Евразийская идея в качественном пространстве

Выступление Александра Дугина на Евразийском форуме, Москва, гостиница "Россия"

Первый уровень: Пользуясь дедуктивным способом изложения, от общего к частному, заметим, что евразийство как явление планетарное и глобальное вовсе не привязано непосредственно к евразийскому материку как географическому объекту, что очень важно.

Глобализация, главный фундаментальный процесс нынешнего мира, определяет вектор современной истории. Национально-государственное устройство переходит в глобальное; мы стоим на пороге создания планетарного государства с единой унификационной административно-экономической системой. Однако не стоит думать, что все народы, государства, социальные направления, классы и экономические модели, из которых состоит наш огромный мир, вдруг, совно по мановению волшебной палочки, начнут активно взаимодействовать меж собой по какой-то новой логике. Это заблуждение. Глобализация представляет собою одномерное, одноплановое, векторное явление, заключённое в универсализации специфического цивилизационного подхода. Это уравнивание, подчас насильственное, искусственное, приведение различных социально-политических, этнических, религиозных, конфессиональных, национально-государственных укладов, социально-экономических аспектов под один шаблон. По сути, это навязывание некоей единой модели, которая считается универсальной. Если пользоваться терминами геополитики, оперирующей категориями, созданными атлантической цивилизацией, то глобализация представляет собой западно-европейский исторический трэнд, достигший своего пика в американской системе. Таким образом, глобализация есть навязывание атлантической парадигмы, где учитываются лишь её позиции.

На последней встрече в Кремле я говорил с послом США в России Александром Вершбоу. В первых же словах нашей беседы он высказал американское видение ситуации. По его мнению, американская система ценностей является общечеловеческой, универсальной. Её принципы в экономике, политике, культуре, социальной сфере, межконфессиональных отношений являются оптимальными и единственными. Либеральная "свобода от" - единственная универсально приемлемая идеология. Всё это, согласно Вершбоу, делает победу атлантизма неизбежной. И это совершенно правильно, ведь Александр Вершбоу, посол США, ошибок не делает. Это представитель правящей державы, которая имеет достаточно оснований для того, чтобы провозглашать свои идеи открыто. Замечу, что, по его словам, единственный, кто строго отрицает каждый пункт это глобалистской концепции, это господин Дугин и евразийцы. Таким образом, в нашей беседе создалась определённая симметрия и через минуту мы пришли к полному взаимопониманию. Единственное различие остаётся в том, что мы играем фигурами разных цветов.

Итак, в глобальном смысле евразийство есть антиглобализация как отрицание системы, навязываемой атлантизмом или, по-другому, альтернативная глобализация. Было бы совершенно неверно, безответственно говорить о какой-то гуманной, вероятной и желательной глобализации в то время как мы имеем дело единственно с глобализацией атлантизма, проявляющего себя в каждой точке мира. Евразийство в широком смысле "не атлантизма", или обратного по отношению к атлантизму геополитически-цивилизационного полюса, является антиглобализмом. Такая идеология может существовать, например, в Латинской Америке, в чёрной Африке или в Тихоокеанском регионе, к материку Евразия не имеющего ни малейшего отношения.

Мне могут возразить, с какой стати называть антиглобализм на Каймановых островах или на Филиппинах евразийством? Объясню: говоря о европейском стиле, о европейской культуре, мы, кроме Европы, можем подразумевать и Японию, и Латинскую Америку. Ведь Европа - тоже своеобразный концепт, который из узкогеографического превратился в планетарный. Европейски ориентированная элита есть среди представителей всех народов и географических пространств. Таким же точно образом глобалисты и атлантисты существуют ныне во всём мире, даже в Тихом океане. Следовательно, евразийство - это созидательное имя антиглобализма. Сам глобализм явление даже более узкое и конкретное, о чём наш коллега из Германии господин Видеман, крупнейший специалист по антиглобализму, подробно расскажет.

Забегая вперёд, скажу, что евразийство - это антиглобализм, каким ему должно быть, некая позитивная философия безо всякой привязки к географии. В этом отношении евразийство представляет собой глобальный революционный концепт, то есть в наш век выполняет функцию социал-революционных движений прошлого столетия. В них участвовали как латиноамериканские рабочие, африканцы, европейские интеллектуалы, так и жители Японии или США.

