Преемственность власти в России так никогда и не прижилась
Как передать власть, не разрушив страну?
Sictransit
Говорить о традициях преемственности (или как нынче принято говорить - «транзита») власти в России несколько странно. Лаконичнее, и наверное, - лучше всего о русских междуцарствиях сказал АлександрБлок:
- Всё ли спокойно в народе?
- Нет. Император убит.
Кто-то о новой свободе
На площадях говорит.
Заметим, что написано это было в 1903 году, еще до первой русской революции.
Вполне возможно, что в политической системе, которая сложится при неформальном лидерстве Путина, глава государства и не будет играть первенствующую роль.
Как правило, новая свобода начиналась с развенчания прежнего «отца народа», который обычно оказывался либо тираном, либо игрушкой в руках темных сил. В крупномасштабных случаях объявлялась анафема всему старому режиму - будь то «кровавый царизм» или «тоталитарная коммунистическая диктатура».
Нынешний «транзит власти», казалось бы, станет исключением из правил. Возможно, дело в том, что в данном случае передачи власти, как таковой, не произойдет. ВладимирПутин (которому в 2008-м будет всего 56 лет) скорее всего в любом случае останется реальным decision-maker’ом - субъектом государственной политики и подлинным центром власти.
"Отдайтевсё..."
Если окинуть беглым взглядом последние три века русской истории, то можно увидеть, что даже во времена романовской монархии можно было говорить о наследниках, но не о «продолжателях дела». Да и с передачей власти по наследству не все было гладко. Так, XVIII век триста лет спустя воспринимается как эпоха дворцовых переворотов. Радикальный «вестернизатор» ПетрI, порвавший с предшествующими политическими и культурными традициями Московской Руси, как известно, так и не смог найти достойного преемника.
Так же известен исторический анекдот о том, как император уже на смертном одре пытался составить завещание, - написал «Отдайте всё...», но так и не смог закончить фразу. В дальнейшем вопрос о том, кому же отдать всё, решался кем угодно: временщиками, «Верховным тайным советом», гвардейскими офицерами, - но только не железными законами престолонаследия. Последняя попытка гвардейского переворота - декабристская «революция» 1825 года, как известно, закончилась крахом, и НиколайI не разделил участь своего отца, убитого дворянами-заговорщиками.
Но и в XIX веке, когда порядок наследования был четким и ясным, не наблюдалось четкости и ясности в преемственности политического курса. На смену безудержному охранительству николаевских времен пришли половинчатые либеральные реформы АлександраII. А уже их результаты во многом были сведены на нет контрреформами Александра III. Не было постоянства и во внешнеполитическом курсе. К примеру, Александр III, «царь-миротворец», оберегал империю от втягивания в европейские конфликты, и оставил после себя афоризм: «У России только два союзника - армия и флот». Его наследник Николай II, в угоду союзническим обязательствам перед Антантой, втянул Россию в 1-ю Мировую войну, потеряв в результате и корону, и империю.
Февраль и октябрь 1917 сняли сам вопрос о легитимной преемственности власти. «За ненадобностью».
Новая власть, Советская, также не выработала ничего похожего на механизм безболезненной ротации элит - речь, разумеется, идет не о формальных органах соввласти, а о руководстве ВКП(б)-КПСС. Вожди СССР либо сдавали руководящий пост одновременно с собственной смертью (Ленин и «верные ленинцы» - Сталин, Брежнев, Андропов, Черненко), либо теряли его в результате аппаратных интриг. Как известно, ленинская гвардия в 30-х и ЛаврентийБерия в 1953-м вместе с должностью расстались и с жизнью. В дальнейшем власть предержащие теряли власть более вегетарианским образом. Например, в 1957 г. анти-хрущевская «группа Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова» всего лишь лишилась всех постов, а в 1964 г. в такой же ситуации оказался и сам Хрущев.
Сторонник гуманных идей МихаилГорбачев разделил участь «Николая Кровавого» (правда, тоже в «гуманном» варианте) - какой смысл оставаться на посту главы государства, если самого государства больше нет?
Преемникбезпреемственности
Итак, в начале 1990-х русская государственность вновь оказалась в состоянии «перезагрузки». Объявив на площадях об очередной «новой свободе», современная РФ лишь де-юре осталась правопреемником Советского Союза. Было бы даже странно останавливаться на очевидном идеологическом, социально-политическом, экономическом несходстве двух стран. Ликвидировав в 1993 году остатки советской политической модели, пережив президентские выборы 96-го и кризис 98-го, постсоветская политическая элита должна была выработать собственную традицию транзита власти.
