Евразийство: от философии к политике

Доклад на Учредительном съезде ОПОД "Евразия" (21 апреля 2001 г., Москва)

Евразийство как мировоззрение

Евразийская философия выражает основные константы русской истории. В нашей истории были разные периоды. Менялись идеологии, модели государственного устройства, место, которое наш народ и наше государство занимали в контексте других народов и государств. Но всегда, от Киевской Руси до нынешней демократической России, пройдя через времена страшного упадка и невероятного взлета (когда влияние нашего государства простиралось на половину мира), Россия сохраняла нечто неизменное — то, без чего не было бы самого понятия «Российское Государство», не было бы единства нашего культурного типа.

Философия евразийства стремится охватить и обобщить именно этот вектор — неизменный, сохраняющий свою внутреннюю сущность, и вместе с тем постоянно развивающийся.
Основным принципом евразийской философии является «цветущая сложность». Никогда в истории нашей страны мы не имели моноэтнического государства. Уже на самом раннем этапе русский народ формировался через сочетание славянских и финно-угорских племен. Затем в сложный этнокультурный ансамбль Руси влился мощнейший чингисхановский, татарский импульс. Русские не являются этнической и расовой общностью, имеющей монополию на государственность. Мы существуем как целое благодаря участию в нашем государственном строительстве многих народов, в том числе мощного тюркского фактора. Именно такой подход лежит в основании философии евразийства.

Евразийство сегодня существует в крайне сложной международной ситуации. Сегодня евразийский принцип «цветущей сложности» является точным аналогом многополярности, о которой говорится в доктрине национальной безопасности Российской Федерации. Как прежде российское государство строилось на евразийском сочетании различных самобытных элементов, так и теперь, уже на международной арене, Россия выступает как поборник сложного, многополюсного мира. Можно сказать, что сама концепция нашей национальной безопасности заключает в себе фундаментальный принцип евразийства…

История возникновения евразийской идеологии сложна и драматична. Ее выстрадали лучшие русские умы в наиболее драматический период российской истории. Впервые основы евразийства сформулировали великие русские мыслители: князь Николай Трубецкой, Петр Савицкий, Николай Алексеев, Георгий Вернадский (сын великого русского ученого), Владимир Ильин, Яков Бромберг, Лев Карсавин, Петр Сувчинский и другие лучшие люди России. К сожалению, в то время идеология евразийства в полной мере не была востребована. Тогда в России победил марксизм...

Однако евразийцы не считали большевиков абсолютным злом, как это делали многие в эмигрантской среде. Оценивая советский период российской истории, они пришли к парадоксальному выводу: в Советском Союзе реализовалась специфическая, экстремальная, если угодно, еретическая разновидность евразийства. Если рассматривать евразийство как язык, то евразийцы считали советский период диалектом этого языка, крайне противоречивой разновидностью, и потому обреченной на крах. Евразийцы лишь немного ошиблись в расчетах, так как неожиданная мобилизация патриотического, национального инстинкта во время Второй Мировой войны несколько оттянула неизбежный конец.

При этом евразийцы видели в советском государстве положительные, созидательные аспекты: последовательное отстаивание национальных интересов и подлинно идеократический строй (хотя и базирующийся на губительной для России идеологии).

Евразийцы утверждали, что у России есть свой собственный путь. И этот путь не совпадает с основным направлением западной цивилизации. Россия и Запад реализуют разные цивилизационные модели, у них разные системы ценностей. Это не пропагандистское клише времен «холодной войны». Вся мировая история последнего тысячелетия показывает противоположность «пестрого» евразийского мира и западной цивилизации. Евразийцы считали, что это противостояние никуда не исчезло и исчезнуть не может. Здесь евразийцы вплотную подошли к основному закону геополитики, утверждающему, что между евразийской метацивилизацией, ядром которой является Россия, и западным атлантическим сообществом изначально существует неснимаемое противоречие. Противоречие, при котором исключен любой продуктивный синтез или жизнеспособный стратегический альянс.

