Александр Дугин

Арабский вектор

Опубликовано в газете "Красная звезда"

В Ливане в арабском издательстве «Dar Al-Madar Al-Islami» вышел полный перевод 1000-страничного труда лидера Международного «Евразийского движения» Александра Дугина «Основы геополитики». Нарастающий интерес к евразийству и геополитике в арабском и исламском мире вполне закономерен: усиливающееся доминирование единственной сверхдержавы на мировой арене, процессы глобализации, ведущие к созданию однополярного мира, ставят под удар культурную и религиозную идентичность мусульман. Выход из этой сложной ситуации многим видится сегодня на пути объединения усилий всех сил, ищущих оптимальной модели альтернативного многополярного устройства, основанного на принципах демократии и свободы от какого бы то ни было диктата. Без фундаментальных знаний в сфере геополитики с этой проблемой вряд ли справиться. В связи выходом книги редакция обратилась к ее автору – Александру ДУГИНУ с просьбой высказать свое мнение о ситуации в арабском мире, оказавшейся сегодня в центре внимания мировой общественности в связи с недавней смертью руководителя Палестинской автономии Ясира Арафата.

АРАБСКИЙ мир сегодня, безусловно, на перепутье. Он оказался в сложнейшей ситуации. Он раздроблен, исполосован линиями разлома, пронизан множеством экономических, социальных, религиозных, политических и культурных проблем. Вопрос об арабской идентичности стоит как никогда остро. Арабы мучительно ищут свое место в новом мире. Процесс идет сложно, и целая серия очевидных коллизий придает этому поиску драматический характер.

Одним из расхожих клише сегодня, как известно, служит отождествление в странах Запада арабского мира с колыбелью международного терроризма. В доказательство приводят зловещие фигуры бен Ладена и Саддама Хусейна, события 11 сентября 2001 года, непрекращающийся палестино-израильский конфликт, распространение по всему миру ряда радикальных исламских течений, практикующих террор на базе своеобразно проинтерпретированных религиозных ценностей. Беспристрастному наблюдателю очевидно, что такая демонизация арабского мира является явной натяжкой, не имеет ничего общего с действительностью.

Сотни тысяч арабов учатся сегодня в высших учебных заведениях западных стран, где геополитическая методология, пускай дозированно и с оговорками, но преподается. Это уже само по себе замечательное подспорье. Однако эта дисциплина, как будет понятно из моей книги, в огромной мере зависит от той географической точки, где находится изучающий ее. Геополитика объективна, но геополитик и его мировосприятие предопределены тем местом, где он пребывает, с которым духовно, культурно и политически он себя идентифицирует.

Это значит, что может и должна существовать собственно арабская геополитическая школа, которая призвана сформулировать в геополитических терминах глобальные интересы арабского мира, обрисовать контуры новой арабской идентичности в новых исторических условиях. Тем более что геополитика современного арабского мира имеет древнейшую предысторию.

ИЗНАЧАЛЬНЫМ этапом ее можно рассмотреть геополитику семитской расы от древней Ассирии, Сирии вплоть до средиземноморской Финикийской империи. Очерк этой древнейшей палеогеополитики семитских народов представлял бы собой увлекательное и поучительное повествование. Уже в этот период семитское пространство имеет два характерных полюса – сухопутный и морской. Ассирия, Эдом, Моав и аравийские государства относятся к тому, что геополитика называет «цивилизацией Суши». Финикийская морская империя являет пример законченной «талассократии» – «власти посредством Моря». Поэтому в геополитическом учении именно Карфаген берется в качестве собирательного понятия для обозначения «талассократии».

Однако нынешний арабский мир, хотя в значительной степени и совпадает с ареалом распространения древних финикийцев, тем не менее имеет несколько иной геополитический исток. Осью современного арабского мира являются потомки выходцев с Аравийского полуострова, влекомые подъемом исламской религии. В VII веке семитский мир был раздроблен, и отдельные его части входили в различные государственные образования, в частности в Византийскую империю. Появление в Западной Аравии исламской религии стало основой радикального преобразования всего мирового пространства.

Для геополитического анализа важно, что ислам зародился среди арабских племен бедуинов, жителей внутренней пустыни, чей ландшафт («месторазвитие») представляет собой чистую стихию Суши. В своей картине мира один из первых геополитиков англичанин Хэлфорд Макиндер использовал термины «разбойники суши» и «разбойники моря», понимая под ними истоковые импульсы, лежащие в основе наиболее масштабных мировых империй. «Разбойники моря», корсары, мореплаватели, торговцы, колонизаторы и их потомки создают морские империи - талассократии; «разбойники суши», кочевники, воины, завоеватели – сухопутные империи, теллурократии. В этом смысле созданный Мохаммадом и его последователями халифат был по происхождению, структуре и геополитическому качеству продуктом именно «разбойников суши» (равно как и империя Чингисхана, положившая основу Российской империи).

Дальнейшая судьба арабских народов, завоевания Северной Африки, Сирии, Палестины, Пиреней, Анатолии, Персии и так вплоть до Средней Азии, Кавказа, Синда были по сути распространением халифата…

После взятия Египта в 1517 году турками Османская империя стала новой геополитической структурой исламского мира, его политическим выражением. В определенном смысле турки взяли на себя миссию восстановителей халифата, но на самом деле Османская империя была устроена совершенно другим образом и имела иной геополитический вектор. Сразу следует сказать, что турки пришли из евразийских степей и по геополитической классификации были типичными представителями «разбойников суши».

