Россия подошла к важной исторической черте. Необходимо окинуть взором пройденный путь, осознать место в настоящем мире, наметить будущие стези.

Новые вызовы России, новые стратегические ориентиры, новые цели

Россия стоит перед множеством новых исторических вызовов. Сегодня как никогда ранее необходимо утвердить в новой форме приоритеты, цели, константы исторического пути России и соотнести их с контурами того нового мира, в котором нам предстоит жить в следующем тысячелетии.

Традиции. Основные направления развития России как Государства, народа, общества

Обращаясь к будущему, мы должны дать взвешенную оценку нашему прошлому. Это прошлое не раз в русской истории переписывалось в угоду той или иной правящей идеологической группе. Сегодня, когда мы вышли из эпохи идеологий, мы обязаны суммировать вехи нашего исторического пути по возможности объективно и беспристрастно по ту сторону идеологических предпочтений, выделяя главное и оставляя в стороне детали. Для этого сегодня есть все предпосылки, все условия. Эта свобода от неприкасаемых догм и общеобязательных клише, быть может, является наиболее позитивным завоеванием молодой российской демократии.

Евразийский выбор

Нет сомнения, что у России свой собственный путь. Внешние формы его постоянно меняются, подчас драматически и на прямо противоположные. Но во все эпохи прослеживается общая линия – евразийская направленность, евразийская сущность русской истории. Многое может быть поставлено под вопрос в рассмотрении нашего прошлого, будущего и настоящего. Но Евразийская Идея не подлежит сомнению. Россия есть Евразия, и это предопределяет ее географическое, культурное, цивилизационное, стратегическое и хозяйственное бытие.

Отстаивание особой цивилизационной миссии

Евразийская идентичность России составляет сущность нашей исторической миссии. У России есть свое представление о логике истории, о Правде мира. Поиск этой Правды и утверждение ее есть содержание национального исторического бытия. Эту Правду, верность ей отстаивали наши предки, многие поколения русских людей, россиян, клавших жизнь на алтарь Отечества. Отстаивать эту миссию мы обязаны и в дальнейшем. Это наш исторический завет.

У России есть только евразийское будущее

Наше будущее должно планироваться и строиться в соответствии с общими вехами нашей истории. Попытка свернуть с этой дороги, отказаться от предназначения чревато прекращением нашего исторического бытия. У России есть либо евразийское будущее, либо никакого.

Мы за идеализм (культ правды)
Культурные формы народного бытия менялись с веками. Но всегда сохранялась постоянной идея общества Справедливости и Добра. Культурной особенностью русских традиционно является стремление к высокому идеалу и некоторое пренебрежение сферой материальных благ. Повышенное чувство идеализма и вселенского масштаба отличают самые разные этапы русской истории. Идеал жертвенности осмысляется вначале в христианских терминах, как особая ответственность русских за вверенную им Христианскую Традицию. В советский период тот же русский идеализм осмысляется секуляризировано, как этика героического служения принципу социальной справедливости и всеобщего равенства. Характерно, что основные коллизии русской истории проходили не между сторонниками идеалистических систем и прагматиками, но почти исключительно между двумя идеалистическими лагерями, по разному и с разной степенью интенсивности защищавшими идеалистические, иногда даже утопические модели, по разному выраженные и сформулированные. Культурный стиль русских на всем протяжении истории характеризуется динамичным переосмыслением в национальном ключе эстетических и стилевых элементов, заимствованных в иных культурных контекстах, их творческой и оригинальной переработкой, искусной инкрустацией в особый специфически русский контекст. Свобода творческой адаптации и ассимиляции заимствованных ценностных рядов, учений и символов обнаруживает открытость русских к окружающему их этническому многообразию. Верность своему собственному национальному началу, стилизующему любое заимствование в уникальное и неповторимое характерно русское произведение, напротив, показывает постоянство культурного типа, его национальную специфику и устойчивость.

Наша идеалистическая установка ведёт к тому, что список наших идеалов является и списком наших целей:

Наш идеал собственного самосознания

- Мы особый народ, особый мир, особое геополитическое образование

Как историческая общность (народ), как уникальный хозяйственный и социальный организм, как особое геополитическое образование – мы представляем собой законченную самостоятельную систему, вписанную в общий планетарный баланс цивилизаций, культур, народов, религий и государств. Утвердить и сохранить наше многомерное своеобразие – наша главная задача.

– Мы против повторения ошибок

Мы просто обязаны не повторять кровавых ошибок наших предков, взяв в новое тысячелетие все лучшее из нашей национальной истории. В новых условиях лимит на грубые ошибки и резкие отступления от нашей судьбы исчерпан. Фатальность определенных ошибок, неоднократно совершавшихся нашими предками, стала очевидна. Задача наша в том, чтобы более не повторять самых грубых из них. Нам остается принять нашу долю, осознать ее и триумфально утвердить над миром РУССКУЮ ПРАВДУ.

– Мы за преемственность

Преемственность цивилизационной политики и стратегии отличает мудрые народы от неразумных, зрелые государства от авантюрных. Самые различные классификации исторических периодов русской истории сходятся в том, что русский народ (будучи весьма молодым относительно большинства европейских этносов), все же выходит из юношеского возраста, а это характеризуется большим вниманием к своей судьбе, более зрелой взвешенной оценкой своего положения в мире. Мудрое государство думает о своем историческом предназначении, о сочетании традиций и авангардных новаторских путей больше и лучше, чем государства авантюрные, временные, преходящие. Россия явно подошла к необходимости нового глубинного осознания своего «я».

Наш идеал внутриполитического устройства: органическая демократия, евразийский федерализм

Евразийская политическая модель должна быть основана на императиве соучастия всего общества в принятии основополагающих исторических решений, на подлинном народовластии.
Соучастие народа в своей собственной судьбе – так определяется подлинная демократия. Это соучастие может реализовываться различными способами. Так как Россия представляет собой масштабное стратегическое образование, управление ее стратегическим потенциалом должно быть сосредоточено в руках небольшой группы или отдельного лица, как бы он не назывался – президентом, монархом, Высшим Советом, вождем и т.д. Такая персонификация власти не противоречит принципу органической демократии в том случае, если общий вектор деятельности высшего лица (группы лиц) Государства соответствует основному направлению исторического развития, основывается на константах национального бытия. При этом критерием оценки адекватности (или неадекватности) главы Государства должна быть не просто эффективность в реализации своих функций и должностных обязанностей, но в первую очередь лояльность «большому проекту» народа, служение исторической миссии Государства.
На базовом уровне «органическая демократия» предполагает широкую и гибкую систему автономного самоуправления, соотнесенную с культурными, религиозными и профессиональными традициями конкретных коллективов. В некотором смысле можно соотнести эту модель с аналогом Советов. Здесь должны действовать принципы «прямой демократии», механизмы коллективной выработки решений, имеющих локальное политическое значение и вписанных в конкретику региона.
Между стратегическим унитарными принципом верховной власти и дифференцированным плюрализмом автономных групп на низовом уровне, должна существовать гибкая система политической координации в лице органов исполнительной и законодательной власти промежуточного уровня, осуществляющих координацию волеизъявления общин со стратегической линией центрального руководства.
Соучастие будет максимально эффективным в том случае, если высшие инстанции в Государстве будут контролировать только те аспекты политической жизни, которые имеют стратегическое значение, как то:
– сохранение территориальной целостности Государства;
– обеспечение его суверенности и независимости;
– планирование развития стратегических секторов промышленности и экономики;
– обеспечение правовых норм граждан;
– отстаивание интересов России в мировом масштабе и т.д.,
а в остальных нестратегических вопросах разнообразным общественным низовым образованиям будет предоставлена максимальная автономия, самостоятельность, право самим определять параметры политического бытия на локальном уровне.

