глубинной симпатии к России. Вероятно, действие этого «механизма» также зародилось в 60-70-х гг., одновременно с национализмом, и постоянно окрашивало его изнутри.

Циклический драматический ноктюрн грузинского социума в течении веков привык иметь дело с такими же последовательно сменяющими друг друга империями, которые приходили в Грузию и инсталлировали здесь свои культуры, свои социальные логосы и т. д.

В результате, видимо, выработался некий алгоритм традиционной национальной политики, находящийся в согласии с подсознанием народа (вспомним любящий цикличность и разнообразие драматический ноктюрн) и воспринятый политической элитой, как заложенная программа действия: когда очередная империя рушится, приходит время привыкать жить со следующей империей. Вместе с Советским Союзом в сознании грузинской элиты разрушилась и Российская империя - ее место в Грузии заняла империя американская. Отсюда и пренебрежение к России, кажется, даже искреннее удивление большинства грузинских политиков: почему же, казалось бы, уже погибшая и канувшая в лету империя все еще цепляется за соседей и как она вообще смеет иметь амбиции конкурировать с Великой Американской Империей?

Поэтому нынешние грузинские правители, похоже, сами же верят в созданный ими и навязываемый сейчас народу политический миф, что Россия скоро развалится и тогда Абхазия и Южная Осетия сами собой вернутся в состав Грузии. Кроме того, этот миф нужен им, конечно же, для политического выживания, чтобы сохранить лицо после августовской войны 2008 года и кормить население надеждами о восстановлении целостности страны.

Саакашвили усиленно, хотя и комическим образом, эксплуатирует неосознанную тягу народа к «сильной руке», архетип царя. В то же время его можно назвать носителем некоего диурна, во всяком случае, многие его заявления и иногда действия взывают именно к диурническому в бессознательном народа. Саакашвили любит дихотомию, разделение на черное и белое, создание образа врага. Главным врагом и демоном в официальной мифологии нынешней грузинской власти является, без сомнения, Россия. США выступают в этой мифологии в роли спасителя Грузии, хотя иногда Саакашвили и позволял себе завуалированную критику в адрес янки, а еще больше в адрес западноевропейцев.

На первый взгляд, такая демонизация России и идеализация Соединенных Штатов, имеющая целью взрастить новые поколения в ненависти к России, должна быть невыгодна Москве и выгодна американцам. Однако, может оказаться, что парадоксальным образом эта политика в чем-то приносит прямо противоположные плоды. Создание имиджа России как пугала и демона актуализирует имперский характер этой страны в сознании народа, утерянный после развала Советского Союза и процесса деградации его остатков в 90-х годах. Таким образом, происходит быстрое, как бы ускоренное замещение образа одной империи (СССР) образом другой, новой империи (России).

Может так случится, что в результате этой пропаганды в сознании грузин образ американской империи, как сильной и всемогущей силы, довольно быстро, по историческим меркам, побледнеет по сравнению с образом российской империи, более сильной и влиятельной, хотя и с демоническим налетом.

Что же касается дальнейшего - правильного на наш взгляд - пути развития Грузии, то он лежит в сфере стратегического партнерства с Россией, а не США. Также было бы правильным усиление роли в Грузии стран Западной Европы за счет уменьшения влияния из-за океана. Только уменьшение веса Америки как глобальной империи, и соответственно, постепенное вытеснение ее из Кавказа и особенно Грузии, как главного игрока, может открыть недоступные на сегодняшний день возможности.

Важнейшим и самым сложным, но одновременно самым интересным моментом могло бы стать постепенная кристаллизация в Грузии «православного логоса». В первую очередь под влиянием процессов в России. Для этого имеются многие предпосылки, хотя и препятствий немало. На наш взгляд, можно и нужно начинать подготовку к реализации этих возможностей. Одним из способов такой деятельности является продвижение в Грузии политических, гуманитарных, информационных и культурных проектов, которые актуализируют и способствуют сохранению здесь русского языка. Без связующего языка станет затруднительным в будущем «обмен» с Россией идеями и смыслами, в конструировании того же «православного логоса».

Необходимо гораздо более тесное общение между церквями России и Грузии, направление в Россию студентов семинарий, духовной академии и т. д. В церковных и околоцерковных кругах Грузии есть много людей, которые осознают общность исторических судеб православных народов и имеют стойкое неприятие навязываемых сейчас американских «ценностей». Новые политические силы в Грузии, создание которых сейчас намечается, должны активизировать энергии таких людей, направить их в русло рациональной и целенаправленной политической и духовной деятельности, создать в Грузии новые смыслы, способные отодвинуть страну от края бездны самоуничтожения, к которой подведен древний грузинский народ.