Александр Дугин

Новая экономическая империя

Опубликовано в "Российской газете"

Следующим шагом в интеграции постсоветского пространства стало создание ЕврАзЭС. Выстроенная на основе стран - участниц Таможенного союза - межгосударственная организация Евразийское экономическое сообщество фактически объявляла себя ядром нового политического образования. Постепенно замысел приобретал все более различимые очертания. Ответвлением этой же реинтеграционной стратегии стало учреждение российско-белорусского союзного государства, но объявленная степень тесного сближения не смогла реализоваться на практике. Более того, подоплека "славянского" объединения вызывала определенную тревогу у других стран СНГ, особенно азиатских.

Постепенное превращение ряда стран СНГ в ядро нового интеграционного пространства вызывало радикализацию тех стран, которые были ориентированы, как и все в начале всего процесса, только на развод. В результате на свет появилось новое объединение - ГУУАМ, которое продолжало настаивать на дальнейшей дезинтеграции СНГ и вхождении в иные военные и экономические союзы по отдельности. Во всех случаях речь шла о прямой и непосредственной интеграции в западный мир - НАТО, Европейский общий рынок, ВТО и т.д. Основой ГУУАМа, куда входили также Грузия, Узбекистан, Азербайджан и Молдова, была Украина - несущее ядро "антимосковской", а по сути, антиинтеграционной коалиции.

Поляризация отношений между двумя блоками в СНГ - интеграционным и дезинтеграционным - постепенно переходила в политическую область. Ситуация накалялась. ЕврАзЭС оказалось слишком жестко ориентированным для того, чтобы втянуть туда Украину, и хотя Кучма под давлением внутриукраинской ситуации пошел на получение статуса страны - наблюдателя в ЕврАзЭС (вместе с Молдовой), по сути, Киев по-прежнему дистанцировался от подобных инициатив.

То, что произошло в сентябре 2003 г. в Ялте, на этом фоне можно назвать крупнейшим успехом интеграционной, евразийской, если угодно, дипломатии. Новый формат экономической интеграции четырех ведущих стран СНГ (России, Украины, Казахстана и Беларуси) в Едином экономическом пространстве успешно разблокировал патовую позицию основных игроков. По сути, это объединение имеет один главный результат - подбор такого интеграционного проекта, который по форме и содержанию устроил бы Украину. Именно за Киев велась основная борьба. Без Киева вся стратегия ГУУАМа теряла свой смысл, антироссийская фронда рассыпалась на глазах, интеграционный процесс в Евразии впервые за всю постсоветскую историю достиг критической черты реализации, за которой он становится необратимым. Понимая все геополитическое значение Ялтинского соглашения о ЕЭП, оппозиционные украинские политики, разыгрывающие по привычке антимосковскую карту, сразу же подняли шум. Принятое Кучмой решение, по сути, закрывало историю дезинтеграции постсоветского пространства, создавая предпосылки для нового курса. Участие в ЕЭП Казахстана гарантировало всему проекту собственно евразийское измерение и делало процесс включения в него других среднеазиатских стран ЕврАзЭСа чисто техническим вопросом. Вместе с тем Украина своим примером приглашала сменить геополитические вехи Азербайджану, Молдове, Узбекистану и даже Грузии. Ограничив число участников ЕЭП четырьмя странами, его архитекторы поступили в высшей степени дальновидно: экономические системы России, Украины, Казахстана и Беларуси наиболее унифицированы и прозрачно регламентированы, они оптимально готовы к интеграции, причем не только друг с другом, но и к ее дальнейшему этапу - к совместной и скоординированной интеграции в европейскую экономику. А именно это и является дальней целью создания ЕЭП.

Однако путь к европейской интеграции может быть двояким: вместе и по отдельности. И выбор пути - проблема отнюдь не техническая. В зависимости от изначального решения, каким путем идти, находится геополитический и геоэкономический смысл движения в Европу. Если мы идем к сближению с Европой совместно, как предлагает ЕЭП, то это усиливает совокупный евразийский потенциал, делает виртуальный пока что Евразийский союз экономической реальностью. И в такой интеграции ЕЭП может претендовать на субъектность, обеспеченную совокупностью экономик, природных ресурсов, стратегическим потенциалом всех этих стран. В таком случае между собой сближаются два асимметричных, но равновесомых партнера. Если бы интеграция в Западный мир шла по отдельности, то она означала бы: во-первых, антироссийский подтекст, во-вторых, прямую и необратимую абсорбцию Евросоюзом нового члена, с потерей какого бы то ни было намека на сохранение государственной идентичности, что не относится только к России, единственной стране СНГ, которая в силу своего масштаба ни при каких обстоятельствах такой абсорбции не подлежит.