– евразийский центризм

Политологическая идентичность России предопределяет тот мировоззренческий политический вектор, который должен быть принят за ось политического Центра. Этот вектор предполагает сочетание принципа социальной справедливости и социальной экономики (левая экономика, социализм) с ценностным консерватизмом и культурным традиционализмом в чисто политической ориентированности Государства (правая политика, консерватизм). Это сочетание «левых» и «правых» элементов в определении российской идеи политического Центра обратно тому, как аналогичные элементы сочетаются в либеральной политике Запада, где политический Центр основан на сочетании «свободного рынка» (правая экономика, либерал-капитализм) с модернизмом, новаторством и антитрадиционализмом политической сфере, а также на уровне этики, культуры, религии (левая политика, прогрессизм).
Вокруг основополагающей линии евразийского политического Центра могут динамически развиваться политические фланги – правый и левый, т.е. партийные, фракционные и иные политические образования, отклоняющиеся от центристской линии в том или ином направлении. При этом они будут ограничены лояльностью общему историческому проекту России, наиболее полно отраженному в позиции Центра. Переход определенной черты в сторону альтернативной политологической модели будет равнозначен политической маргинализации. При этом терпимость Центра в отношении даже самых крайних, экстремистских и ли экстравагантных проектов (приближенных к либеральной политологической модели) будет напрямую зависеть от напряженности геополитической конфронтации с атлантизмом. Если ситуация в международной жизни будет благоприятной для России, политическая терпимость к либеральным и экстремистским политическим образованиям будет возрастать. В сложные периоды активной конфронтации, эта терпимость, напротив, должна становиться минимальной.

– третий путь

Сочетание умеренно социалистических элементов в экономике и консервативных государственнических традиционалистских тенденций в политике принято называть моделью «третьего пути», чтобы отличать как от обычного социализма (марксистского толка, где наличествует сочетание левой экономики с левой политикой), так и от правых диктаторских режимов (где политический консерватизм сочетается с рыночными механизмами и всевластием финансовой олигархии). «Третий путь» в той или иной его интерпретации наиболее точно соответствует политической истории России. Более того, внимательный анализ смены правых и левых режимов в российской истории обнаруживает, что эти революционные процессы протекали вокруг общей оси, то удаляясь от нее, то сближаясь с ней. Эта ось и представляет собой не проявленный до поры абсолютный политический Центр, чья политологическая конфигурация тождественна модели «третьего пути». Следовательно, выбор политической системы «третьего пути» как основополагающей будет осознанным и ответственным, судьбоносным шагом по окончательному принятию Россией своей мировоззренческой эстафеты в области политики в ее наиболее общем, универсальном и всеобъемлющем варианте. И если такой переход к теории «третьего пути» осуществится, будут ликвидированы основные предпосылки драматического, революционного противостояния, жестоких разрушительных переворотов и экстремистских пертурбаций, окрашивающих русскую. политическую историю в кровавые тона. «Третий путь» является единственным гарантом от грядущих революций, гражданских войн и восстаний, которые снова могут разделить Россию на враждующие лагеря в том случае, если такого выбора не произойдет.
Осознанное и явное принятие в качестве основополагающей тенденции политического Центра той модели, которая была скрытым ядром российской политической истории, будет означать реальное политическое согласие, долгосрочную стабильность и внутриполитический мир.

– евразийский федерализм

Масштабность исторической миссии России, призванной воспрепятствовать становлению «нового мирового порядка» и выдвинуть ему глобальную альтернативу, предполагает создание такого политического устройства в ней самой, которое было максимально открыто для вовлечения в евразийский блок других народов и государств с иной культурной, цивилизационной, политической, религиозной и хозяйственной историей. Для этого в самой России общеполитическая структура должна быть максимально приближенной к модели грядущего евразийского континентального образования. Это означает выстраивание системы «евразийского федерализма«, основной характеристикой которого должно быть сочетания стратегического унитаризма в централизованном управлении и широкого разнообразия политической, социальной, правовой и хозяйственной организации составных частей.
Евразийский федерализм предполагает политическое и административное устройство радикально отличное от модели государства-нации, которая лежит в основе современных западных держав. В государстве-нации существует строгий политический централизм, языковая и культурная однородность, всеобщая обязательность единой правовой, конституционной, политической и экономической системы. Предполагается, что государство-нация представляет собой единый монокультурный блок, состоящий из атомарных граждан, обладающих равным гражданским статусом перед лицом унитарной государственной системы.
Евразийский федерализм основан на совершенно иной предпосылке. В нем четко разделяются два понятия – стратегический унитаризм и этно-культурный, региональный широкий плюрализм. Государство политически является единым в смысле осуществления уникальной исторической миссии, общего геополитического «большого проекта». Но это единство не обычной страны, но целой цивилизации, не рядового государственного образования, но освободительной «демократической империи» нового типа. Поэтому солидарность на уровне планетарной судьбы сопровождается широчайшей дифференциацией на уровне составных частей, развитой культурной и религиозной автономией. Россия даже в сегодняшнем ее виде сохранила отчетливо федеративные черты, основные признаки «империи», состоящей из целого созвездия чрезвычайно разнородных в этническом, социальном, культурном и географическом смысле регионов. Каждый регион представляет собой самостоятельную систему с целым рядом уникальных, неповторимых черт. Эта специфика этнической, социальной, правовой и общественной мозаичности должна отражаться и на политическом уровне, как широкое федеративное объединение коллективных субъектов различного статуса и уровня. В основе определения единиц федерального пространства должен лежать не административно-территориальный признак (как в централистских государствах-нациях), но гибкая система критериев, учитывающая целый комплекс культурной, социальной, исторической, экономической, этнической идентичности. Причем федеральный субъект, играющий структурообразующую роль в формировании Государства должен воспроизводить федерально-демократическую модель и на внутреннем уровне, т.е. представлять собой не ограниченный аналог государства-нации в малом масштабе (как это имеет место в случае отделившихся от России новообразовавшихся республик, и национальных и территориально-административных образований, стремящихся сегодня к повышению своей политической автономии, вплоть до сепаратизма), но мини-империю с широчайшим спектром внутренних коллективных субъектов, структурообразующих, в свою очередь, для самого субъекта большой федерации. И так далее вплоть до самоуправления рабочих коллективов, исполнительных органов местных общин и Советов.
Такое внутреннее федеративное устройство облегчит России стратегические союзы с иными державами, потенциальными участниками континентального евразийского блока. В случае заключения таких союзов федеративный принцип будет сохраняться неприкосновенным, но конфигурация федеративного пространства расширяться (в том случае, если стратегическая интеграция будет очень тесной). Таким образом будут решены все спорные территориальные проблемы, сплошь и рядом препятствующие установлению тесных союзных взаимоотношений между соседними государствами. Если по примеру России соседние страны и потенциальные участники евразийского блока пойдут на развитие федерализма внутри своих государств, то просторы Евразийского Союза органично и естественно начнут разрастаться, поскольку наличие широких культурных и религиозных автономий будет не ослаблять традиционные государства, постоянно угрожая сепаратизмом и военными конфликтами, но, напротив, укреплять стратегический блок, в котором многие малые народы и культурные ансамбли получат долгожданную возможность воссоединения в единое органическое целое и тем самым станут связующим элементом, изменив свою сегодняшнюю (разрушительную) геополитическую миссию на прямо противоположную. Для многонациональной Евразии такой широкий федералистский подход был бы идеальным решением.
В еще более отдаленной перспективе евразийский федерализм смог бы стать привлекательной политической моделью в мировом масштабе, представляя собой политическую альтернативу мондиалистской нивелировке «нового мирового порядка».