Здесь мы имеем четкую оппозицию: или мы, или они. И евразийцы были первыми, кто занял столь бескомпромиссную позицию. Это важнейшая идентификационная черта евразийства. Там где ее нет, нет и евразийства.

Никакого слияния с Западным миром, плодотворного для нашей цивилизации, для нашего государства, для русского и других народов, населяющих Россию, быть не может. Это особенно очевидно сегодня, когда Запад из благодушного поставщика просроченных консервов, словно по волшебству, превратился в жесткого и прагматичного претендента на мировое господство. Запад игнорирует наши интересы в Восточной Европе, расширяет свои военные блоки, проводит собственную, не учитывающую наши интересы, политику на Кавказе, осуществляет масштабные PR- компании по дискредитации нашей страны. Все это иначе как «холодной агрессией» против современной, демократической (!) России не назовешь.

Евразийцы были абсолютно правы, когда утверждали, что никакое изменение нашего политического строя, никакое приспособление нашей идеологии к «общечеловеческой» (на самом деле «западной», точнее, «американской») не избавит Российское Государство от жесткой оппозиции со стороны Запада. Любопытно, что тезис евразийцев подтверждает виднейший идеолог современного Запада Збигнев Бжезинский. В своей книге «Великая шахматная доска» он недвусмысленно заявляет, что «для американца «хорошая Россия» — это несуществующая Россия». Россия расчлененная. Россия угнетенная. Россия, разбитая на несколько секторов и освоенная соседними государствами. Отпраздновав победу в «холодной войне», Запад «взял» Россию как контрибуцию, и поступать он с ней намерен соответствующим образом.

Все это не ново. За последние несколько столетий мы неоднократно убеждались, что за гуманистической, просветительской риторикой Запада стоит неумолимость прирожденного колонизатора, жестко отстаивающего свои интересы, лишенного сентиментов по отношению к покоренным народам.

Все вышеизложенное, а также насущная необходимость в национальной идее делает евразийство крайне важным стратегическим, философским и социально-политическим инструментом, необходимым элементом нашей внутренней и внешней политики.

Неоевразийство

Интерес к евразийству в 80-е годы ХХ века был тесно связан с ростом популярности трудов Льва Николаевича Гумилева — последнего евразийца «старой плеяды». Однако параллельно с интересом к отцам-основателям евразийства в научной среде стала формироваться идеология неоевразийства, основанная на новом прочтении этой глубокой, исполненной творческой интуиции, философии.

К началу 90-х годов сбылись предсказания лучших представителей старой школы евразийства. Советская идеология не справилась с вызовом времени. Марксизм, которому были принесены в жертву наша духовность и национальное самосознание, рухнул. Великое евразийское государство стало неудержимо распадаться. Обращение к евразийской идеологии в этот момент давало шанс избежать трагедии. Можно было не идти на поводу у Запада и, сохранив мощь советского государства, постепенно демонтировать архаичную идеологию, тормозящую наше развитие, мешающую нам занять подобающее место в стремительно меняющемся мире. К величайшему сожалению, в тот момент евразийство оказалось невостребованным. И тогда идейный вакуум временно заполнил губительный для России атлантизм… Решающий вклад в создание неоевразийской идеологии внесла совпадающая с ней по своим основным ценностным ориентирам российская геополитическая школа, фактически созданная (или воссозданная) нами в конце 80-х – начале 90-х годов.

Современная геополитика дала неоевразийской философии научный арсенал, рациональную и действенную методологию, актуальность и применимость к реальной политике. Отцы-основатели евразийства исходили из гениальных догадок и интуиций. Благодаря геополитике их наработки приобрели строго научный характер. Научное изложение евразийской геополитики изменило сам статус евразийского мировоззрения. Теперь это не просто философская идея, это еще и инструмент стратегического планирования, а также, своего рода, «научный патриотизм» (по аналогии с «научным коммунизмом»). Ведь практически все сферы нашей внутриполитической и внешнеполитической деятельности могут быть проиндексированы с точки зрения выявления евразийской или атлантистской подоплеки того или иного масштабного проекта.

