Ислам изменяет границы

Призыв поддержать традиционный ислам – возможно, единственный шанс побороть слившийся с фундаментализмом террористический интернационал. С директором Центра геополитических экспертиз Александром Дугиным беседует корреспондент «Вестей.Ru» Юрий Миклуха.

– Президент Узбекистана Ислам Каримов призвал поддержать традиционный ислам. Не означает ли это новый виток конфликта внутри ислама? И в чем суть противоречий между традиционным и радикальным исламом?
– Действительно, нынешние события многие политики пытаются представить как противостояние христианства и мусульманства. На самом деле корень противоречий скрывается во внутреннем конфликте самого ислама. «Радикальный исламизм», то есть реформаторский, и традиционный ислам находятся в глубоком конфликте.

Традиционный ислам представляет широкое догматическое поле, которое включает в себя четыре суннитских мазхаба и шиизм. Для традиционного ислама характерно более или менее терпимое отношение к национальным традициям, религиям и к широкому пониманию политики. Традиционный ислам, в частности, может сочетаться со светскими моделями управления государством и не имеет однозначного учения о политике.

Что касается «радикального ислама», то это достаточно новая тенденция, хотя она и апеллирует к исконным тенденциям ислама эпохи его зарождения. Сегодняшний «радикальный ислам» основывается на некоторых экстраортодоксальных догматических установках – таких как экстремистские формы суннизма. Я имею в виду, в частности, ваххабизм или движение «Талибан».

«Радикальный исламизм» выдвигает совершенно особую социально-политическую и конфессиональную программу, не просто резко контрастирующую с нормативами традиционного ислама, но активно противопоставляемую ему. Исламская реформация (иначе «исламский фундаментализм» или «салафизм» – то есть «чистый ислам») на сегодняшний день затрагивает достаточно ограниченный сектор мусульманского общества. Более того, это довольно активное и быстро распространяющееся течение, ориентированное в первую очередь именно против традиционного ислама.

Там, где начинает доминировать концепция «чистого ислама», одновременно расцветает идея джихада, который объявляется не только власти светской, индуистской или христианской, но и исламским режимам, отвергающим фундаментализм и теории «салафизма».

– А не возникла ли сейчас мусульманская реформация по той же модели, что и христианская – в XVI веке?

– Не существует универсальной шкалы развития цивилизаций, как и единой логики истории. Хотя признаю, что современный «радикальный ислам», действительно, напоминает крайние течения в протестантизме кальвинистского толка. Точно так же отрицается посредническая роль священства, делается акцент на политике действия, на требовании соблюдения строгих норм морали и так далее.

Приверженцы фундаментализма настаивают на том, что традиционный ислам является определенным отклонением от единобожия. Они выдвигают жесточайшие моральные требования к личности, предлагают отказаться от всех аллегорических толкований Корана, отрицают любые адаптации к национальным обычаям, считая их «элементами язычества», и апеллируют к восстановлению халифата, выдвигая свое политическое учение.

При этом апелляция к халифату скрывает под собой некую политическую конструкцию – так называемую систему «трех домов». Первый – «дом ислама» – территория, на которой установлена власть самих фундаменталистов. Второй – «дом неверных», где правят немусульмане. И третий – «дом войны» – территория, где ведутся военные действия, промежуточная территория, подлежащая реконструкции самими исламскими радикалами. С точки зрения «радикального ислама», все земли, где власть не принадлежит фанатикам «радикального ислама», заведомо объявляются «домом войны». Причем именно территории традиционного ислама считаются первоочередными целями фундаменталистов.

Такая концепция напрямую оправдывает всеобъемлющий политический террор. Это особенно впечатляет, если учесть, что сами исламские фундаменталисты признают «домом ислама» только Афганистан под контролем талибов, Саудовскую Аравию и Пакистан (с некоторыми оговорками) и некоторые горячие точки – территории, находящиеся под контролем «салафитов» или «ваххабитов» – горная Чечня, Кашмир и так далее. Ясно, что такая теория политико-религиозного террора рано или поздно должна перейти в масштабную практику.

– Получается, что антитеррористическая коалиция должна объявить войну «радикальному исламу»?

– Парадоксальность ситуации в том, что США, которые выступают против современного «радикального ислама», на самом деле сами же его в значительной мере и взрастили. Америка поддерживала «радикальный ислам» как инструмент противостояния СССР в холодной войне. Позже – как способ дестабилизации обстановки в тех регионах, которые входили или могли войти потенциально в стратегический блок, способный в той или иной мере ограничить потенциал США в мировом масштабе. Повсюду на этих территориях – от Косово до Кашмира – «радикальные исламисты» играли вспомогательную роль в американской геополитической игре:

Америка имела и имеет возможность покончить с возникшими террористическими угрозами со стороны исламского радикализма путем перекрытия источников финансирования оперативных структур «радикального ислама». Нужно было бы отключить «радикальный ислам» от геополитической игры и резко «маргинализировать» его. Это выбило бы у него почву из-под ног. Остались бы настроения, но система рухнула бы. Вместо этого Вашингтон сегодня делает все наоборот.

Судите сами: Америка, эта гипердержава, которая позволяет себе ни с кем не считаться, объявляет войну достаточно маргинальным движениям – в данном случае «радикальному исламу». Таким образом Вашингтон качественно повышает его статус, превращает его в геополитическую реальность, в фактор международной политики. После всех этих бомбардировок «радикальный ислам» стал совершенно иным.

Антитеррористическая операция воспринимается в мусульманских странах как война с исламом – значит, нужно встать на его защиту. И каждая ракета, выпущенная по Кабулу, каждая бомба, упавшая на Багдад, привлекают сотни сторонников в лагеря радикалов. Расплачиваться за это придется всему миру, а России и странам СНГ – в первую очередь. Первыми же жертвами радикалов падут сами мусульманские режимы.

– И каков же ваш прогноз на ближайшее будущее? Может ли это привести к изменению границ?

– Дестабилизация ситуации в Средней Азии неизбежна. Полагаю, что американские военные закрепились там всерьез и надолго, и их присутствие будет источником дальнейшей дестабилизации. Что же касается границ в этом регионе, то они и так не слишком устойчивы. Средняя и Центральная Азия могут превратиться в пояс войн малой или даже средней интенсивности. Кстати, такая ситуация прогнозировалась американскими политическими стратегами, в частности Бжезинским, который писал о «балканизации Евразии». Сложное положение в Саудовской Аравии, в Пакистане. Неизвестно, как поведет себя в дальнейшем Иран.

– А что ждет Россию? Сейчас все политики говорят об укреплении позиций России, об усилении ее роли, в частности, в Европе.

– Это неправильно. Сближение с Европой эфемерно. Не возьмут нас в Евросоюз, в ВТО или в НАТО. Уже очевидно, что среднеазиатские члены СНГ начинают все внимательнее смотреть в сторону Вашингтона, а не в сторону Москвы.