Евразийство - это база революционной идеологии, отвергающей универсальность, единственность, безальтернативность и доминацию атлантической системы ценностей.

После того, как Советский Союз был разрушен, и капиталистический лагерь потерял своего противника, Френсис Фукояма провозгласил конец истории. Почему? Потому что для развития истории необходимо как минимум два полюса. Например, в социально-политическом отношении существует известное диалектическое напряжение между капитализмом и социализмом. Их борьба придаёт историческому процессу динамику, энергию. Когда советский лагерь был побеждён и фактически капитулировал перед лицом Запада, растворился, самоанигилировался, в этот момент Френсис Фукояма заявил о конце истории. С диалектической точки зрения это логично, ведь без второго полюса нет движения.

Спроецировав эту же мысль на геополитическую категорию, мы увидим, что конец истории наступит в результате абсолютной стратегической победы атлантизма над евразийством, представляющим единственную оппозицию. Мало того, американцы уже провозгласили необратимость своей почти состоявшейся победы. Евразийство, объединяющее, в глобальном смысле, противников американского триумфа, бросает вызов концу истории. Евразийцем является всякий, кто выступает против конца истории. Мы готовы бороться за иной ход исторического процесса, постулируя второй полюс, то есть евразийство в самом широком понимании.

Таким образом, евразийство на уровне планетарного тренда - это глобальный, революционный, цивилизационный концепт, который, постепенно формируясь, станет новой платформой взаимопонимания для конгломерата различных сил, отказывающихся от атлантической глобализации. Думаю, за американской системой ценностей можно признать некоторые положительные стороны, но только не право на универсализм. Господин Вершбоу, обозначая свои позиции, говорил не о том, что американская система эффективна и позитивна, с чем можно согласиться, но о том, что она универсальна, то есть приложима всюду, является общим знаменателем любой системы ценностей и соответственно парадигмой социально-политического, экономического и аксиологического устройства всей планеты. А это абсолютно недопустимо. Либерально-демократические ценности, безусловно, имеют право на существования, но лишь в локальном пространстве.

Стоит внимательно прочесть заявления самых разнообразных сил во всём мире: политиков, философов, интеллектуалов - и мы удостоверимся, что евразийцы составляют подавляющее большинство. Кроме того, менталитет многих народов и государств, хотя они сами об этом могут не подозревать, евразийский. Если подумать об этом множестве различных культур, религий, конфессий и стран, не согласных с концом истории, навязываемом нам, бодрость нашего духа возрастёт, а у господина Вершбоу, возможно, возникнут мысли о риске реализации американской концепции стратегической безопасности ХХI века. Евразийство есть совокупность создаваемых нами препятствий к вестернизации. Пока эти препятствия создаются разрозненно, Америка может справиться с ними по отдельности. Но стоит их интегрировать, сплотить в некое единое, последовательное мировоззрение планетарного характера, - и они сделают наши шансы на победу весьма серьёзными.

Евразийство в самом широком смысле - это чистая философская, планетарная концепция революционного толка, марксизм XXI века.

Теперь перейдём на второй уровень. Всем известна историческая оппозиция нового света по отношению к старому. Понятие старый свет, которым обычно обозначается Европа, можно продлить гораздо шире. Это гигантское цивилизационное пространство, наполненное историей, возникающей постепенно, населенное народами, государствами, культурами, этносами и конфессиями.

Старый свет - это продукт органического развития человеческой истории, по сути, культура.

Что же касается нового света, в обобщённой форме выраженном в США, то это уже не продукт органического развития культуры, но цивилизация в чистом виде. Это лабораторно, искусственно построенное общество, в основе которого лежит некий вывод рационалистического направления просвещенческой мысли. Западной Европой в ходе сложного диалектического размышления, в процессе перехода от культуры к цивилизации был создан абсолютно интеллектуальный, рационалистический продукт - цивилизационный проект. Однако как сама Европа, так и прилегающие к ней Россия и Азия, безусловно, были исполнены собственной культурно-исторической самобытностью, множество процессов которой не укладывалось в этот цивилизационный проект. Дух европейского рационализма и просвещения, стремление выработать универсальные нормы цивилизации, преодолев собственную историю, - всё это выплеснулось в движение за Атлантику. Вспомним "Новую Атлантиду", Френсиса Беккона, где описывается цивилизация, основанная на абсолютно рациональных принципах, помещённая в Америку.

