Самым главным вопросом в отношении разразившегося мирового финансового кризиса является его фундаментальность. Для того чтобы справиться с ним, нам перво-наперво необходимо выяснить, как глубоко он затрагивает структуру экономики, какие ее параметры не принадлежат контексту кризиса, а какие существуют в нем. Не ответив на эти вопросы, нет смысла даже пытаться что-либо предпринимать. Поскольку, если в своей практике мы будем опираться на те модели, которые в буквальном смысле не выдерживают критики кризисом, никакого толку от наших действий не будет.

Если говорить более конкретно, то нам нужно определить, какова типическая природа этого кризиса – циклическая ли она, сводится ли она только к разбалансировке системы кредитования США, является ли ее основной причиной неоправданная эмиссия (увеличение денежной массы) и т. д. Или же данный кризис (кстати, кризис по-гречески – буквально «суд») повествует о судьбе капиталистической системы хозяйствования в целом как о стратегии, выносит ей своеобразный приговор или, по крайней мере, бросает вызов?

В разгар биржевой паники на фоне более или менее беспомощных попыток что-либо предпринять, в США, Европе и России все больше возвышается голос тех, кого можно назвать экономическими фаталистами. Некоторые тезисы, концепции и развернутые теории сторонников радикального и беспощадного решения возникшей проблемы были сформулированы уже много лет назад. Более того, в рамках одной из таких теорий нынешний кризис со всеми его будущими последствиями был предсказан в подробностях.

Речь идет о нашем экономисте и кризисологе Михаиле Хазине. Обратившись к интернет-ресурсу господина Хазина, который так и называется - «Мировой кризис», мы увидим, что хроника текущих событий представлена на нем как отчет о сбывающемся на глазах прогнозе. Прогноз этот был сделан на основе оригинальной теории, разработанной господином Хазиным совместно с группой специалистов, и сформулирован в объемном томе и более скромных текстовых форматах к началу двухтысячных годов.

Согласно теории господина Хазина капиталистическая система, в основу которой изначально заложен дисбаланс между основными факторами производства – трудом и капиталом, может успешно развиваться только при выполнении ряда условий, главные из которых – вывоз капитала и постоянное освоение новых рынков сбыта. На среднем этапе развития капиталистического производства развитие этих процессов осуществлялось в режиме империалистической конкуренции нескольких торгово-промышленных держав, что вылилось в свое время в Первую и Вторую Мировые войны.

Однако, в процессе глобализации удовлетворение этих требований становилось задачей все более сложной. Новый этап развития мирового капитализма ознаменовался противостояние двух сверхдержав – США и СССР в режиме «холодной войны».

Развитие капиталистического производства на данном этапе имело свою особую специфику, на которой у нас нет возможности остановиться подробно. Основная идея такова, что, не имея возможности значительно расширять рынки сбыта, обе державы были вынуждены изыскивать неординарные способы и средства для дальнейшего хозяйственно-экономического развития.

Для США техническое решение в условиях очередного кризиса носило столь значимый характер, что, по сути, открыло новую эпоху в истории экономики. На смену капитализма классического, а затем – империалистического периода пришел капитализм финансовый. Характерной чертой данного режима наряду с искусственным стимулированием внутреннего спроса и направленной эмиссией стало резкое увеличение роли чистых финансов, вращающихся в отрыве от производственной базы.

«Избыточную ликвидность стали «утилизировать» за счет раздувания финансовых пузырей, то есть резкого увеличения доли финансовых активов, в общем их объеме» - говорится в докладе Михаила Хазина. – «По этой причине, доля прибыли американских корпораций, полученной за счет финансового сектора, стала с 80-х годов прошлого века резко расти. Именно по этой причине», - продолжает автор, - «рейганомика» привела к существенной трансформации мировой системы капитализма, переходу его в третьей стадии после классического периода и империализма – стадии финансового капитализма. Но, как понятно, увеличение доли финансовых активов неминуемо требовало увеличения кредитного мультипликатора, то есть отношения широкой денежной массы к узкой денежной массе, наличным деньгам».

«Отметим, что соответствующие «пузыри» регулярно лопались», - продолжает автор, - «однако до некоторого момента этот процесс находился под контролем, в частности, инфляция в товарной части потребительского сектора росла относительно слабо».

Иными словами, во всей системе, обеспечившей успех США в среднесрочной перспективе и даже политическую победу над СССР, существует фундаментальный подвох, который должен был рано или поздно обнаружиться.

