ЕВРАЗИЙСТВО С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ МОНГОЛА

Все дореволюционные русские партии были западническими; по их взглядам, Россия была — отсталый медвежий угол Запада, а мы, монголы, и вообще народы Востока, были еще дальше от Запада, следовательно, были в их сознании некультурными полудикарями, стояли на низшей степени культуры, с кочевым образом жизни и родовым бытом. Евразийство же — учение, возникшее не на заимствовании с Запада, каковыми были все существовавшие до сего времени учения, а на выходе России из рамок современной европейской культуры и обосновании ее на самобытности Евразии. Поэтому оно не есть партия в европейском смысле, но новое учение, появившееся как результат российских великих потрясений (европ. война и революция). Такое учение должно завоевать сердца и умы монголов, и потому когда я прочитывал евразийскую литературу, то все ложилось на готовую благоприятную почву. Думалось, почему мы и русские так долго находились под гипнозом величия упадочной культуры Европы.
До революции из всех партий депутаты "инородцев" примыкали в Государственной Думе к партии ка-де, как защитнице своих интересов. Эта партия, теперь Р.Д.О., имеет в своей программе свободу народов, автономию, также и федерацию, но в своей реальной политике не могла и не хотела защитить интересы и земли кочевых народов, например, от самовольных захватов крестьянами переселенцами, соседними селами и т.д. Это проистекало из того, что эта партия, будучи чисто западнической, считала крестьянина, идущего с плугом насильно колонизовать места, населенные кочевым народом, делом "культуртрегерским" и поэтому считала нужным защищать подобные явления.

Подобного взгляда держатся и теперь не только Р.Д.О., но и русские социалистические и монархические партии, так как в основе их лежит взгляд западной культуры на нас как на народ, находящийся на низшей ступени культуры; потому нас нужно своей политикой "русифицировать", так как крестьянин с плугом стоит на ступень ближе к западной культуре, чем кочевник-скотовод — отсюда ясно вытекает для них задача всех нас как можно скорее, чрез русификацию, европеизовать. Заставить осесть на землю, вместо скотоводничества взяться за плуг. Затем, по программе западнических партий, мы были обречены на пролетаризацию, и, только переварившись в фабричном котле будущего капиталиста, мы можем увидеть "рай на земле". Мы, отдельные лица из монголов, получившие образование, познакомившись с столь трудными этапами будущего развития наших народов, были подавлены: с одной стороны, авторитетностью схем развития, сочиненных европейскими учеными, а с другой стороны, участью наших народов — пройдут ли благополучно между Сциллой и Харибдой, дойдут ли до верхов европейской культуры? Я находился все время под этим гипнозом, пока не познакомился с новым учением по этому вопросу кн. Трубецкого ("Европа и Человечество") и Шпенглера ("Закат Европы").

В действительности ступени развития "общечеловеческой", т.е. романо-германской культуры не могут вместить в рамки своей схемы, например, всю историю монголов. Монголы со своим гениальным вождем Чингис-ханом в XIII в. вписали блестящие страницы в мировую историю. Будучи, по современным европейским учениям, на низшей ступени культуры, как кочевники с родовым бытом и скотоводы, — они создают сильную державу с хорошим административным устройством и лучшим войском в мире того времени. Европейские ученые учат нас, что в войне побеждает более культурный. Монголы в своей экспансии во главе с гениальными вождями (Чингис-хан, Дже-бе-нойон и Субедей) побеждают почти все народы Азии и значительной части Европы. Таким образом, границы, начертанные кривой саблей монгольской конницы, превосходят границы, проведенные копьем македонских колонн Александра и легионов Цезаря и пушками армий Наполеона. На основании исторической истины историки Европы должны были признать, по результатам побед и достижений, не знавших ни одного поражения Чингис-хана, Джеб-нойона и Субедея еще не превзойденными до сего времени военными гениями; однако мы встречаем эгоцентризм европейцев и здесь; монгольские полководцы, завоевавшие 3/4 известного тогда света, считаются варварами.

Где же здесь историческая правда? Почему монгольские полководцы, применяющие после взятия укрепленных городов штурмом и жестокого их сопротивления террор как устрашающий метод в войне и разрушающие крепости-города, — именуются варварами, а применение в европейской войне, и в неизмеримо больших размерах, более усовершенствованными средствами ядовитых газов, бацилл заразы и разрушение соборов Реймса и Лувена — называются "военной необходимостью"? Мы не защищаем жестокости: мы требуем одинакового отношения к историческим фактам.