Вообще, Америка, особенно в сознании англо-саксонских эсхатологических направлений и христианских эсхатологических сект, представлялась обетованным раем; единственным местом, где должно была быть воздвигнута цитадель искусственной, механистической цивилизации, оторванной от органических корней. Ведь, следуя Шпенглеру, старый свет - это культура, слишком глубоко ушедшая корнями в историю, и даже Западной Европе не под силу сразу от неё избавиться. Поэтому эксперимент удался только за Атлантикой. По меткому выражению Артура Кёслера, солёные воды Атлантического океана размыли корни европейцев. Общество было выстроено заново, - но общество без культуры. Подчёркиваю, под новым светом, не имеющим никаких аналогов, я понимаю Соединённые Штаты Америки.

Проекты интеграции старого света существовали всегда. По мере того, когда новый свет претендовал на всё большее давление, они становились многочисленней и интереснее. Примером тому может служить проект Шарля де Голля, в котором Европа простиралась от Владивостока до Дублина, от Атлантики до Тихого океана. Данная концепция интеграции старого света основана на утверждении ценностной системы истории и культуры, где естественное противостоит искусственному, культурное - цивилизационному. Этот проект объединения в великую Европу исходил от революционной части европейских элит. В древности нечто подобное пытались сделать Александр Великий с помощью интеграции евразийских пространств, а также Чингисхан, создатель самого крупного мирового царства.

Сама идея интеграции старого света в единое стратегическое пространство является вторым уровнем евразийства - континентализмом. Определённые духовные, интеллектуальные круги в Европе разрабатывали эту идею и в ряде случаев пытались воплотить её в реальную политическую конструкцию. Возникло множество мистических, католических, протестантских, православных, а также светских, экономических проектов интеграции. Это второе определение евразийства как интеграции старого света привязано к географическому фактору, но. Тем не менее, гораздо шире, нежели оно было в понимании отцов евразийства.

Третий уровень евразийства - интеграция трёх больших пространств, или проект четвёртой зоны. Теперь мы уже переместились в рамки географического контекста Евразии. Если присмотреться к устройству различных частей евразийского континента, к цивилизационным и историческим его особенностям, мы увидим три фундаментальные зоны, разделённые между собой меридианами, или медианальными границами, на стыке которых происходят серьёзные культурные расслоения.

Если идти с Запада, мы попадаем в европейское пространство, то, что геополитики называют Евроафрикой. Оно раскинулось от Северного моря до субтропической Сахары и включает в себя средиземноморье, арабский мир и чёрную Африку. Оно имеет внутри себя массу градаций, но тем не менее постоянно тяготеет к экономической и стратегической интеграции, выражающейся посредством либо колониальных захватов, либо в процессе возникновения средиземноморских империй, распространяющихся к северу и к югу от Средиземного моря и вовлекающих в свою орбиту различные народы, расы, религии и культуры.

Второе пространство является для нас самым интересным, так как связано оно с Россией. Это российско-азиатский континентализм, включающий собственно территории России, территории Средней Азии, часть стран Восточной Европы, Центральную Азию, Афганистан, отчасти Пакистан, Индию и Иран, с возможностью влияния этой зоны на Турцию. Континентальный ислам этих стран значительно отличается арабского, они имеют совершенно иной культурный код, степень универсальности и самобытности. Конечно, на этой территории совершенно разные религиозные, социально-политические и экономические уклады, но то же можно отнести и к Евроафрике, где Европа фундаментально отличается от Африки, но в геополитической системе координат рассматривается как единое евроафриканское пространство.