Наш идеал геополитической стратегии России

Главным геополитическим приоритетом России в грядущем столетии (тысячелетии) является создание евразийского стратегического блока – с гибким и дифференцированным мировоззрением и многоуровневым членством – в качестве противовеса атлантистским и мондиалистским тенденциям в глобальном масштабе.
В отличие от предыдущих эпох осью такого блока должно быть не мировоззрение и не специфика экономической системы или политического устройства, но геополитические и стратегические принципы, цивилизационные императивы.
Россия должно до конца осознать себя как «географическая ось истории», как ядро Евразии и с полной ответственностью утвердить на новом этапе и в новых терминах глобальный масштаб своего исторического и цивилизационного предназначения (с учетом ошибок и заблуждений предшествующих исторических периодов).
– многополярный мир

В далекой перспективе необходимо ориентироваться на создание подлинного свободного и справедливого многополярного мира, органически складывающегося вокруг многообразных культурных, цивилизационных, социальных и исторических центров. Богатство человечества напрямую связано с многообразием цивилизаций, которое должно быть не только сохранено, но и заново утверждено. Сама Евразия в лучшие периоды своей истории отличалась именно этим «имперским» многообразием, где стратегическое и геополитическое единство сочеталось с созвездием органичных и культурно автономных частей. Евразийский полюс изначально должен складываться как оплот цивилизационного освобождения, чтобы грядущая многополярность стала естественным и желательным для Евразии результатом временного возврата к двухполюсной модели.
Следовательно, сама структура нового евразийского блока должна изначально нести в себе зародыши культурного плюрализма, дифференциализма, многообразия, «цветущей сложности». В таком случае грядущее становление подлинно многополярного мира будет органическим продолжением евразийской линии, противодействующей унифицирующей одномерной логике атлантизма.

– евразийские стратегические союзы

Реализация Евразийского Проекта предполагает серию шагов, направленных на повышение стратегической значимости и самостоятельного веса России. Никакое другое Государство по геополитическим причинам не способно с тать осью евразийского блока. Россия занимает географически центральное место в Евразии, обладает стратегическим потенциалом, достаточным для обеспечения успешного старта интеграционных процессов на первом этапе.
Для России жизненно необходимо руководствоваться во внешней и внутренней политике единственным императивом, которому должно быть подчинено все остальное - императивом создания Евразийского Союза.

- минимальный: пост-советская интеграция

Минимальным масштабом евразийской интеграции или ее первым этапом должно стать стратегическое воссоединение стран СНГ (бывших советских республик) в общую стратегическую конструкцию, объединенную сознанием единства геополитических интересов и общностью стратегической и цивилизационной судьбы. Интеграция стран СНГ в новое, более сплоченное стратегически образование должна основываться на глобальных геополитических задачах, а не на сиюминутных социально-экономических интересах и раскладе сил в политических элитах. Судьбоносное значение Евразийского Проекта настолько масштабно, что несравнимо превосходит баланс практических плюсов и минусов, возникающих при такой интеграции, заведомо выше политических и психологических портретов лидеров и партий, находящихся в данный момент у власти.
Геополитическое объединение СНГ (возможно на первом этапе за исключением тех государств, которые слишком глубоко втянулись в атлантистские механизмы) должно осознаваться как исполнение евразийского предназначения, а не произвол одной политической или идеологической группировки. По этой причине единство геополитических целей должно объединять между собой и правящие режимы и оппозицию, и элиты истеблишмента и революционные контр-элиты.
От реальной интеграции СНГ зависит история человечества, возможность установления многополюсного мира. Следовательно, узкополитические разногласия должны отступать на второй план перед грандиозностью этого проекта, а политико-социальные коллизии – объективно неизбежные в любом обществе – ни в коем случае не должны простираться на сферу общего стратегического курса, который ни при каких обстоятельствах не может ставиться в зависимость от перипетий межпартийной борьбы или социальных трений.
Именно так строится геополитическая преемственность атлантистских элит США, которые оспаривая – подчас весьма бурно – тактические вопросы, политические проблемы методы, решения, никогда при этом не ставят под вопрос то, что в Америке называют «Manifest Destiny», т.е. «явственное предназначение».
Евразия имеет по всем параметрам аналогичное призвание и предназначение, столь же глобальное, но противоположное по знаку.
И исполнение этого евразийского предназначения должно сплотить элиты СНГ на первом поворотном этапе нового утверждения евразийского блока.

– континентальный блок

Следующий этап Евразийского Проекта, который может реализовываться параллельно стратегической интеграции СНГ, заключается в создании единого стратегического союза с евразийскими Государствами, жизненно заинтересованными в создании альтернативы единоличному планетарному господству США и стран атлантистского Запада. Такими странами являются некоторые арабские государства Ближнего Востока и Северной Африки, Иран, Индия, Китай, другие дальневосточные страны, входящие в Тихоокеанскую зону.
Эти страны обладают древней культурой, развитыми религиозными системами, сложной и специфической социально-политической структурой. Их экономический уклад представляет собой своеобразное соцветие формаций и систем. Большинство этих стран имеют свой собственный исторический проект, выражающийся в терминах цивилизации, культуры, политики, социального и национального своеобразия. Не всегда этот проект гармонично соответствует проектам соседних держав и цивилизаций, но они едины в противостоянии атлантистскому универсализму, в отрицании либерального мондиалистского нивелирования, в отвержении единоличного господства США. На основании принципа общего отрицания все эти элементы могут быть вовлечены в масштабный континентальный блок.
В дальнейшем из этой широко дифференцированной плюральной картины будет создаваться многополярная реальность на базе общего Евразийского Пути.