ОСМАНСКАЯ империя в своих истоках есть типичная теллурократия, основанная на импульсе энергичных кочевников-завоевателей. Но в отличие от изначального арабского халифата в ней полностью отсутствует религиозно-культурная универсальная составляющая. Турецкая империя настаивала лишь на административном единстве правления – вполне в духе монголов или (в меньшей степени) русских. В остальном она, опираясь на номинальный ислам, вполне терпимо относилась к региональным особенностям народов и культур, попавших под ее контроль.

В Османской империи арабы были лишь одной из этнических составляющих, и не случайно национальный подъем арабского мира в XIX – XX веках мыслился как процесс национального освобождения от власти турок, почти как и в среде православных народов Греции и Балкан, попавших в сходную ситуацию (с тем лишь различием, что завоеватели навязывали побежденным иное вероисповедание). В этих исторических условиях арабский мир как осколок изначального халифата, разрозненный и покоренный, с XVI века постепенно шел к выработке новой геополитической программы. В XIX веке эти геополитические тенденции стали воплощаться в теории арабского национализма.

Хотелось бы подчеркнуть, что распад Османской империи был спровоцирован не только внутренними процессами и национально-освободительной борьбой народов, в нее входивших, но и внешними силами – в первую очередь Великобританией, мечтавшей колонизировать обширные пространства Средиземноморья, необходимые ей для геополитического контроля над Европой. Колониальная политика Англии использовала в своих интересах подъем арабского национализма и способствовала возникновению новых независимых арабских государств.

Практически все новосозданные после распада Османской империи арабские государства (кроме Саудовской Аравии) строились по светским принципам как прямой аналог западноевропейских атеистических держав. Границы между современными арабскими странами абсолютно произвольны. Они основаны на том, что принято называть «постимперской легитимностью». По обе стороны границ живет, как правило, один и тот же народ с одной и той же культурой. Государственная история каждой из этих стран коротка и довольно малозначительна. Межгосударственные конфликты напоминают более внутрисемейные склоки, нежели эпизоды диалога культур, политических идей или цивилизаций.

Осознание искусственной природы существующих арабских государств, подъем интереса к исламской религии, вступление в политические процессы социальных низов арабского мира, продолжающих стихийно жить в условиях традиционного общества, – все это привело к постепенному созреванию панарабского проекта как воли к объединению арабов в единую политическую конструкцию.

ОТДЕЛЬНАЯ большая тема - геополитика арабо-израильского конфликта. Израиль был задуман как антибританское образование с опорой на евреев, выходцев из России. Но после взятия советским руководством курса на поддержку арабской стороны Израиль стал ассоциироваться геополитически с Западом. До определенного момента Тель-Авив старался ориентироваться преимущественно на Европу, и лишь к 1967 году американское влияние там укрепилось окончательно.

До краха СССР и распада двухполюсного мира тезис интифады палестинцев имел строго евразийский характер и поддержка Палестины была нормативом евразийской геополитики. Но после распада СССР картина изменилась. Существенно ослабленная поддержка Москвой Организации освобождения Палестины стала значить намного меньше, чем ранее. Смысл одномерной поддержки Израиля со стороны США несколько утратился, и конфликт приобрел региональный характер, в котором США стремится играть уже не с одной, но с обеими сторонами.

Ныне, с моей точки зрения, все сложнее становится однозначно ответить на вопрос о наиболее оптимальной модели будущего палестинцев. Ведь в эпоху интеграций национальных государств в «большие пространства» небольшой стране сложно рассчитывать на подлинный суверенитет…

С ПОЗИЦИИ евразийского проекта человечество в ХХI веке должно жить в условиях многополярности. Но она недостижима при сохранении прежних национальных государств. Каждая из существующих сегодня стран (за исключением США) недотягивает до статуса «полюса» в одиночку. Только при интеграции в созвездие «больших пространств» можно выстроить подлинную многополярность. Евразийский проект многополярного мира видит 4 планетарных пояса, расположенных по меридиану: американский, евроафриканский, евразийский и тихоокеанский.

Каждый пояс состоит из нескольких «больших пространств». Арабский мир представляет собой в этой картине одно из трех «больших пространств» евроафриканского пояса. К северу от него находится единое «большое пространство» Евросоюза, к югу – «большое пространство» Черной Африки. «Большое пространство» панарабского мира представляет собой самодостаточный автаркийный блок, объединенный цивилизационно, культурно, религиозно, экономически и т.д. Техно-экономическую поддержку он получает с севера и продлевает этот развивающий импульс в сторону африканского транссахарского юга.

При этом следует уточнить, что евразийский проект видит континентальный (неарабский) ислам самостоятельным «большим пространством», технологически связанным по меридиану с Россией-Евразией, что, естественно, не означает противостояния с арабским «большим пространством»…

Каким будет идеологическое содержание панарабского проекта, решать самим арабам. Однако при этом нельзя не видеть, что стремление некоторых кругов распространять модель халифата не просто на весь исламский мир (в том числе неарабский), но и на все человечество явно не способствует реализации чаяний арабского единства на практике. Слишком агрессивные лозунги фундаменталистов в стиле «Islamic World State» могут превратить друзей и союзников арабского мира в его противников.

И последнее. С арабами русских связывают многочисленные исторические узы. Но, помимо прошлого, у нас впереди общее будущее: нам предстоит строить справедливый многополярный мир, уважающий различие культур, религий и цивилизаций.