Философ и геополитик Александр Дугин, не раз обращавшийся к теме новой экономики и ее связи с эволюцией общественного сознания, оперирует методологией трех парадигм, которую в последние годы активно развивает в авторском учении об археомодерне. Некоторые же принципиальные замечания о том, как означенные парадигмы общественного сознания проявляют себя в тех или иных сферах деятельности, были сделаны им гораздо раньше.

В качестве исторического контекста перехода от парадигмы модерна к парадигме постмодерна философ аналогичным образом указывает на противостояние социалистической и капиталистической экономик. В его интерпретации победа одного из способов хозяйствования также связана со способностью Соединенных Штатов преодолеть предшествующую модель функционирования экономики.

«Такой практический поворот событий - победа либеральной, рыночной парадигмы над социалистической моделью - несет в себе огромное концептуальное значение в смысле оценки истинного содержания процессов развития социальной и экономической модели современной цивилизации», - подчеркивает Дугин.

Отмечая соответствие новейшего экономического мышления базовым установкам постмодерна, он пишет: «В современной финансовой системе капитализма существует сектор, который более всего соответствует постмодернистическому духу, воплощает в себе экономический эквивалент основной постмодернистской стратегии. Речь идет о т. н. «техническом анализе». «Техническим анализом» принято называть теорию и практику биржевой игры, основанной исключительно на оперировании с трендами. Джордж Сорос, знаковая фигура рассматриваемого направления, добившийся на этом поприще самых ослепительных успехов, называет это «алхимией финансов». Действительно, «технический анализ», совершенно отвлекающийся от основы основ капитализма, т. е. от выяснения баланса между спросом и предложением, напоминает скорее некую мистическую дисциплину».

Специфика нового рынка или, по крайней мере, нового подхода к описанию и управлению рынком такова, что механизм ценообразования стремится полностью оторваться от связи с предшествовавшим ему производственным циклом: «Рынок объявляется не завершением хозяйственного цикла, но его причиной, а, следовательно, происходит серьезный сдвиг в имплицитной онтологии капитализма».

«Иными словами, в данной ситуации происходит переход от рынка реальных товаров и стоков к чисто финансовым схемам, к виртуальной экономике, в которой самым важным моментом является движение капитала», - продолжает Дугин. – «Из этого вытекает важное философское следствие - динамика рыночных цен в системе трендов становится самостоятельным процессом, независимым от фактической реальности товара или стока. В этом выражается тот же процесс развеществления и перехода к манипуляции с оторванными от реальности знаками, который Бодрийяр считает характерным признаком постмодерна».

Если мы вернемся к анализу господина Хазина, мы увидим, что вся эта виртуальная рыночная реальность все же имеет свой фундамент и, поскольку материальное потребление является неотъемлемой частью экономики, в принципе не может оторваться от производственной базы.

Функционирование этой системы обеспечивается как раз за счет тех специфических манипуляций, которые так подробно освещает Хазин в своем докладе. Если опустить все сложные ухищрения, призванные замаскировать положение дел, то суть описываемой системы сведется к тому, что значительная часть экономики США не участвует в межотраслевом цикле, а поддерживается искусственно за счет постоянной эмиссии. Все же остальные манипуляции, не исключая и политического аспекта, работают на то, чтобы бесконечно отложить неминуемое инфляционное цунами.

Вкупе с искусственным стимулированием спроса на высокотехнологичную продукцию эта «виртуальная» специфика экономики США и позволяет говорить о наступлении «информационной эры», «эпохи постмодерна», «пост-экономики». Критики же данной системы, справедливо усматривая в ней изощренную маскировку чистой эмиссии, говорят об «экономике воздуха» и «пост-империализме».

Из приведенных соображений следует вывод, что рано или поздно такую систему ожидает падение – будет ли оно постепенным и смягченным, или же резким и катастрофическим. На сегодняшний день у нас есть все основания говорить о том, что текущий финансовый кризис представляет из себя выражение наступающего краха. И, как мы видим, вслед за Америкой в пропасть рискуют сверзиться все остальные страны, так или иначе вовлеченные в глобальное экономическое пространство, то есть – участвующие в циркуляции стремительно девальвирующего доллара.

Поэтому в ответ на декларации о необходимости некоего совместного международного решения проблемы следовало бы выдвинуть план по нейтрализации негативного влияния США на мировую экономику. Локализовать очаг разрушения можно, например, путем возвращения долларовой массы в Америку. В любом случае нужно отдавать себе отчет в том, что агония американской экономики продлевается за счет распространения кризиса все дальше за ее пределы. В такой ситуации единственным верным средством против распространения болезни является карантин.