– союз с Европой и Японией

Интеграция в рамках СНГ, создание евразийского стратегического блока представляют собой предварительные шаги к активной планетарной стратегии Евразии, без которых стратегическая цивилизационная альтернатива не будет обладать достаточным наполнением.
Следующим этапом (который также может в основных чертах подготавливаться безотлагательно и параллельно двум другим) является активная геополитическая линия в Европе и Японии. Европа и Япония представляют собой важнейшие стратегические «береговые зоны», контроль над которыми обеспечивает атлантизму (США) устойчивое превосходство над потенциальной евразийской цивилизацией.
По этой причине окончательная судьба Евразии будет зависеть от успешной нейтрализации Европы и Японии, от их вывода из-под стратегического контроля США и их последующего включения в общеевразийский проект.
Только в таком объеме – включая Европу и весь тихоокеанский регион вместе с Японией – Евразийский Проект будет вполне закончен и способен оказывать на общепланетарные процессы решающее влияние.

– цель: цивилизационное спонсирование новой многополярной планетарной реальности

Глобальная геополитическая задача России состоит в создании многополярного мира, в стратегическом спонсировании такого мира. Переход к нему как к плюральной и многообразной альтернативе одномерному атлантистскому мондиализму будет возможен лишь в ходе реализации всех трех этапов Евразийского Проекта.
Многополярный свободный мир, с цветущей сложностью культур и цивилизаций - высший геополитический идеал России, ее призвание, ее предназначение.

Наш идеал геоэкономической стратегии России: самодостаточность больших пространств

– евразийский принцип «экономического плюрализма»

Евразийская экономическая модель основана на принципе, противоположном либеральному универсализму, постулатам т.н. «классической школы» экономики. Каждая историческая общность имеет свою собственную уникальную историю экономического развития, особую структуру хозяйственного организма. Система критериев, согласно которым оценивается эффективность экономики, параметры ее достижений или недостатков, не может быть оторвана от исторического, социального и культурного контекста данного общества. Классическая школа западной экономической мысли исходит из ошибочной предпосылки относительно того, что экономическое развитие всех народов и государств двигается в одном направлении и по одной и той же траектории, только с разными темпами. На этом убеждении основывается представление «о несомненных преимуществах западной экономической модели, как наиболее продвинутого этапа в реализации общих для всех народов экономической модели». Отталкиваясь от этого убеждения Запад, считает себя в праве выступать экономическим арбитром в мировом масштабе, навязывая всем остальным ту систему экономических критериев, которые отражают логику развития экономических систем западных стран.
Евразийская экономическая модель исходит из противоположного принципа - невозможности оценки хозяйственных систем различных народов отправляясь от общего абстрактного критерия и в отрыве от исторической и культурной реальности. Против экономического монизма либеральной политэкономии евразийское мировоззрение выставляет концепцию экономического плюрализма. На практике это означает, что мировая экономическая система состоит из отдельных суверенных хозяйственных единиц, развивающихся по своей внутренней логике и не могущих быть оцененными, исходя из какой-то общей теории. Точно так же как невозможно доказать на основании абстрактных критериев превосходство одной культуры над другой, истинность одной конфессии в сравнении с иной конфессией, преимущества одной расы над другой, так же невозможно обосновать преимущество одной системы хозяйствования над другой, поскольку это означало бы перечеркивание самобытной экономической истории каждого конкретного народа и государства.
Традиционные хозяйственные комплексы архаических племен столь же эффективны, сбалансированы и адекватны в рамках своего исторического и культурного контекста, как и развитые промышленные технологические комплексы западного мира. Хозяйственная экономическая специфика отражает культурную особость. Задача евразийской экономики гарантировать в рамках своей доминации суверенность, сохранение и органическое развитие всех существующих экономических систем, отражающих культурно-исторический путь конкретных народов. Экономический плюрализм евразийской модели на хозяйственном уровне отражает принцип многополярности, к которой ориентирована евразийская геополитика.

– создание развитой самодостаточной экономической системы смешанного типа (многоукладность)

Экономический вектор развития России должен органично согласовываться с базовым геополитическим и стратегическим ориентиром ее развития, т.е. с Евразийским Проектом. Совершенно очевидно, что следование за абстрактными догмами чисто экономических идеологий – будь-то марксизм или либерализм - уводит Россию от ее судьбы в лабиринты схоластики и гражданских конфликтов.
Более того, либерализм, как и марксизм настаивают на экономической унификации, нивелировке хозяйственных процессов. Естественное развитие хозяйства России в будущем должно осуществляться на базе комплексного подхода с учетом как экономических, так и неэкономических факторов.
Стратегический императив евразийской линии требует встраивания экономики в режим «расширенной самодостаточности», в перспективе континентального масштаба. Это нео-кейнсианская модель «экономической инсуляции» или модернизированная версия «таможенного союза».
Эта экономическая модель предполагает частичную открытость экономики (в отношении стратегических союзников ) и наличие экономических барьеров перед лицом хозяйственных систем тех стран, которые входят в противостоящий стратегический блок.
Вторым императивом развития российской экономики является требование обязательной многоукладности, дифференцированного сочетания различных экономических систем – от государственного контроля (в стратегических областях) до свободного рынка (в мелком и среднем производстве, системе торговли, услуг) через разнообразные системы коллективного хозяйствования (кооперативы, акционированные предприятия и т.д.)
– кейнсианство для Евразии, «евразийская экономическая инсуляция»
Экономическая модель, наиболее ответствующая современной Евразии с учетом основополагающего цивилизационного фактора, это модель кейнсианская, ставящая во главу угла соблюдение стратегических приоритетов евразийского ансамбля государств и наций. При определении ориентации экономических реформ акцент должен ставиться не просто на достижении максимальной экономической эффективности, но на общецивилизационном и социальном контексте, в интересах которых и должны по логике вещей осуществляться эти реформы. А поскольку этот контекст по своим основополагающим векторам не просто отличен, но во многом противоположен атлантистской либеральной системе, «новому мировому порядку», то главной задачей является создание «евразийского экономического острова», обладающего относительной самодостаточностью. Это предполагает патерналистский вариант экономики, необходимый на всем периоде экономического развития Евразии. При этом развитие базовых секторов промышленности, информационной системы, сельского хозяйства и особенно высоких технологий должны быть главнейшей задачей центральной власти, ответственной за стратегические вопросы. Рыночная стихия, совершенно необходимая в ряде областей экономики - мелкое и среднее производство, сфера услуг и т.д. – должна комбинироваться с государственным сектором. Проблема занятости должна решаться на стратегически государственном, а не только рыночном уровне. Паразитический класс рантье должен быть маргинализирован перед лицом производительных социальных групп предпринимателей и работников, получающих заработную плату в частных и государственных предприятиях (т.н. «салариат»).