Кроме того, евразийство было обогащено традиционалистской философией и историей религии, так как этот аспект у отцов-основателей евразийства был развит фрагментарно. В настоящее время неоевразийская философия представляет собой стройный историко-религиоведческий аппарат, позволяющий осмыслить и осознать тончайшие нюансы в религиозной жизни различных государств и народов.

В неоевразийстве были развиты и оригинальные экономические модели, представляющие «гетеродоксальную экономическую традицию» — как бы «третий путь» между классическим либерализмом и марксизмом. Этот «третий путь» можно назвать «неортодоксальным либерализмом» или «неортодоксальным социализмом» — как кому нравится. Когда мы обращаемся к отцам-основателям этой гетеродоксальной экономической школы — к Фридриху Листу, Сисмонди, Сильвио Гезеллю, Йозефу Шумпетеру, Густаву Шмоллеру, Франсуа Перру, даже к Кейнсу — и применяем их подходы к современной российской ситуации, то получаем идеальные модели для решения задач, стоящих перед российской экономикой. Трагическим недоразумением следует признать то, что «третий путь» в экономике не сменил марксизм в России в начале 90-х. Вместо этого мы из одной губительной для России догматической ортодоксии (марксистской) перешли к другой, не менее губительной, догматической ортодоксии (гиперлиберальной).

Политическая эволюция евразийства в последнее десятилетие

В конце 80-х годов при крахе советской системы в российском обществе возобладали атлантистские, проамериканские ценности, модели, тенденции, ориентации. Если марксизм был «диалектом» евразийства, «евразийской ересью», то атлантизм является не «ересью», а полной антитезой евразийства, его полной противоположностью. А поскольку наше Государство изначально основано на евразийских ценностях, то ни к чему хорошему либерально-демократические «реформы» (одностороннее, экстремистское западничество) привести не могли.

Следуя за нашей философией, за нашей системой взглядов и ценностей, мы были вынуждены находиться в политической оппозиции проатлантистскому режиму. Эта оппозиция не была оппозицией Государству, власти как таковой. Евразийцы всегда поддерживали государственный принцип, стремились к усилению национальной безопасности, стратегического могущества Государства, были апологетами и поборниками социальной, национальной и религиозной гармонии. Но модель «переходного периода», которая сложилась в последнее десятилетие и во внешней и во внутренней политике, была выстроена не таким образом, чтобы утвердить государственные институты, сделать наше Государство, наш народ более сильными, процветающими, свободными. Это был самоубийственный курс. Все, что делалось в атлантистском ключе, вершилось сознательно (возможно, кем-то бессознательно) против России, против всех народов, населяющих Российскую Федерацию. Было ослаблено, почти разрушено Государство, была проведена незаконченная и непоследовательная, неумная, фрагментарная экономическая «реформа», в результате которой мы очутились на краю пропасти.

В этот период носители евразийских идей, представители евразийского мировоззрения солидаризовались с тем патриотическим флангом в нашем обществе, который громогласно предупреждал о гибельности данного курса. Причем, подчеркну, что само по себе евразийство не являлось и не является ни «правым», ни «левым», ни либеральным, ни социалистическим. Евразийцы готовы поддержать представителей любого идеологического лагеря, у которых увидят волю к укреплению государственности, геополитической мощи державы, верности традиции, общественному согласию, сохранению и укреплению исторической идентичности, цивилизационной самобытности России-Евразии.

Изменническая позиция политического руководства того времени исключала возможность ее поддержки со стороны последовательных евразийцев. В свою очередь, западники у власти использовали свой административный и информационный ресурс для искусственной политической маргинализации евразийского движения, замалчивания или искажения его мировоззренческой платформы.

Большинство евразийских научных центров, изданий, евразийский анализ текущих политических и экономических событий не могли в тот период пробить себе дорогу на авансцену политической и культурной жизни. Евразийство в период доминации атлантистских ценностей, в период «идеологической оккупации» России было признано «политнекорректным».