Третья зона называется Тихоокеанским Сино-Нипонский кондоминиумом, то есть совместное господство двух держав - Японии и Китая. Хоть в региональном контексте они являются антиподами, тем не менее, их влияние на весь Тихоокеанский регион весьма значительно. Основные направления внешней политики этих государств: сближение с Россией и проект выполнения геополитических функций в пользу США и глобализма.

Три данных полюса показывают внутриконтинентальные цивилизационные разломы. Конечно, они довольно общие, ибо, углубляясь, можно проводить деление сколько угодно, как и формы обобщения. Евразийство во внутриконтинентальном пространстве представляет собой альянс трёх глобальных зон, географически принадлежащих евразийскому континенту, интегрированному по оси север-юг. Данное определение является третьим уровнем евразийства. Тут важно, что это именно альянс, а не объединение. Интеграция этих пространств должна идти по меридианам, то есть с севера на юг, согласно законам геополитики. Об этой форме взаимодействия пространств, о динамике параллелей и меридианов мною опубликована статья в первом номере "Элементов" ещё за 1992 год. Она является базовой для всей геополитической школы.

Перейдём к четвёртому уровню евразийства. Это процесс российско-азиатской интеграции. Тут проявляется упомянутый мною меридиональный характер. Тут затрагиваются не все части евразийского материка, а преимущественно Россия, страны Центральной Азии, Афганистан, Иран и Индия. Речь идёт о создании системы осей. Приоритетными здесь являются ось Москва - Тегеран и Москва - Дели; это две несущие конструкции евразийской меридиональной интеграции четвёртого уровня. Наряду с ними существует более зыбкая ось, которая, не являясь парадигмальной, представляет всё больший интерес - это взаимоотношения по линии Москва-Анкара. Мы помним, как во время подготовки агрессии против Ирака, свержения режима Саддама Хусейна в значительной степени евразийская и антиамериканская Турция выступила категорически против своих заокеанских партнёров, хотя потом американцам удалось погасить эти настроения. Иными словами, потенциал для такого альянса по меридиану с Россией у Турции есть.

Особое значение имеет территория Кавказа и Средней Азии, поскольку эти пространства на культурно-этническом уровне являются переходными; они родственны как сопредельным России государствам, так и дальнему зарубежью, например, Афганистану, Ирану, отчасти Турции. Это пространство близко России, связано с ней русскоговорящим населением (русофонией). Соответственно, с этой частью бывших советских республик у нас существует масса культурных, исторических и генетических связей. Так возникает система полуосей, движущихся к Дели и Тегерану, одновременно выясняя позиции с Анкарой и создавая полуоси на промежуточном азиатско-кавказском пространстве.

Подчёркиваю, что в четвёртом измерении евразийства Азия рассматривается в старой, классической географии и не включает Дальний Восток, то есть Китай, Индо-Китай, Корею, Японию, Филиппины, страны Тихоокеанского региона и страны Осеана, которые принадлежат к совершенно иной модели.

Евразийство на пятом уровне является интеграцией постсоветского пространства. Мы уже говорим не о системе осей меридиональных, но о полуосях. Поскольку нас интересует конкретно Россия, наше будущее, мы не станем продолжать их на другие части евразийского континента, ограничившись рассмотрением этой концептуальной модели применительно к России.

Интеграция постсоветского пространства в некое подобие евразийского союза, о котором говорил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, что вполне возможно, адекватно и легитимно - это и есть евразийство пятого уровня.

Сделаем краткий обзор. Из азиатских республик Казахстан является самым главным партнёром евразийской интеграции постсоветского пространства для России, инициатором этого плана и важнейшим модулем нашей политики в СНГ. Я неоднократно встречался с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, и смею вас заверить, что нашёл в нём полное понимание исторического и цивилизационного значения этого процесса. Он прекрасно отдаёт себе отчёт в том грандиозном, достойном Чингисхана начинании в деле интеграции постсоветского пространства, которое заявлено им в качестве основного вектора национальной и внешней политики. Более того, он разработал очень интересные проекты и модели, вплоть до конституции Евразийского союза. И в этом отношении любое препятствие и критика Назарбаева может исходить исключительно из атлантических источников. После моей программы "Материк" я получил большое количество откликов с критикой моего предложения поддержать Назарбаева любой ценой. Ведь когда Чингисхан объединял земли, он стирал с лица земли целые города, целые цивилизации, стоявшие на его пути. Мы и поныне живём остатками его империи. Всё великое требует жертв, на что-то обязательно надо закрыть глаза, иначе останется один безответственный гуманитарный трёп, часто работающий на враждебные нам исторические структуры.