– евразийские финансы

России необходимо встроить свою собственную валюту в общий планетарный финансовый контекст. Сделать это возможно тремя путями:
1) привязав ее к доллару (являющемуся де факто мировой резервной валютой),
2) привязав ее к валютам других крупных геоэкономических регионов (европейскому или тихоокеанскому),
3) создав собственную геофинансовую систему в рамках обширного евразийского таможенного союза, т.н. «евразийский рубль».
Первый вариант отпадает в силу стратегических причин, так как делает евразийскую экономику России зависимой от атлантистского геополитического полюса (что самоубийственно). Второй и третий варианты могут реализовываться параллельно с приоритетом выхода на перспективу «евразийского рубля». Обеспечением «евразийского рубля» могут быть не только промышленно-экономические структуры, но вся совокупность геополитического, ресурсного и стратегического потенциала Евразии, с особым акцентом на сферу российских ядерных вооружений и иных новейших военных технологий, оцененных в финансовом эквиваленте по степени масштабности силового потенциала. Именно по такой логике США в послевоенном мире добились доминирования в капиталистическом лагере, переведя свое силовое стратегическое превосходство в эквивалент финансовой доминации доллара как мировой резервной валюты, переоценив стратегическое силовое превосходство в финансовом эквиваленте и именно в результате такой операции обеспечив бурный экономический рост. Россия в рамках евразийского стратегического блока вполне может повторить данную схему и привязать свою валюту, «евразийский рубль», к сохранению и развитию военного стратегического потенциала, осознанного как гарантия свободы и независимости других евразийских держав от неоколониальной диктатуры «нового мирового порядка».

– четвертая зона, прагматическое участие в мировой виртуальной экономике

Главной экономической задачей России является создание самостоятельной экономической актаркийной сплошной зоны в пределах Евразии. Четвертая евразийская зона – наряду с тремя существующими: Американской, Европейский и Тихоокеанской - должна объединить в общее хозяйственное пространство территория стран СНГ, ряд восточно-европейских и азиатских стран, заинтересованных в стратегической самостоятельности перед лицом экономического диктата «богатого Севера». Потенциальными участниками четвертой зоны могут быть страны с различными системами хозяйства, что предполагает экономическую интеграцию разных скоростей в зависимости от специфики данного региона или страны. Четвертая экономическая зона должна ориентироваться на приоритетное взаимодействие с соседними экономическими пространствами – европейским и тихоокеанским с дальней целью противодействия американской гегемонии в мировом масштабе и нормализации экономического баланса на территории всей планеты. Уже первые шаги по реализации четвертой зоны изменит экономический баланс между высокотехнологическими, промышленными и ресурсопоставляющими регионами, подорвет однозначную доминацию «богатого Севера» и колониальную эксплуатацию «бедного Юга».

– участие в планетарных геоэкономических процессах с целью придать им евразийское цивилизационное направление

Финансово-экономическая система России не может игнорировать складывающуюся виртуальную экономику мирового уровня, перевод экономического потенциала в сферу информационных технологий и электронных бирж. В далекой перспективе евразийский курс должен привести к релятивизации (а то и отмене) такой виртуальной финансовой системы и возвращение к приоритетам реального сектора, долгосрочных инвестиций и конкретного производства материальных благ, к переходу от виртуального капитала к реальному, созидательному и организующему менеджменту. Но на переходном этапе Россия должна соучаствовать в мировой виртуальной экономике, путем делегирования особых брокерских групп, находящихся под строгим стратегическим контролем высших государственных инстанций, для освоения новейших технологий и по возможности приданию глобальным трендам направления, стратегически усиливающего позиции евразийской геоэкономики.

Наш идеал стратегии промышленного развития России

– информатизация

Создание четвертой зоны требует радикальной модернизации отечественной промышленности, масштабного и планомерного внедрения высоких технологий в ключевые сферы стратегического производства. В основе такой модернизации должна лежать система информатизации, связи и транспорта, которые составляют осевую реальность постиндустриального этапа развития экономики. Благодаря масштабной информатизации многочисленные проблемы организации производства, сбыта и распределения, а также процессы экономической интеграции и распределения труда в рамках евразийской зоны будут успешно решены. Информатизация за счет гибкости технологий может внедряться как в высокотехнологичные процессы, так и в некоторые традиционные сферы экономики, повсюду многократно повышая эффективность. Планомерная и всеобщая информатизация должна стать стратегическим приоритетом Государства. В вопросе создания солидарной системы евразийского таможенного союза информатизация будет играть центральную роль, и успех такого союза будет в немалой степени зависеть именно от нее.
– регионализация

Интеграционные процессы в евразийской экономике должны сопровождаться повышением значения отдельных регионов, степени их административной и хозяйственной самостоятельности. Промышленные зоны должны интегрироваться в общее евразийское хозяйственное поле не декретным образом, а через органичные и естественные горизонтальные связи, воспроизводящие на экономическом уровне систему федеративного устройства. Контроль из центра должен затрагивать исключительно стратегические сферы, задавать общие параметры экономики, а конкретные пути реализации общих задач по развитию промышленности должны решаться на низовом уровне.

– создание замкнутых промышленных циклов, привязанных к локальным пространствам

Распределение труда в рамках четвертой зоны не предполагает централизации управления производством. Промышленные массивы должны основываться на использовании локальных инфраструктур и ресурсных возможностей. Такая организация частично замкнутых промышленных циклов с привязкой к локальной системе необходима для повышения устойчивости обще-евразийской хозяйственной модели и повышения уровня промышленной безопасности. Промышленные комплексы в такой ситуации должны становиться ядром социальных ансамблей с учетом этнической, демографической, религиозной и культурной специфики населения.

– экологический ценз промышленных производств

Экологический фактор должен быть включен на приоритетных началах в экспертные оценки промышленных проектов, а также его учет необходим в вопросах реструктурализации существующих производств. Вероятность экологической катастрофы в настоящих условиях возрастает, и в этой ситуации сохранение экосистем становится важнейшим элементом стратегической безопасности.

Наш идеал культурного развития: сохранение наследия, евразийский синтез

– сохранение многообразия культурного наследия

На уровне культуры главной задачей Евразийского Проекта России является утверждение плюральной, многоуровневой, дифференцированной модели, альтернативной схемам одномерной унификации, предлагаемый сторонниками «глобализма под эгидой Запада». Однородное общество потребления, сверстанное по американскому образцу и основанное на индивидуализме, неизбежно приводит к искоренению культурного, социального, религиозного, этнического многообразия. Россия должна сформулировать в мировом масштабе свою миссию – гаранта «цветущей сложности», форпоста охранительного отношения естественного многообразия человеческих цивилизационных ансамблей. Утверждение и сохранение реального исторического многообразия культурного бытия народов и государств есть высшая цель Евразийского Проекта России на цивилизационном уровне.