После публикации нашей работы «Великая война континентов» в 1991 году, где мы впервые предложили ввести индекс деления на евразийцев и атлантистов как методологическую модель в политике, экономике, культуре и т.д., тогдашний министр иностранных дел Андрей Козырев публично заявил, что, по такой классификации, он – атлантист. Симметричное заявление, например, в США, абсолютно немыслимо. Если бы какой-то высокопоставленный американский чиновник или политический деятель заявил о своем евразийстве, он был бы просто интернирован. Такое высказывание — нарушение всех принятых в Америке неписаных правил, дерзкий вызов нормативам атлантистской политкорректности. Америка выстраивает стратегическую модель планетарной политики как противостояние евразийскому цивилизационному и стратегическому пространству. Это константа атлантистской геополитики, начиная с эпохи мирового владычества Англии, описана во всех учебниках геополитики.

А в России еще совсем недавно происходила невероятная вещь: министр иностранных дел(!) заявлял о своем атлантизме. А ведь это означало, что интересы американского государства и западного атлантического блока НАТО для него, российского государственного деятеля, важнее интересов собственного народа.

Большинство отечественных СМИ также, прямо или косвенно, исходило из атлантистских антигосударственных и антинациональных представлений. По их мнению, существовала только одна модель идеального социально-политического устройства — модель Соединенных Штатов Америки и ее аналоги. Были только одни «правильные» стратегические проекты — проекты западного мира, НАТО. Те, кто противостоят США и их глобальным интересам — нецивилизованные «варвары», «дикари», «реваншисты» и т.д. В такой ситуации, при катастрофическом атлантистском перекосе, евразийская идея, конечно же, не могла пробиться на экраны телевидения, получить широкое освещение в прессе. Как могли проходить в такой ситуации парламентские слушания по евразийству? Как могло быть положено начало адекватному евразийскому обучению и воспитанию, преподаванию геополитики в школах и вузах? Понятно, что на тот момент это было нереально…

Десять лет мы боролись с таким положением дел. Мы боролись за наше Государство, за возрождение России, за мир между народами, за глубокий, активный, содержательный (а не поверхностно-«гуманитарный») межконфессиональный диалог.

Ситуация стала меняться с середины 90-х годов. Российское руководство после беспрецедентного крена в атлантизм постепенно начало понимать, что это — убийственное для страны направление. Несмотря на наши шаги навстречу Западу, НАТО не прекращает расширяться на Восток, западные «партнеры» жестоко убивают наших братьев-сербов. Стало совершенно очевидным, что Запад воспринял наше доброжелательное к нему отношение как признак слабости, еще раз доказав, что гуманитарная риторика – не более чем «дымовая завеса». Единственный понятный Западу язык – это язык силы. С сильным они считаются, слабого презирают, унижают, третируют. И вот после того, как российское общество столкнулось с этим напрямую, увидело несостоятельность атлантистских реформ, гибельность и самоубийственность этого курса, отношение к евразийской тематике начало меняться.

С надеждой евразийцы восприняли курс Президента В.В.Путина на укрепление российской государственности, на возрождение геополитической мощи российской державы. Нам не могли не импонировать его шаги по противодействию развалу России, его усилия по укреплению стратегических связей со странами СНГ. Особого одобрения заслуживает азиатская составляющая международной политики президента: укрепление связей с Ираном, Индией, Китаем, другими странами и народами Востока. Следует также выделить символический акт провозглашения преобразования таможенного союза в Евразийское экономическое содружество. Евразийцы с энтузиазмом поддержали конкретные шаги президента по введению семи федеральных округов, по отдалению от центра власти олигархических кланов, по упорядочиванию информационной сферы и исключению из нее наиболее одиозных фигур, бравировавших своей русофобией и лояльностью радикально атлантистской модели. В русле неоевразийской стратегии мы расшифровали действия В.В.Путина по приоритетному укреплению связей России с Евросоюзом и Японией, распознав в этом волю к реализации исконной цели евразийской геополитики – созданию континентальной оси Москва – Берлин – Токио.