В Таджикистане есть готовность к интеграции, но внутреннее состояние совершенно не контролируется.

В Киргизии также выражает готовность, но стратегическая уязвимость республики, её экономическая слабость делает это пространство не столь принципиальным.

Узбекистан составляет колоссальную проблему. По сути своей евразийское, консервативно-традиционалистское государство, к сожалению, совершенно не вовлечено в этот процесс, хотя существование узбекского анклава возможно исключительно в евразийском контексте. Некоторых уступок в этом направлении Нурсултан Абишевич пытался добиться от Каримова. Кое-что сделать удалось, но о москвоцентризме Каримов, долгое время бывший противником распада Советского Союза и мечтавший об объединении, теперь и слышать ничего не хочет. Я считаю подобное поведения политического руководства просто преступным.

Туркмения тоже является евразийским государством. Думаю, некоторые очень зря смеются над "Рухнамэ" - это довольно интересное произведение, с элементами азиатского фольклора, культуры. То, что представляется европейцу кажется чудовищным, для человека традиционного общества является вполне нормальным. Мой коллега Дмитрий Поляков, известный физик, организовал в интернете общество друзей "Рухнамэ". Я считаю, что это правильно. Туркмения, на мой взгляд, демонизирована врагами евразийского проекта. Но если найти с Ниязовым общий язык, ситуация может кардинально измениться.

Обратимся к Кавказу. Армения готова к интеграции с Россией. Евразийские процессы там очень сильны и активны, но, с другой стороны, не менее сильно американское влияние через армянскую диаспору в США. Мы упускаем возможность договора с Арменией, и реальных стратегий по этой линии я не вижу.

В Азербайджане стоит проблема преемственности и очень плохого здоровья Гейдара Алиева. Сам Алиев занимает нейтральную позицию. Иран, толкая Баку в объятия Анкары, проявляет, на мой взгляд, колоссальную недальновидность. Здесь могла бы возникнуть чёткая евразийская линия, ведь само азербайджанское светское общество гораздо ближе к российскому, нежели к турецкому, а религиозное - шииты - ближе к Ирану. В этом случае действует полуось Москва-Ереван-Тегеран, а вторая полуось, Москва-Баку-Тегеран, функцией которой было бы уравновешивание карабахской проблемы, - не действует. Анкара здесь выступает как дестабилизирующий в политическом смысле фактор.

И последний вопрос - Грузия. По характеру своего населения она, безусловно, является евразийской страной, ничего либерально-демократического в этом очень древнем, прекрасном народе нет. Но в результате серьёзных просчётов и ошибок ситуация здесь стала крайне сложной. Евразийским императивом в отношении Грузии является единство любой ценой.

Итак, Назарбаевская идея является не какой-то специфической казахской, тюркско-евразийской, или исламской. Это идея евразийского союза, то есть пятый уровень евразийства.

На шестом уровне евразийство внутри России представляет собой некое мировоззрение, философию, смыслом и основным значением которой являются традиционализм, стратегический центризм и федерализм.

Традиционализм - это вера в непреложную ценность прошлого, важность традиции, большое значение исторических корней. Наше происхождение является созидательным и важным фактором нашей национальной истории. Если угодно, этот традиционализм можно назвать также консерватизмом. Стоит отбросить эту систему консерватизма и традиционализма - и евразийство потеряет всякий смысл, поскольку современность и постсовременность, постмодерн являются нашей слабой стороной. Мы не хотим препятствовать современности, но пытаемся её в определённой мере корректировать. Таким образом, евразийство внутри России выражено консерватизмом и традиционализмом.