– постмодерн Востока

Общий характер пост-модерна представляет сущностную характеристику развития человеческой цивилизации, и по этой причине волюнтаристический отказ от пост-модерна не возможен, как невозможно было в своей время игнорировать вызов Нового Времени (модерна), брошенный традиционным обществам. Особенно это касается стран и народов, претендующих на активное соучастие в определении исторического пути человечества (а Россия, безусловно, относится к числу таких «великих держав», которым далеко не безразлична судьба всего человечества). По этой причине Россия должна освоить параметры постмодерна, но использовать их в своих собственных исторических целях, переформулировав в пост-модернистических терминах свою историческую миссию (подобно тому, как советский период был формулировкой той же миссии в терминах Нового Времени, модерна). Это зарождающееся культурное направление, имеющее колоссальные перспективы, принято условно называть «постмодерном Востока» (или «постмодерном разнообразия»), в отличие от «постмодерна Запада» (или «универсалистского постмодерна»). Если «постмодерн» Запада представляет собой «конец истории» и экстравагантное наложение обессмысленных внутренне разнородных этических массивов при отсутствии ценностного центра, то «постмодерн Востока» представляет собой возврат к синтетическому, интегральному стилю, воссоздающему на новом историческом уровне цельность, свойственную традиционным обществам.

– новая евразийская культурология

Новая евразийская культурология должна быть основана на концептуальном освоении и развитии основных предпосылок «постмодерна Востока», как нового синтетического метода культурного анализа, признающего равноправность и равноценность культур, принадлежащих к различным временным и географическим секторам. Новая евразийская культурология отказывается от «расистского», «супрематистского» деления культур на «развитые» и «неразвитые», «прогрессивные» и «архаические», на «цивилизованные» и «нецивилизованные». Каждая культура должна оцениваться в системе координат, свойственных ей самой, а не какой-то абстрактной внешней модели, претендующей на истину в последней инстанции. Такая евразийская культурология должны стать антитезой завуалированному «культурному расизму», практикуемому атлантизмом.

– полилог культур как субъектов

В евразийском мироустройстве основным историческим действующим лицом является не индивидуум, но общность, этнос, культура, социальное органическое образование. Поэтому принципом культурного взаимодействия различных частей Евразии должен быть сложный, динамичный и открытый полилог культур, выступающих не как несовершенные образования, подлежащие абстрактному механическому усовершенствованию на основании абстрактной схемы, но как последние и высшие инстанции, образующие в своем общении многомерную ткань разнообразного, органического живого мира.

– отказ от культурной нивелировки (сглаживания культурных различий)

Россия должна стать центром и полюсом масштабной культурной революции, представляющей собой альтернативу атлантистской культурной нивелировке в едином, суррогатном стиле, копирующем «американский образ жизни». Общечеловеческое значение культурной миссии России в Евразийском Проекте состоит в том, чтобы способствовать развитию дифференцированного, свободного и культурно многополярного мира. В этом смысле континентальный проект Евразии приобретает мировое значение, как отправная черта глобальной культурной альтернативы «новому мировому порядку» и безраздельной доминации атлантизма.

– широкий консервативный плюрализм

Сохранение и развитие культурной множественности как в рамках России, так и в более широком масштабе – в рамках Евразии и в пределе всего мира - есть специфика Евразийского Проекта, своего рода консервативный плюрализм. В таком культурном плюрализме речь идет о сохранении («консервации») основного фермента культур, об обязательном соотнесении динамического развития, в котором воплощается жизненное начало общества, с основными глубинными параметрами его традиционного ядра. В таком приоритетном отношении к Традиции заключается основная особенность «постмодерна Востока».

Наш идеал социального устройства: социально ориентированное общество, глубинная экология

– евразийский социализм

В противоположность абсолютизированной либеральной модели, заложенной в экономическом фундаменте «нового мирового порядка», Евразийский Проект предполагает обращение к широкому спектру социально ориентированных моделей общественного устройства, которые иногда совокупно называют «социализмом» или «социально ориентированным обществом». Социальная среда является естественной средой обитания человека, и в основных своих параметрах человек определяется именно принадлежностью к определенной общности. В отличие от догматического марксизма эта общность может пониматься очень широко – и как культурный тип, и как общность коллективного бессознательного, и как этническая идентичность, и как религиозная конфессия, и как социально-историческая формация, и как классово-профессиональная принадлежность и т.д. Все эти социальные параметры могут быть учтены в общей сводной модели, которую, условно, можно назвать «евразийским социализмом», свободным от догматики, творческим, открытым, вбирающим в себя как традиционные формы социальной идентификации, так и новые социальные образования, складывающиеся в современных условиях. Евразийская социальность отнюдь не исключает ценности индивидуума и тем более не отрицает определенные элементы рыночного хозяйствования. Речь идет об общем духе, о приоритетной ориентации общественного устройства, где в экономической, социальной, научной и политической областях поощряются модели, основанные на принципе обобщенного субъекта, и главной базовой инстанцией является органический коллектив старого или нового типа.

– новое экологическое сознание

Евразийское общество должно строится на глубинном учете экологического фактора. Свойственное эпохе модерна отношение к среде обитания как к пассивной, безжизненной декорации, которую активный человек волен верстать по своему собственному произволу, привело человечество на грань глобальной катастрофы. Такой подход по инерции наследуют и архитекторы «нового мирового порядка». Евразийская социальность должна быть основана на прямо противоположной предпосылке: на приоритетном учете фактора глубинной экологии. Это подразумевает особое отношение к окружающей среде, как к живой, содержательной, смыслообразующей реальности, в которой человеку отведено особое место и придана особая ответственность за соблюдение тончайшего баланса между составляющими всего природного ансамбля. Евразийское общество должно строиться на основании внимательного осмысления природной среды, на гармонии с ней, на аккуратном встраивании в существующие экосистемы и крайне деликатное манипулирование с ними. Экологическое сознание должно стать доминирующим типом сознания.

– новое охранительство и «консервативная революция»

Евразийское общество должно основываться на охранительном, консервативном принципе. Но это относится не к политическим институтам – и особенно к тем, которые несут на себе печать модерна – а к глубинным культурным и психологическим установкам, предопределяющим идентичность народов, государств и общин. Тщательному сохранению подлежат сущностные глубинные установки этнической психологии, выступающие в разные периоды истории в разном, подчас внешне противоположном, оформлении. Такое глубинное охранительство нисколько не противоречит активной социальной динамике, так как объективный ход истории требует постоянной адаптации сущностных идентификационных элементов к меняющимся условиям. Система само собой возникающих новых вызовов требует активного социального творчества, но последний субъект этого творчества, меняясь и трансформируясь, должен сохранить свою высшую идентичность. Такое сочетание охранительного (консервативного) и творческого (революционного ) начала определяется как «консервативная революция».