История монголов говорит, что они еще в XIII в. обладали достаточной культурой, которая дала им возможность завладеть почти целым светом, тогда известным. Что это не сходится со степенями развития европейской культуры, это показывает неверность этой схемы, а никак не дикость монголов. Верно, что монголы и по сие время кочуют, ибо занимаются исключительно скотоводством, а последним занимаются потому, что степь к этому занятию пригодна больше, чем к каким-либо другим, в том числе больше, чем, например, для хлебопашества. В таких же условиях в Канаде, Аргентине и Южной Африке англичане и американцы занимаются также в чистом виде скотоводством и также принуждены кочевать, так как скоту необходима перемена пастбища, которое он вытравил; возможно, что вместо кочевой кибитки американец имеет шатер или будку и вместо себя посылает своего пастуха, но это дела не меняет. Таким образом, монгола жить в кочевой кибитке заставляет образ его занятия: скотоводство. Кроме того, жизнь в кибитке предохраняет от заболевания туберкулезом, как показало научное исследование антитуберкулезной комиссии института Пастера в Париже во главе с проф. И.И. Мечниковым в 1911 году.

Была произведена к громадных размерах во всем калмыцком народе реакция на присутствие в организме латентного и активного туберкулеза по способу Р1г§ие1:, которая в 24 часа показывает присутствие в организме хотя бы малейшего очага туберкулеза. В то время как у народов оседлых, то есть живущих в домах, где нет тогго постоянного чистого воздуха, как в кибитке, — статистика реакции Пиргэ показывает положительную реакцию у всех лиц возрастом выше 25 лет, то есть 100 процентов, у калмыков, живущих круглый год у кибитках, эта реакция отрицательна почти у всех, а по периферии, где калмыки зимой живут в домах, там уже эта реакция дает 80 процентов. В девственных степных условиях, на чистом воздухе в кибитке, где постоянный обмен воздуха, степняк предохранен, он же, очутившись в городских условиях жизни, где даже наружный воздух кишит бациллами заразы, а воздух в доме никогда не может быть настолько чист, как в кибитке, — степняк заражается туберкулезом. (Проблема туберкулеза разрешима в будущем в городах-садах, а не в городах-небоскребах; и в разбросанности, а не в сплоченности городов.)

Таким образом, и с этой точки зрения романо-германская культура с ее большими городами не может служить идеалом для степняка, живущего в кибитке. Нездоровые условия городской жизни ведут европейские народы к физическому вырождению, вот почему как защитная реакция атрофирующегося организма — появилось у старейших носителей европейской культуры, англо-саксов, увлечение спортом, и увлечение им захватило всю Европу.

Монгол, который проводит жизнь с 7 лет на коне и на охоте, в постоянном общении с природой, — имеет здоровый и упругий организм. Общение с природой, нормальный физический труд необходимы для равномерного развития и тела, и духа, причем надо образ жизни построить на этом принципе; спорт же есть паллиатив, и то для профессионалов. В этом отношении европейская культура создала условия ослабления сопротивляемости организма, отсутствие физического труда дает условия для атрофии мышц и дегенерации организма человека, — будущая культура должна создать здоровые условия для всестороннего развития тела и духа человека; и в этом западная цивилизация привела человечество в тупик. Для монголов, детей степи, условия городской жизни были пагубны, в особенности в переходной стадии, что также доказывают научные исследования проф. Мечникова. Характерный пример: из 11 калмыцких детей, поступивших в гимназию, окончили гимназию и университет только 30 процентов, остальные или умерли, или принуждены были покинуть учебные заведения ввиду заболевания туберкулезом, несмотря на то что учились все легко, шли лучше городских товарищей. У европейцев только дети свободны от туберкулеза, а взрослые имеют все если не активный, то скрытый, латентный туберкулез, отсюда открытый путь к физическому вырождению народа. Высокой ценой, громадной жертвой сопровождается подъем по ступеням европейской цивилизации народов Европы. Уместен здесь вопрос — стоит ли эта цивилизация таких жертв? Действительно ли эта культура ведет человечество ко всеобщей любви, а не народоненавистничеству, к братству их, а не периодическим ужасным бойням народов, к правде, а не к использованию в эгоистических, корыстных целях слабых сильными народами? Вот для того, чтобы избавиться от этих ужасов и неправды, монголы должны избрать путь, указываемый евразийцами. Их программа нам ближе: народоводительство евразийцев понятнее нам, чем народоправство с его парламентаризмом, где бы силы тратились в борьбе многочисленных партий. Первое исторически вытекает из времен Чингис-хана, а второго у монголов никогда не было.

У евразийцев у власти находится евразийский отбор (не коалиция партий, как в парламенте), — в Монгольской же империи у Чингис-хана подобно тому мы видим у власти не аристократию, не классовое представительство и не политическую партию, а особый отбор людей, удовлетворяющих известным нравственным требованиям, — эти добродетели были верность, преданность и стойкость. Чингис преследовал и никогда не допускал к власти людей с пороками: измена, предательство и трусость.