Все эти стороны деятельности Президента РФ В.В.Путина стали основанием для его поддержки движением «Евразия», предопределили переход носителей евразийской идеологии на позиции Радикального Центра.

Однако мы считаем эти шаги лишь началом пути к устойчивому освоению российской властью евразийской платформы. Способствовать закреплению, расширению и развитию достигнутых успехов в евразийском возрождении — главная цель нашего движения. Евразийство особое внимание уделяет истории религии, межконфессиональным отношениям. Среди евразийцев (и особенно, неоевразийцев) есть серьезные и глубокие знатоки основных классических традиционных религий — Православия, в первую очередь, а также ислама, иудаизма, буддизма. С нашей точки зрения, тонкие материи религии, духа, метафизики, которыми часто пренебрегают при решении экономических и социально-политических задач, играют огромную, подчас решающую роль. Религиозный фактор не предрассудок, чудом сохранившийся с древнейших времен, это активная глубокая жизненная позиция, формирующая основы человеческой культуры, психологии, социальные и даже хозяйственные рефлексы.

Несмотря на формы прямого уничтожения, прямой агрессии против веры и религии, практиковавшиеся в течение долгих десятилетий, никто не смог выжечь веру из сердец представителей евразийских народов: православных, мусульман, иудеев, буддистов. Евразийское благочестие, общеобязательная нравственность — один из важнейших императивов евразийства. И в этом отношении между различными конфессиями и религиями нет принципиальной разницы в поддержке курса Государства на утверждение базовых нравственных критериев.

Цель создания «Евразии»

Мы хотим создать движение нового типа, движение, которое не ставит своей задачей бросаться в предвыборную гонку, не стремится становиться еще одним политическим кланом, в котором коррупция свила бы еще одно гнездо. Мы создаем движение, которого в Российской Федерации пока еще нет, движение, основанное на мировоззренческом подходе. Это мировоззренческое, евразийское движение. Наша цель – не прийти к власти и не бороться за власть, наша цель – бороться за влияние на власть. Это разные вещи.

Партийная модель предполагает определенный шантаж власти. Партии могут покинуть заседание Государственной Думы, могут поставить ультиматум, могут отклонить нужный исполнительной власти закон. Это форма торга. Нам кажется, такая, свойственная Западу, форма демократии в российских условиях порождает лишь клановость и коррупцию. Мы полагаем, что действительно эффективное влияние на власть должно проходить по другим каналам и схемам. Мы должны выдвигать обоснованные евразийские проекты, предлагать эти проекты российскому руководству и демонстрировать на конкретных примерах, насколько они эффективны в действительности. Есть несколько направлений, которые способна освоить исключительно евразийская философия. В первую очередь, это межнациональные, межконфессиональные конфликты. Разрешение межконфессиональных обычно видят в тихом и мирном сосуществовании людей, прохладных в собственной вере и поэтому безразлично относящихся к вероисповеданию других. Это конъюнктурные пацифисты межконфессионального толка. Они присутствуют на различных круглых столах по утихомириванию межрелигиозных конфликтов. Само по себе это, может быть, и неплохо, но, увы, большого толку от этого, как правило, не бывает. Другая крайность — так называемые «фанатики» или «радикалы», призывающие к жесткому межконфессиональному или межэтническому противостоянию. Это, безусловно, еще хуже, поскольку наносит сокрушительный удар нашему народу, стравливает между собой силы, которые должны были бы вместе, во имя благочестия и веры (у каждого своей), ополчиться на современные, диктуемые Западом, безнравственные, псевдоэтические культурные, клише.

Евразийство для решения межконфессиональных проблем предлагает третий путь — диалог активных, глубоко, фундаментально верующих людей (если угодно, фундаменталистов в своих религиозных традициях), стратегический союз созидательных фундаменталистов как в России, так и шире — в странах СНГ и в мире. Такой подход должен стать новой моделью межконфессионального диалога, основанного на понимании глубин собственной традиции и традиций другого народа. Мы объединяем полюса, призываем людей, глубоко и живо переживающих уникальность своей веры, не к слиянию, но к глубинному взаимопониманию и стратегическому альянсу традиций.