Наш идеал бытия традиционных евразийских религий (Православие, ислам, буддизм, остатки древних культов)

– обнаружение вселенской миссии Православной Церкви

На религиозном уровне Евразийский Проект России предполагает сохранение и «огласительное» развитие духа Традиции, новое обращение к религиозным истокам человечества. В таком «возвращении к истокам» заключается расширительно понятая религиозная миссия России.
Осевой формой Традиции в Евразийском Проекте является Православие, Восточная Церковь, как носительница аутентичного христианского духа, сохраняющего всеохватывающий масштаб христианской традиции. Миссия Православия не является узкоэтнической, ограниченной каким-то конкретным регионом или историческим периодом. Эта миссия является вселенской. Русские традиционно ясно отдавали себе отчет в мессианском характере своей Веры, осознанно или интуитивно следовали вселенской тяге ко всеобщему утверждению Спасения, Добра и Справедливости. Для православного сознания «новый мировой порядок» отождествляется с «приходом антихриста». По этой причине противодействие ему, утверждение глобальной религиозной, этической и мировоззренческой альтернативы, представляется не просто социальным, но религиозным долгом христианина. Острота эсхатологической идентификации «нового мирового порядка» с «князем мира сего» делает Православие осевой реальностью глобального религиозного сопротивления в мировом масштабе, так как в других традиционных религиях эсхатологический аспект выражен не столь ярко и акцентировано.
Православие становится религиозным геополитическим полюсом Евразийского Проекта. Но такое центральное место ни в коем случае не означает умаления ценности других традиционных евразийских конфессий.

– союз традиционных религий

Евразийские конфессии, будучи догматически различными и не сводимыми к общей схеме, имеют ряд черт, их сближающих. Это касается не столько догматической стороны, сколько психологического типа восточной религиозности – боле созерцательной, нежели деятельной, более парадоксальной, и нежели рационалистической, связанной более с вечным аспектом вещей, нежели с историческим процессом. Эти общие психологические черты дают основания для союза традиционных евразийских конфессий без того, чтобы смешивать их вероисповедные принципы или миссионерски навязывать неприемлемые другим богословские тезисы. Союз традиционных религий Евразии должен представлять собой геополитическое, культурное соглашение, основанное на соблюдении суверенных прав конфессиональной свободы каждого народа и каждого человека.

– Христианство, ислам, буддизм, индуизм, даосизм, архаические культы

В Евразии доминируют христианство (Православие), ислам, буддизм, индуизм, конфуцианство, даосизм и некоторые локальные архаические культы. Евразийский союз религий должен быть основан на

– культурной и геополитической координации этих конфессий в вопросе проповеди;
– совместном урегулировании возможных межконфессиональных конфликтов;
– развитии общего евразийского стиля религиозного традиционализма, базирующегося на уважении прав других евразийских вероисповеданий.
Вырождению религиозного элемента на Западе до уровня практического материалистического атеизма, экстравагантным искусственных культам (часто тоталитарным) и «расистским» моделям католико-протестантского фундаментализма, основанного на открытой ненависти к евразийским религиям), Евразия должна противопоставить новый традиционализм, всеобщий солидарный возврат к религиозным корням.

Наш идеал межнациональных отношений в России-Евразии

- необходимость специальной политики по охранению этносов как главной ценности истории

Народы, этносы являются главной ценностью и субъектами человеческой истории. Они живут в согласии с естественными органическими циклами, волнообразными мутациями и т.д. В определенные моменты своей истории этносы могут смешиваться, в другие – жестко сохранять свои характеристики. Этот процесс крайне деликатен, и любое вмешательство в него – искусственное смешение, искусственная изоляция, плановое переселение народов и т.д. ведет к колоссальным непоправимым катастрофам. При этом предлагаемая мондиализмом модель всеобщего смешения народов и рас столь же опасна, как дискредитировавшая себя националистическая теория «расовой чистоты». В обоих случаях такие грубые проекты ведут к этноциду. Евразийское отношение к этносу является охранительным, исходит из принципа необходимости защиты каждой этнической группы от перспективы исторического исчезновения. Это относится как к большим этносам, так и к народностям, насчитывающим всего несколько сотен представителей. Во всех случаях этносы подлежат защите как от догматиков всеобщего смешения, так и от агрессивных ксенофобских посягательств националистов. Евразийство как модель предполагает утверждение этнического дифференциализма, но при этом исключает «миксофобию» (неприязнь к смешению»). В определенные моменты и в определенных ситуациях этническое смешение неизбежно и позитивно (сами великороссы возникли как нация в ходе смешения славян с тюрками и уграми). Но его параметры и масштабы должны определяться естественно и органично, с максимальной деликатностью.
– созидательный дифференциализм и демография
Евразийский этнический плюрализм должен быть созидательным. В вопросе демографии должны реализовываться проекты, ориентированные на сохранение положительного или нулевого демографического баланса, чтобы предотвратить исчезновение этносов. Общая ответственность за континентальную судьбу Евразии у представителей различных этнических, религиозных, государственных и социальных элит должна проявляться в гибких соглашениях относительно этнической и демографической политики, с учетом всех факторов, традиционно влиятельных в каждом конкретном регионе и в рамках каждого конкретного этноса. Цель - совместные усилия по сохранению того этнического баланса в России и, шире, потенциальном евразийском блоке, который существует на настоящий день с экстренным исправлением некоторых катастрофических тенденций, угрожающих вырождением и исчезновением отдельных народов (особенно русского народа, осевого для всей евразийской конструкции).
– двойственное отношение к процессам этнического смешения – открытость на уровне элит, ограничение на уровне масс
Гибкая модель евразийского дифференциализма самым общим образом может быть структурирована по следующему принципу: терпимое отношение к этническому смешению на уровне элит и осторожное на уровне масс. При том, что выбор в индивидуальных случаях всегда остается открытым в соответствии с правами и свободами каждого отдельного гражданина. Именно такое отношение было характерно для этнического подхода в традиционных обществах, что во многом сформировало социальные модели поведения и современных народов. Такая модель является органичной и естественной. Помимо всего прочего она будет способствовать универсализму и культурной широте взглядов управленческих элит Евразии, способных охватить этническое и культуре многообразие, но вместе с тем способствовать сохранению животворных этнических очагов, сохраняющих неизменными свою традиционную идентичность и формирующих новые кадры для общеевразийской элиты.

Наш идеал цивилизационной стратегии России

- цивилизационные приоритеты должны быть поставлены над национальными, государственными, конфессиональными

Евразийский Проект для России предполагает постановку геополитического и цивилизационного критерия надо всеми остальными. Вступая в ХХI, век Россия входит в решающую фазу цивилизационнного противостояния, в которой окончательно определится – победит ли окончательно и бесповоротно атлантистская модель мироустройства со всей совокупностью тревожных религиозных, культурных, экономических, экологических и политических тенденций, которые она с собой несет, или Евразия сумеет утвердить в планетарном масштабе глобальную альтернативу, доказав свою собственную историческую правоту, оправдав свое евразийское, велико-континентальное предназначение? По этой причине сверхцель, сверхзадача самого исторического существования России приобретает отчетливые формы и сводится к исполнению ясно сформулированной ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ МИССИИ. Геополитическое и цивилизационное измерение должно быть мерилом и критерием всех остальных сфер развития России – экономической, социальной, культурной, политической и т.д. Если удастся в ближайшее время отстоять эту миссию, заложить основы глобальной евразийской альтернативы «новому мировому порядку», все остальные уровни будут постепенно развиваться, нормализовываться, приводиться к оптимальным условиям. Но на первых этапах все должно быть подчинено исключительно центральной геополитической задаче. При этом следует учитывать, что даже относительно эффективное развитие экономического, социального, культурного или политического сектора России в отрыве от реализации главного геополитического цивилизационного Проекта (или в ущерб ему) в средней и далекой перспективе не принесет никаких положительных результатов и только отложит на небольшой срок финальную катастрофу, которую с неизбежностью несет России установление «нового мирового порядка».