Но само понятие «преемника», впервые ставшее актуальным во время второго срока президентства Ельцина (1996-2000), было вызвано не тягой к легитимности, а особенностями политической конъюнктуры. Уже в 1998-1999 годах стало ясно, что политический, да и физический потенциал лидера страны исчерпан (хотя, напомню, и тогда вовсю муссировались идеи об изменении конституции и о «третьем сроке»). Близкие к «семье» силовые и олигархические группы нуждались в пролонгации собственного существования. Когда в 1999 году часть элиты консолидировалась вокруг блока ЮрияЛужкова - ЕвгенияПримакова, «семейным» остро потребовался противовес в лице нового харизматического лидера. Тогда-то и возникла череда потенциальных преемников, последним из которых стал Владимир Путин.
Если в 1996 году о свободном выборе народа в пользу Ельцина можно было говорить с большой натяжкой, то в 2000-м демократические процедуры сработали безупречно - нация «дала добро» второму российскому президенту. Четыре года спустя достойного соперника Путину так и не нашлось.
В данном случае, мы имеем дело с тем вариантом передачи власти, когда преемник есть, а преемственности не наблюдается. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить капитулянтский внешнеполитический курс времен АндреяКозырева, и обратиться к речи Владимира Путина в Мюнхене.
У всех трендов последних семи лет – в экономике, политике, социальной сфере, есть одна общая черта – это медленный, но последовательный отход от олигархической, «клептократической» модели ельцинской эпохи. Удаление крупного бизнеса от власти, возрастание роли государственных (и, в первую очередь – силовых структур), выстраивание жесткой вертикали «центр - регионы» и переформатирование Совета Федерации, восстановление государственного контроля над СМИ и сырьевыми монополиями. Все эти меры времен первого президентства Путина говорили о том, что выход из кризиса 90-х заключался в постепенном демонтаже самой политической системы, сложившейся в 90-е.
После 2004 года различие, не-преемственность курсов Ельцина и Путина стала очевидной. Символом окончательного разрыва с предыдущей эпохой можно считать удаление из власти и маргинализацию последних апологетов ультралиберального варианта развития России: «семейного» премьера МихаилаКасьянова и экономиста-фрондера АндреяИлларионова.
Налицо: новая социальная политика, выраженная в приоритетных нацпроектах, формирование новой идеологической базы («суверенная демократия» Суркова, «русский проект» единороссов), и наконец, новый – антиамериканский, альтер-глобалистский внешнеполитический курс, о котором было заявлено в Мюнхене.
Преемственностьбезпреемника?
Общественный консенсус, сложившийся вокруг фигуры Владимира Путина, по-прежнему остается незыблемым. Существует и общественный запрос на продолжение курса, проводимого нынешней властью.
Естественно, в нынешней ситуации нельзя говорить о преемственности а-ля поздний Ельцин. Популярному, сильному президенту (даже чересчур сильному – в сравнении с другими политическими игроками) не требуется сменщик, которому обессиливший, уходящий из политики глава государства передает бразды правления.
Если от самого Путина требовалось быть максимально непохожим на Ельцина, то ДмитрияМедведева, СергеяИванова и других высших госчиновников, то и дело назначавшихся «преемниками», воспринимали не как грядущую новую власть, а как продолжателей нынешней политики, «верных путинцев».
В 2007 году разговоры о продлении полномочий более оправданы, нежели чем в 1999-м. Оправданы психологически, но не юридически. Народ готов легитимировать третий срок, но это идет вразрез с легальностью. А Путин, будучи «по происхождению» не только силовиком, но и юристом, уже неоднократно подчеркивал свою приверженность букве Основного закона.
Нынешняя власть пытается с нуля создать традицию преемственности, которой, пожалуй, что и не было – по крайней мере, на протяжении последних ста лет. «Путин ломает традицию, согласно которой каждый следующий президент заново определяет все правила», - заметил в беседе с автором этих строк глава Фонда эффективной политики ГлебПавловский. «Сегодня в российском обществе нет другого человека, в котором видят гаранта преемственности. – продолжил политолог. - В этом смысле Путин должен остаться в политике. Как будет именоваться его должность – это второй вопрос».
Последний момент крайне важен. Сегодня уже более чем очевидно, что после 2008 года Владимир Путин останется ключевым субъектом российской политики, лидером общенародного консенсуса – наподобие ФранклинаРузвельта, с которым его одно время настойчиво сравнивали. Такой общенациональный лидер может де-юре не занимать высшую должность – вспомним архитектора китайских реформ ДэнСяопина. В этом смысле, фамилия третьего президента России, пресловутого преемника, не столь уж важна. Вполне возможно, что в политической системе, которая сложится при неформальном лидерстве Путина, глава государства и не будет играть первенствующую роль. В конце концов, сейчас важен не преемник, а преемственность.
Облачный рендеринг. Быстро и удобно от 50 руб./час AnaRender.io У вас – деньги. У нас – мощности. Считайте с нами!
Свидетельство о регистрации СМИ "Информационно-аналитического портала "ЕВРАЗИЯ.org" Эл № ФС 77-32518 от 18 июля 2008 года. Свидетельство выдано "Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций".