В условиях мирового кризиса наступают такие времена, когда можно все потерять, но можно и многое приобрести. В первую очередь это касается сферы частного бизнеса. В условиях сильнейшей докризисной конкуренции среднему и мелкому бизнесу почти невозможно было пробить себе дорогу среди крупных монополистов, держащих в своих руках рынки, производства, контролирующие целые сферы экономики.

Тем более сложно и почти невозможно было начать бизнес с нуля. Розовые мечты студентов, мечтающих о собственном деле и безбедной жизни, рушились очень быстро. Лучшее, что удавалось получить даже весьма талантливому молодому человеку после окончания вуза – место офисного клерка, жалкую и убогую жизнь «офисного планктона» на долгие годы.

Кризис грозит обнищанием удачливых бизнесменов, а болезненное отмирание нежизнеспособных бизнес-структур обеспечит вливание в стареющий организм новой крови из среды – выражаясь словами Льва Гумилева – субпассионариев, чьи инстинкты самосохранения довлеют над служением высшему идеалу, но этим и обеспечивают жизнеспособность экономической системы в целом. В условиях ослабленной кризисом иммунной системы шанс получают все. Кто-то теряет, а кто-то находит.

По мере усугубления кризиса схожие процессы начинают происходить и на уровне метасценариев: макроэкономическом и макрополитическом. У многих третьесортных игроков на «великой шахматной доске» появляется шанс отыграть жизненно важные геополитические позиции, главенствующее же положение вчерашних всесильных великанов может серьезно пошатнуться.

Что же в действительности происходит, и почему неустойчивость текущего геополитического момента становится день ото дня все более очевидной? По всему миру под жестким давлением общественных сил ослабевает влияние государства на внутреннюю политику. Инициативу из его рук выхватывают самые разные представители народных масс: от независимых студенческих и рабочих профсоюзов до радикальных националистов и неофашистов. Пестуемое западными демократами гражданское общество на глазах выходит из-под контроля государства и крупного капитала. Набирают силу различного рода антиправительственные движения, день ото дня множится несистемная оппозиция в государствах «первого мира».

Во многих странах эти движения стремятся даже оспорить статус-кво в вопросах геополитики. Монополия национального государства на проведение внутренней и, что самое интересное, внешней политики ставится под сомнение различными кругами общества. Как грибы после дождя просыпаются дремлющие этнические конфликты, набирают силу центробежные стремления отдельных регионов внутри национальных государств. Доказательства этому можно получить из любого выпуска новостей на BBC.

Новейшая же история и самый беглый взгляд на хронологию сетевых войн конца XX-XXI веков показывает, что самой благодатной и питательной средой для проникновения внутрь государственного организма агентуры влияния потенциального врага является гражданское общество, так лелеемое нашими политиками. Ризоматическая структура множества общественных связей и контактов обеспечивает проникновение потенциально враждебных идей в самые высокие эшелоны власти, откуда может начаться разложение всей системы, как это было в начале 90-х.

Возможен, однако, вариант восстания снизу по сценарию «цветных революций» - тогда активной разработкой планов по свержению действующих режимов занималась известная американская корпорация RAND. В случае развала СССР действовала другая небезызвестная организация – Трёхсторонняя комиссия (Trilateral Commission).

Одним словом, мы стремительно входим в зону не только экономических катаклизмов, но и глубинных геополитических разломов, под которыми могут быть погребены целые страны и народы. Ведь в благополучной стране очень трудно с нуля раскачать ситуацию и привести к власти свои силы. Задача становится в разы легче при нестабильной кризисной обстановке, когда достаточно одной искры, чтобы взорвать общество. На волне стихийного протеста и революционных грез отдельных слоев общества к власти, как показала украинская практика, приходят силы, чьи интересны диаметрально противоположны интересам народа.

Российские же политические элиты должны уяснить для себя, что это не только время великих вызовов и угроз для стратегической национальной безопасности, но и время великих возможностей, когда можно активно играть на мировой шахматной доске, эффективно внедрять свою агентуру в протестующие массы Западной Европы и Америки, проталкивая свои геополитические интересы во всех уголках мира. При грамотной организации и умелом руководстве из нарождающихся отечественных «think tank» (фабрик мысли), вроде Центра консервативных исследований при МГУ, предприятие это может стать весьма малобюджетным, а потенциальных доход от него (в том числе экономический) может в разы превзойти затраты.

Излишнее морализаторство и целенаправленное невмешательство (даже руками неправительственных организаций и отечественных культурных фондов) в международные баталии, последовательный геополитический изоляционизм уже сейчас можно расценивать как предательство. В Европе, например, весьма широко представлены консервативные круги, с которыми можно и нужно сотрудничать, о чем говорил Александр Дугин в интервью «В Европе много друзей России».

В Латинской Америке потенциально необходимо сотрудничать с антиамериканскими социалистическими партиями и движениями, а в самих Соединенных Штатах по возможности подогревать сепаратизм коренных индейцев и мексиканцев, через гранты и евразийские фонды воспитывать ручную контр- и антиэлиту. Латинская Америка для Соединенных Штатов равнозначна СНГ для России. Большой сосед всегда доставляет неприятности соседним странам, насильно вовлекая их в свою орбиту. На этом хорошо научились играть американцы, активно спонсируя прибалтов, грузин и украинцев. Игра на обидах времен «холодной войны» может быть весьма продуктивна и в отношении латиноамериканских стран, что изрядно подпортит аппетит Дядюшки Сэма.

Выражаясь в экономических терминах, грядет большой передел рынков. Мировой экономический кризис послужит катализатором трансформации структуры международных отношений и постсоветской геополитической архитектуры мира. Неучастие в этом переделе равносильно смерти, ибо, как говорил Редьярд Киплинг, «когда все умрут, только тогда закончится Большая Игра».

Шанс теперь есть у всех.