Монгольские народы и вообще народы Востока имеют очень ограниченное количество интеллигенции, и для них было бы безрассудством или большой роскошью, разделившись по несколько человек по всем европейского типа партиям, заниматься взаимной грызней, обливать друг друга ушатами грязи, называемой в Европе политической предвыборной борьбой партий, с целью получить больше голосов у неорганизованного "голосующего корпуса". При этой системе программы всех партий равняются по сознанию и желаниям низшего слоя народа, — в то время как при единой партии, правильнее — при евразийском отборе, мы имеем равнение по желаниям интеллектуально верхнего слоя. При многопартийной системе случайное меньшинство оказывается у власти, так как большинство раздробляется на мелкие партии. В евразийском отборе "лучших" мы имеем полную концентрацию сил нации; отбор правит как действительный представитель народа, без раздробления сил в партиях.

Отбор лучших у евразийцев должен удовлетворять не только идейному содержанию евразийства, но и нравственным требованиям, подобно отбору лучших Чингис-хана. Как бы велик ни был Чингис-хан лично, один никогда, конечно, он не мог бы создать величайшую в истории империю, — он создал ее при помощи именно такого отбора людей, находящегося у власти. В то время как один тип людей подчиняется начальнику своему из-за страха лишиться своего благополучия или жизни, а убивая или изменяя своему начальнику, думает избавиться от источника страха, другой тип людей, из которых черпал силы для правящего отбора Чингис-хан, подчиняясь своему начальнику, знал, что чрез него подчиняется следующему и так до главы государства, а сам Чингис-хан, в свою очередь, управлял народами как ставленник Бога. Вот почему эти люди были и должны быть религиозными. Евразийцы ставят в основу своего учения религию, проведенную в жизнь, в то время как западная цивилизация произвела отрыв народа от религии. Жизнь у них противоречит религии; исключение составляет русской православие, которое в своем "бытовом исповедничестве" ближе к религиям востока, чем к западным, христианским же, как справедливо пишет митрополит Антоний. Восточные религии — буддизм и магометанство — в быте народном, и быт их в религии: вот в чем разница и преимущество духовного Востока над Западом. Не будем спорить, какая религия выше или лучше в своих учениях (каждый верующий убежден в правоте своей веры); практически важно, проведена ли религия в жизнь народа. Всякая религия есть ценность как моральный кодекс, поскольку ее учения осуществимы и проводимы в повседневную жизнь не только отдельных самоотверженных избранников, а обыкновенных смертных людей в их массе. Важна религиозная напряженность народной массы, которая живо ощущает религию и руководствуется ею в своей повседневной жизни...

Программа евразийства в формулировке 1927 г., напечатанной в "Евразийской Хронике", вып. IX, представляет собою логическое целое, вытекающее из всего евразийского учения. Диагноз и пути излечения Евразии назначены правильно на основе научных данных и исходя из современной России-Евразии. В этом программа единственна и оригинальна среди всех программ старых партий, представляющих копию западных оригиналов.

В особенности глубоко правильно решение национального вопроса. Когда Евразия будет иметь наднациональный строй на национальной основе, то все народы ее, а их 106, почувствуют себя у себя дома в Евразии. Если императорскую Россию теперь называют "тюрьмой народов", то Евразия будет их матерью. Евразийство отвергает колониальную политику России по отношению к ее народам: "обрусить" и "оправославить" — так как ценно не то, что все будут русскими, а то, как будут себя национально чувствовать. Гражданская война показала, что и сами русские между собой дерутся как националисты и интернационалисты. Горький опыт осудил старую политику обрусения. Важна группация не по признаку нации, а по признаку идеи; отсюда идеологический отбор, где будут все нации представлены по этому признаку.

Затем осуждается насильственное или через аппарат власти, как было раньше, насаждение православия у народов неправославных. Для государства и общества важно иметь гражданина религиозного, какую бы он ни исповедывал религию. Мы, монголы, хотим, чтобы давления на совесть больше не было и чтобы была свобода совести, как было в империи Чингис-хана еще в XIII в.

Для общества и государства нежелателен гражданин, не имеющий никакой веры, так как он не имеет у себя в душе и того кодекса морали, который имеет верующий. Признание начал федерации и автономии в советском, а не европейском понимании наиболее соответствует правильному решению национального вопроса, но с обязательным устранением сейчас существующей коммунистической или какой другой опеки. Учение о функциональной собственности и устранение в будущем алчного колониального капитализма по программе евразийцев спасет нас, то есть народы Востока, от жестокой участи "перевариваться в фабричном котле", то есть пролетаризоваться. Усвоение прикладных знаний Европы, одухотворение культурой Востока на самобытной почве Евразии — вот те основы, на которых должна быть построена евразийская культура, созданная общими усилиями всех ее народов, и эти условия, как самые здоровые для их развития, должны быть приветствуемы всеми народами Евразии. Программа евразийцев не хочет все народы стричь под общую российскую гребенку и тем обезличивать их: дается право н возможность каждой из наций Евразии внести свою индивидуальную национальную культуру как частицу общей наднациональной культуры евразийской — чем из более разнообразных цветов и запахов составлен будет букет, тем будет он пышнее и ароматнее.