- структура евразийских ВС

Евразийский Проект может быть реализован исключительно в том случае, если России удастся сохранить и упрочить свой ядерный и стратегический потенциал, сделать ряд прорывных шагов в области разработки и внедрения оружия нового поколения. Осуществить евразийскую альтернативу в эволюционном режиме, без вовлечения человечества в планетарную диктатуру, экологическую катастрофу и тотальную гражданскую войну мирового масштаба возможно лишь до тех пор, пока баланс вооружений стран НАТО и России (включая ее военных союзников – Беларусь и т.д.) остается сопоставимым, и угроза применения стратегических видов вооружения против стран НАТО может эффективно сдерживать неоколониальные планы атлантизма. Ядерное оружие, система российской ПРО, новейшие технологические разработки российского ВПК являются главной предпосылкой самой возможности исполнения Россией ее исторической миссии. В силу этого обстоятельства главной задачей России будет укрепление преимущественно стратегического сектора Вооруженных Сил, активизация разработок в сфере высоких технологий производства вооружений нового типа, поддержание боеспособности ВС, укрепление их структуры, модернизация системы управления и т.д. Российская армия и российский ВПК, их структурная реформа, активное упрочение и развитие должны быть главным приоритетом евразийского курса. Судьба России, Евразии как цивилизации зависит напрямую от качества Вооруженных Сил.

– военные союзы

Осевое значение российских Вооруженных Сил (и особенно их стратегического сектора) должно повлечь создание серии военных союзов, которые призваны обеспечить закрепление Евразийского блока на стратегически важных рубежах. Важнейшим из этих союзов является Российско-Иранский военный альянс, который впервые в истории смог бы открыть России выход к «теплым морям», позволил бы размесить российское стратегическое оружие на южных берегах Евразии. Поскольку Иран стратегически ориентирован против доминации Запада и руководствуется в своей международной политике евразийскими приоритетами, объективные предпосылки для такого военного союза на лицо. В среднесрочной перспективе именно военная ось Москва – Тегеран способна организовать стратегическое пространство силового противодействия Западу над Ближнем Востоке, Кавказе и в Средней Азии.
Среди арабских стран военные союзы следует заключить с Ираком, Сирией и Ливией, что позволит Евразии получить важнейший рычаг контроля на Средиземноморским пространством.
В Восточной Европе важен военный союз с православной Сербией, а также желательно нейтрализовать (еще лучше привлечь на свою сторону) православные страны (Болгария, Румыния, Греция, Македония и т.д.), способствуя их отдалению от НАТО.
Другим важнейшим союзом является военный альянс Москвы с Индией и Китаем. (Хотя надеяться на прочные геополитические отношения с Китаем вряд ли возможно, так как у Москвы и Пекина слишком много стратегических противоречий, и вероятно в критической ситуации Китай выступит как береговая база атлантизма).
Параллельно заключению военных пактов в рамках Евразии необходимо активно содействовать расколу единства в странах НАТО, способствовать стратегической нейтрализации Среднеевропейского региона (шире, всей Европы) и Тихоокеанского региона.
Очень важно при заключении этих стратегических союзов демонстрировать, что речь идет не о религиозном, идеологическом, политическом сходстве участников Евразийского Блока, но о единственной общей цели – противодействия атлантистской гегемонии, единоличному установлению «нового мирового порядка» США и олигархическому «мировому правительству». Следовательно, данный военный альянс преследует оборонительную и, самое главное, освободительную цель, обеспечивая собой геополитическое условие суверенности всех государств и народов перед лицом планетарного наступления мондиалистской модели, которая предполагает лишить их этой суверенности.

– евразийское развед-сообщество «нового типа»

Для выполнения эффективной евразийской политики Россия нуждается в глубоком реформировании системы силовых ведомств и особенно разведывательных и контро-разведывательных служб. Необходимо учредить разведывательную структуру нового типа, аналогичную геополитической разведке атлантизма, которая действовала бы также на надгосударственном и наднациональному ровне, руководствуясь не просто интересами России как Государства, но геополитическими и цивилизационными приоритетами создания обширного Евразийского Блока. Основными направлениями деятельности такой геополитической разведслужбы должно стать:
1) Создание (или воссоздание) евразийского геополитического лобби в зарубежных странах и на самом Западе (с задействованием всех социальных, политических, культурных, религиозных и идеологических сил, которые по той или иной причине не согласны с установлением «нового мирового порядка», с тоталитарным главенством «либеральной идеологии» и т.д.)
2) Организацию постоянного проевразийского, интеграционного тренда в среде политической, культурной и экономической элиты стран, являющихся потенциальными союзниками России в Евразийском блоке.
3) Оперативное определение, идентификация, изоляция и устранение групп атлантистского геополитического влияния, которые действуют в России, других дружественных нам евразийских державах.

– манипулирование хаотическими процессами

Вероятность в будущем хаотических процессов в мировом масштабе, связанных с социальныпми,экологическими, техническими, псхилогическими катастрофами, оценивается атлантистскими экспертами как спектр «новых вызовов» американской доминации и устойчивости «нового мирового порядка». Хаотический фактор, таким образом, становится важным инструментом для осуществления евразийской стратегии. Искусственное манипулирование с этим фактором, контролируемое и ограниченное его использование в стратегических целях представляет собой важнейшее направление стратегических разработок евразийского Проекта в его кратополитической (силовой) части.

Наш идеал функционирования Средств Массовой Информации: евразийские СМИ

– СМИ под контролем Евразии

Влиятельность фактора средств массовой информации в современной реальности столь значительно, что эта область становится важнейшим стратегическим фактором. По этой причине Евразийский Проект в большой степени зависит от глубины контроля евразийского стратегического центра над системой российских СМИ и СМИ потенциальных участников Евразийского Блока, а также от эффективности проведения евразийской линии в общем потоке информации. В условиях «нового мирового порядка» именно медиакратии отводится центральная роль социального программирования народонаселения земли для внедрения основополагающих цивилизационных установок мондиализма. При этом мондиализация СМИ предшествует установлению «нового мирового порядка» на политическом уровне, предуготовляя его.
Евразийские СМИ должны выполнять прямо противоположную функцию, последовательно создавая психологическую базу для принятия альтернативного, Евразийского Проекта, причем проецируя это как на внутреннюю аудиторию, так и вовне. Евразийские СМИ должны иметь планетарный масштаб вещания.
– преимущество интерактивных СМИ нового поколения
Развитие информационных систем в скором времени приведет к повсеместному распространению интерактивных средств связи, типа сети ИНТЕРНЕТ. В интерактивной среде пользователь получает несравнимо большую свободу выбора источников информации, нежели в традиционных СМИ.