Стратегический центризм - это необходимость сохранения единства России и поддержка концепции укрупнения субъектов федерации и особенно стратегических федеральных округов. Вы знаете, что федеральные округа введены не конституционным образом, а указом президента, то есть не имеют никакого юридического статуса. Тем не менее, они выполняют важнейшую функцию объединения, сохранения единства страны, и стратегический центризм стремится легализовать, конституционализировать сам аппарат федеральных округов.

Федерализм - это общество, в котором субъектом выступает не отдельный гражданин или какое-то иное внутригосударственное образование вроде национальной республики, области или губернии, а именно этнос. С федерализмом связана концепция прав не нации, но этноса, основанная не на территории, а на культурно-религиозной составляющей. Этно-федерализм предполагает безусловное единство и неделимость территории. А этнические процессы, как бы они ни выражались и какую бы автономию этносы при этом не получали для реализации своих интересов (языка, культуры, религии, экономического потенциала), - должны происходить в строго ограниченных рамках евразийского, российского пространства. В России этносы свободны, вольны в своих действиях за исключением создания национал-государственных анклавов и заявлений о суверенитете той или иной территории или административного округа.

Это революционная для российской политики идея, она может реализоваться лишь в интеграционном процессе: просто так лишить, скажем, Татарстан всех его надежд, намёков и трэндов на государственный суверенитет совершенно невозможно. Зато такая возможность появляется в рамках Евразийского союза. Скольких административных, конституционных барьеров, существующих в рамках РФ, можно избежать, если изложить эти принципы в конституции или в другом укладе, например, в великой Ясе Евразийского союза. Тогда все народы, вступающие в этот новейший, революционный, и одновременно древнейший проект, будут иметь дело с уже установившимся этнофедеральным устройством, с единством стратегических территорий, свободой этноса. Эта идея составляет специфику современного евразийства. Ранние евразийцы мыслили гораздо более приблизительными категориями, даже с оттенком русского империализма, принимая соседние народы лишь как "полурусских", "полуправославных". Мы держимся иного мнения. Новые евразийцы согласно Гердеру, считают каждый народ мыслью Бога, он сам способен выбрать истину. Главное, у нас должен быть единый евразийский союз, единое государственная система, обеспечивающая этим народам право на сохранение своей идентичности.

Последний, седьмой уровень евразийства относится к различным регионам России. На примере распространения идей евразийства по российским регионам можно увидеть очень интересную картину. Воспринимают нас везде по-разному: в одних случаях правильно, в других неправильно, в третьих случаях вообще ничего не понимают. Оно всюду внятно и убедительно но везде разное. Допустим, для северо-западного округа евразийство - это интеграция с Европой без потери собственной идентичности, национального духа. К примеру, для жителей Санкт-Петербурга их города является границей между Европой на западе и дремучей, но родной и понятной Азией на востоке. Москва для питерцев тоже, что для москвичей Казань. Я был поражён, насколько большой популярностью пользуется евразийство в Санкт-Петербурге, в этом "окне в Европу".

Нечто более позитивное, более смягчённое есть и в Пскове, и в Калининградской области, и в других северо-западных областях. Здесь важно превратить евразийство в противодействие санитарному кордону, сорвав атлантический план реорганизации этого пространства.

Совершенно другое мы видим в центральном округе, где народ больше волнуют социальные, нежели этнические проблемы, где русские живут довольно компактно. Тут приходиться, в каком-то смысле, заниматься просвещением масс, для этого округа евразийство - это национальный патриотизм с ярко выраженным левым началом в экономике и со спокойным отношением к представителям других этносов. Это можно назвать версией левого патриотизма.

В южном округе евразийство как термин часто не находит понимания, за исключением Кавказа, на котором я остановлюсь отдельно. Ростов и Краснодарский край, земли в значительной степени казачьи, где евразийство уже на слух воспринимается негативно. Здесь его необходимо преподнести как некую формулу специфического синтеза между индивидуальным казачьим и имперским началами. Другими словами, здесь особенно важен баланс между индивидуальным и государственным.

На Кавказе же картина совершенно другая. Тут не мы, а нам разъясняют сущность евразийства, и понимают его совершенно верно: как интеграцию различных народов в единое государство, укрепление территориальной государственной целостности России. Интересно, что евразийство не требует адаптации к Кавказу.

