Ветеран Абхазской войны 1992-1993 годов, кавалер высшей награды Республики Абхазия – ордена Леона Рэм, позывной «Мангуст» рассказал корреспонденту портала «Евразия» о том, что побудило его встать в ряды защитников Донбасса.

– Вы принимали участие в войне в Абхазии? Расскажите, с чего для Вас началась та война?

– В Абхазии война началась 14 августа 1992 года. Я тогда работал инструктором по спорту при ДК «Химик» от химзавода в Карачаево-Черкесии. Я сам родом из Черкесска. Когда война в Абхазии началась, я вообще спал дома. Меня жена разбудила. А потом я приехал на площадь, где проходил митинг. Вот так я узнал, что началась война. И с первой же партией добровольцев прибыл в Абхазию через перевал. Первый свой бой принял 21 августа, в день рождения своей мамы, на «Красном кресту» по направлению гагринского фронта.

– Чем запомнился первый бой?

– Да не бой мне запомнился. Мне запомнилось то, что я увидел. Я увидел, что у ребят на 10 человек один автомат, двустволки, даже воздушки были. Я у одного спросил: «Что ты хочешь с воздушкой здесь делать?» Он говорит: «Хоть напугаю». То есть, такое большое желание было победить.

Мы тоже, когда через перевал шли, нас восемь человек было, и на эти восемь человек у нас было всего три автомата и гранатомет. На каждый автомат было по одному рожку. Остальные – ножи. Первый наш выход был, мы отработали ножами, забрали у них оружие.

Видел зверства грузин, как они продавали нам тела мирных людей. Хотя тела их военных мы просто так отдавали. Связывалась с ними, чтобы они забрали тела своих убитых товарищей и похоронили их. Они говорили так: «Если хотите, хороните сами».

– То есть, они даже отказывались забирать тела своих погибших?

– Не забирали.

– Почему они так поступали?

– Они хотели скрыть свои потери и те истинные вещи, которые происходили непосредственно на территории боевых действий. Их пропаганда твердила, что якобы абхазы такие жестокие, а тут ещё с Северного Кавказа и Юга России к нам добровольцы пришли. Ну, то есть, всё переворачивали с ног на голову…

– У Вас на кителе много наград, в том числе высшая награда Абхазии – орден Леона. Как и при каких обстоятельствах Вы заслужили эту награду?

– Орден Леона я получил за операцию в верховьях Абхазии. Там мы штурмовали несколько сёл, и, в общем, я там немножко накуролесил.

– Точнее, отличились?

– Ну, что-то сделал, да.

– А до событий в Абхазии у Вас был какой-то боевой опыт?

– Где-то что-то было. Ещё с 18-ти лет. Об этом не обязательно упоминать…

– Как долго провоевали в Абхазии? Где закончили войну?

– Закончил я свою войну в 1993 году в селении Сенаки. Это 20 километров от Зугдиди. Просто Москва нам дала указание, чтобы остановились. То есть, мы уже зашли за территорию Абхазии, хотели идти на Тбилиси, но нас остановили. Хотя у нас были все шансы. Надо было этих волков там валить всех. Они бы тогда сегодня здесь на Донбассе не воевали бы. Но, к сожалению, ельцинское правление так себя повело.

– А после Абхазской войны Вы вернулись домой в Черкесск?

– Нет. Я остался в Абхазии. Дело в том, что моя мама родом из Абхазии, родовое селение мамы Анухва. А святыня наша стоит в селении Джгерда. У меня бабушка – абхазка, а мама – абазинка, дедушка в трёх селах был эфенди. Так что, наполовину мои корни из Абхазии.

– А что тогда побудило Вас приехать в Донбасс?

– Знаете, когда мы в советское время служили, мы давали присягу на верность долгу своему. И вот когда я учебку закончил, мы показуху делали для Варшавского договора. Мы тогда отличились, всё показали. И потом один из офицеров, толи венгр, толи ещё кто-то, спрашивает: «Чем вас колят, что вы так бегаете?». А я от усталости просто от фонаря им сказал: «Любовь к своей Родине и ненависть к врагу».

У меня дед погиб в 1943-м под Моздоком. Мой дядя, мамин родной брат, он сам не кушал, он воровал у немцев еду, медикаменты, таскал раненым бойцам, которые прятались в верховьях Абхазии. У него произошел голодный обморок, он потерял сознание… Как Вы думаете, почему я теперь здесь? Всё этим сказано. Я фашизм ненавижу. А это недобитки, выродки своих прадедов-нацистов, которых в 1957 году простили.

– Вы в «Пятнашке» с самого начала подразделения?

– Нет. Я начинал в Луганске в 2015 году. В «Пятнашку» я чуть позднее приехал.

– Какие параллели между войнами в Абхазии и Донбассе Вы можете провести? В чём их сходство и различия?

– Война в Донбассе намного серьёзнее, масштабнее, кровопролитнее, кровожаднее. Если, в Абхазии, допустим, какие-то запрещённые вещи применялись – игольчатые или нервно-паралитического действия, лишь бы человека обездвижить, то здесь применялся фосфор. Я уже не говорю о вещах, наподобие «Точки-У».

А в целом, один и тот же сценарий, одна и та же политика, просто масштабы разные. Здесь в Донбассе больше территориально и, конечно же, кровожаднее. Эти мрази-бандерлоги заживо на крестах сжигали людей за то, что они русские. Просто за то, что они русские. Или даже не русские, какого-то другого происхождения, но не разделяют их убеждений.

Хотя у нас не менее кровожадно было. У нас людей заваривали в трубах, раненых сжигали заживо, а на трупах танцевали. И всё это вытворяли в Абхазии в том числе боевики УНА-УНСО [запрещённая в РФ экстремистская организация – прим. ред.]. Поэтому их надо добивать здесь и сейчас. И никаких чужих левых приказов не слушать. Бить, бить и ещё раз бить под корень.

– Какие боевые эпизоды из войны в Донбассе можете вспомнить?

– Я за сегодняшнее время скажу. Вот фотография нашего брата Артема. Молодой симпатичный парень. Отдал свою жизнь под Авдеевкой за резервистов. Он не хотел, чтобы они погибли, и заплатил своей жизнью ради их жизней.

военкор Дмитрий Павленко, специально для портала «Евразия»  

Материал распечатан с информационно-аналитического портала "Евразия" http://evrazia.org
URL материала: http://evrazia.org/article/3031