Ни для кого не секрет, как обострились сейчас межконфессиональные проблемы на Северном Кавказе. Новый очаг напряженности возникает в Татарстане, других исламских регионах России. С нашей точки зрения, для органичного сосуществования (как это было веками) мусульман и православных как полноправных граждан нашей общей Державы евразийский проект предлагает идеальную модель.

Точно так же на евразийской платформе решаются межэтнические конфликты. Уникальность евразийского подхода заключается в том, что в нем не противопоставляется национализм и интернационализм. Еще отец-основатель классического евразийства князь Трубецкой говорил об общеевразийском национализме, когда самоутверждение каждого народа и каждой нации в составе России поддерживается центром. Только такой позитивный, созидательный, гармоничный, симфонический (если использовать церковную терминологию) евразийский принцип позволяет решить все возникающие в России межнациональные конфликты.

Те, кто считают, что в России решен «национальный вопрос», глубоко ошибаются. Беспристрастный и неангажированный анализ показывает, что у нас (не без влияния геополитических оппонентов-атлантистов) всюду зреют зерна новых серьезных конфликтов. Недавно стала достоянием гласности информация о наличии кадровых сотрудников ЦРУ в руководстве чеченских вооруженных формирований. По нашим оперативным данным, сотрудники западных спецслужб присутствуют там с самого начала чеченского конфликта. Если бы не их деятельность (не имеющая, разумеется, ни к Чечне, ни к исламу никакого отношения), если бы не многочисленные другие посторонние факторы, то этого кровавого конфликта не было бы вообще. Опять мы видим, что вмешательство третьей силы («атлантистского фактора») – источник всех наших бед.

Заключение

Итак, опираясь на поддержку наших представителей, многочисленных друзей и единомышленников в более чем пятидесяти субъектах Федерации, мы приняли решение о создании Общероссийского Политического Общественного Движения «Евразия». Отрадно, что в наше движение входит немало представителей бизнеса, финансовой элиты. Ответственные, уверенно смотрящие вперед деловые люди давно поняли, что краткосрочные, чисто спекулятивные модели извлечения прибыли никогда не обеспечат уверенности, стабильности, безопасности и подлинного процветания. В мутной воде хаоса, экономического разложения и депрессии, могут «ловить рыбку» лишь дельцы самого низкого пошиба. Сегодня многие предприниматели и банкиры осознают значение долгосрочного и среднесрочного планирования, понимают важность и жизненную необходимость активного участия в социально-политических процессах. Как выясняется, далеко не все российские бизнесмены (и даже «олигархи») работают в компрадорском ключе, любой ценой стремясь вывести свое состояние в оффшорные зоны. Постоянно растет число тех, кто осознает неразрывную связь своего бизнеса с судьбой России, ее стратегическим курсом. Наше движение поддержали представители ресурсодобывающих компаний, транспортных систем, военно-промышленного комплекса — ведь от успеха евразийского курса российского руководства зависит стабильность и процветание нашей экономики, а значит и успех их деятельности.

Так постепенно складывается костяк евразийского предпринимательства, евразийской финансовой системы. Евразия – это дело всех нас. Таких разных, таких непохожих, но объединенных высшим духом и верой в наше Отечество, любовью и преданностью ему. И раньше предпринимались попытки сделать в российской социально-политической жизни нечто пристойное, одушевленное, по-настоящему ценное и живое. К сожалению, до сих пор эта идея так и не была реализована. Я считаю делом чести для себя и для всех нас нарушить эту печальную закономерность. На символическом пороге тысячелетий мы должны наконец основать и выпестовать нечто действительно стоящее. И тяготы и победы в деле возрождения великой Евразии, нашей общей Родины, нашего идеала отныне, мы надеемся, будем делить вместе с вами.

Евразия прежде всего!.. Остальное потом...

Москва, 21 апреля 2001 г