В Татарстане и Башкирии существует полное понимание того, что есть евразийство. Но, вместе с тем, оно не лишено настроений против московского евразийства, которое якобы имеет целью лукаво усилить позиции Москвы. Не обходится тут и без некоторой доли этноцентризма. Но в целом понимание основных аспектов верное.

Русское население Поволжья, например Нижегородская область, требует некоего коллективистского лево-патриотического начала, свойственного центральным землям, но склоняющегося к духу предпринимательства, частного хозяйства, середняческого патриотизма.

Наконец, Сибири, заселённой, наряду с русскими, различными древними народами, чей союз требует определённой концептуализации, присущ несомненный регионализм. Континент Сибирь - так представляется этот регион в самосознании её жителей. Евразийство должно учитывать специфику менталитета людей, которые веками бились со стихией, будучи совершенно оторваны от своей базы. В этом смысле сибирский регионализм, позитивно интегрированный в российский контекст, является выражением евразийства. Я был поражён, когда узнал, что на вопрос "хотите ли вы великого Российского государства, мощной империи?", 87% ответили "да". "А хотите ли вы отделиться от Москвы?" 80% ответили утвердительно. Как ни сложно это укладывается в рамках рациональности, однако этот момент точно определяет самостоятельное, могучее, матёрое сибирское самосознание. Мышление этих людей - безусловных сторонников великой и сильной империи, но категоричных противников Москвы и всего, что с ней связано - может быть опасным, но евразийство не боится сложных вопросов.

На Урале существует геополитическая оппозиция электоральных предпочтений между Уралом Свердловским и Челябинским. Они превратились во внутренних антагонистов, как Япония с Китаем в Тихоокеанском регионе. Конкуренция происходит между двумя типами уральского самосознания: правым, хозяйственным, предприимчивым свердловским патриотизмом, и более коллективным, мягким, более женственным челябинским регионализмом. Однако по всему региону живёт много различных этносов, сосуществующих в течение веков. Следовательно, евразийство здесь совершенно понятно.

Для Дальнего Востока евразийство - это и есть интеграция с континентом, связь с Россией. Русские пришли сюда с тем, чтобы защищать рубежи империи. Сегодня существуют реальные демографические, экономические и геополитические угрозы нашей территориальной целостности, на которые нельзя закрывать глаза. В этом отношении евразийство в Приморском и Хабаровском краях, вообще на Дальнем Востоке, представляет собой идею интеграции. По сути дела, это азиатская часть России, которая в евразийстве имеет залог связи с центром.

Из всего сказанного видно, насколько разнообразно, многомерно и поливалентно значение термина "евразийство и концепты Евразии". Кроме того, что мы выделили семь уровней его дифениций, на последнем уровне мы обнаружили существование определённой дифференциации этого понятия внутри российских федеральных округов. Теперь, прежде чем произнести слово "евразийство", серьёзно подумайте, ибо нельзя обращаться с ним плоско и поверхностно.

Наша идея, наше мировоззрение, идеология требует от нас многих усилий. Вспомним, что первыми марксистами были интеллигенты, разночинцы, читатели Гегеля, изучавшие сложнейшие тома Маркса и Энгельса, вникавшие во все аспекты этого учения, во все противоречия. Невозможно представить себе скверно соображающего марксиста XIX века. Это лишь ко второй половине ХХ века миллионы, если не миллиарды, называвшие себя марксистами, не понимали в этом учении ничего. Известно, чем это кончилось. Поэтому говорю заранее, что плохо соображающие люди, или вообще ничего не соображающие, категорически нам не нужны. Пусть будет меньше, да лучше.

Нам необходимо точно определить нашу евразийскую идею, всю сложнейшую внутреннюю, аксиологическую, концептуальную и семантическую поливалентность этого термина. Прежде чем объяснять, надо понять самим. Для этого нужно желание, воля, время и так далее. Без этого мы лишь выплеснем нашу идеологию, не принеся никакой пользы. Евразийство - слишком серьёзно, чтобы относиться к нему слишком легко. Благодарю вас за внимание.