Интервью с главой российских комсомольцев начала 90-х годов Павлом Былевским, сделанное несколько лет назад - о политике, России и революции.

Павел Геннадьевич Былевский - российский революционный коммунист, соучредитель и первый главный редактор газеты «Бумбараш-2017», основатель, Первый секретарь ЦК (1997-1999), а ныне Почетный Председатель Революционного коммунистического союза молодежи; ученый секретарь Московского молодежного общества по изучению идей чучхе; член РКРП с 1991 года. Кандидат философских наук.

- РКСМ (б) был зарегистрированной организацией?

- Комсомол никогда не регистрировался в минюсте. Конечно, регистрация тогда давала возможность участия в выборах, иметь юридическим лицо. Но комсомолу этого никогда было не надо. Во-первых в выборах самостоятельно все равно участвовать не собирались, т. к. являлись молодежным отделением РКРП. Ну а во-вторых - все равно бы не пустили. Время от времени мы проводили пленумы, газету издавали, доходило даже до частоты - раз в два месяца.

- Т. е. вы были такими маргиналами по собственной воле?

- Нет, комсомол не был маргинальной группой, потому что маргинальное - это то, что не имеет перспективы перерасти во что-то солидное. Маргиналы - это люди без претензии. Маргинал - политический бомж. Комсомол же переживал периоды временного спада, которые следовали один за другим. Где были большевики после разгрома в 1907 году? Ленин в Берне сидел, философские тетради писал, кто по тюрьмам, кто по каторгам. При этом большевики разве были маргиналами до 1917 года? Не думаю, хотя это вопрос терминологии. Партия, которая рано или поздно берет власть, этим актом доказывает, что она не была маргинальной. Да, по непринципиальным вопросам мы были готовы идти на компромисс с властью, ради материально-технических средств.

- А какие вопросы для вас являлись принципиальными?

- Принципиальным для нас всегда было недоносительство, вопросы идеологии. И потом мы сразу же не поддержали политику Путина ни по каким пунктам. Как, допустим, большевики могли Николашку поддерживать? Мы в принципе не поддерживаем укрепление России как государства. Официально мы ничего не поддержим, но мы можем чего-то не ругать. Например то, что улучшает положение трудящихся.

- А укрепление государственной власти?

- Укрепление органов власти - это очень плохо. Власть должна быть слабой, для того, чтобы ее легко можно было сломать. Но это относится только к буржуазной власти, а Путин - это буржуазная власть. Патриотизм мы поддерживаем только в плане национально-освободительного движения. Вот Путин мочит олигархов - это значит, что когда внутри буржуазного общества между различными группировками буржуазии назревает конфликт, это очень хорошо. Это ослабляет власть в целом. Мы старались участвовать в этих конфликтах только для того, чтобы срубить бабки.

- Бабки?

- Я вообще, в какой-то момент, немножечко завернулся на деньгах. Надо было работать над укреплением материально-технической базы. Нужно было развивать и совершенствовать нашу легальную работу. Для того, чтобы привлекать как можно больше молодежи. Многие жалуются, вот, мол, молодежи нечем заняться, то ли дело раньше был комсомол, пионеры. Вот мы, как комсомол, и занимались молодежью, несли ей революционную и коммунистическую идеологию, чтобы потом уже из этой массы набирать людей, которые могли бы заниматься нелегальными делами. Нужно было создавать молодежные клубы, организации, структуры. Все это служило для пропаганды, для воздействия на массы. Для нас нет разницы между режимом Ельцина и режимом Путина. Частная собственность существует, товарно-денежные отношения существуют, буржуи существуют, рабочих грабят - все одно и то же, что при Ельцине было, что стало при Путине. Путин еще и похуже, потому что он действительно прижал свободу слова, опирается на спецслужбы. С приходом Путина ситуация для нас усложнилась. Путин - это буржуазный чиновник.

- Но есть оппозиция, в том числе левая, есть КПРФ…

- КПРФ - это еще одна «Единая Россия». РКРП маргинализировался, остальные - подавно. Если зима приходит - одеваться теплее надо, дрова носить. Мы же тоже выросли и в деловом, и в интеллектуальном плане. Это еще не конец истории. Кризисы еще будут. После 91-го года был упадок, все рушилось, а в 92-м году под красным флагом Анпилова уже вышли сотни тысяч людей. В 93-м году расстреляли, тоже думали конец. Но выросли же и после этого профессиональные революционеры. Несколько десятков людей по всей России. Это был скелет. Для того, чтобы нарастить его мясом, плотью и кровью, нужны были деньги. Деньги, опять же, делались с помощью этих самых людей. КПРФ всегда были соседями, которых можно было использовать. НБП долгое время были к нам ближе всего.

- Когда и как вы познакомились с Лимоновым?

- Я смотрел телевизор и увидел только что вернувшегося из зарубежья Лимонова. Тогда я как раз подумал, вот, очередной диссидент приехал, зачем их только пускают, растроповичи всякие и прочая сволочь. И фамилия еще такая - Лимонов. А до этого я ничего не читал у него. Потом мне Шурыгин сказал, что Лимонов вернулся и собирается издавать газету «Лимонка». Когда Лимонов приехал, захотел заниматься политикой. Нашел четверых фашистиков каких-то, никому не известных, и в мастерской одного художника, Животова, из «Завтра» сидел. Они при свечках там сидели. Один говорил: «Хочешь, я тебе глаз выколю», второй: «А мой папаша кулак был». Я говорю: «Комсомольцы никогда не боялись ни фашистов, ни кулаков». На том и завершилось тогда наше с Лимоновым общение. Лимонов предлагал нам с Маляровым создать совместную национал-большевистскую, какую-нибудь, организацию, соединить своих ребят, с которыми он тогда общался, с комсомолом. Мы не согласились тогда. А потом, после ряда публикаций, я его отметил как умного человека. Читал и «Дисциплинарный санаторий» и «Убийство часового».

- А когда начался более плотный контакт с НБП?

- Меня всегда воротило от декоративного фашизма, который там был. Но по мере того, как НБП левела, по мере того, как стала применять те же приемы агитационные, что и мы, наши позиции начали все больше и больше сближаться. Меня за это всякие троцкисты и криптотроцкисты ругали, критиковали и требовали всяческих репрессий в отношении меня. Я им разъяснял, что они не фашисты, а левые националисты, что везде коммунисты с левыми центристами сотрудничали. Национально-освободительное движение, а не фашисты.

- А когда Фронт трудового народа создавался, почему не вошли туда?

- С Анпиловым тогда воевали. Да и на тот момент какие-то другие заботы были, связанные с Губкиным, Соколовым и всем прочим. Просто не дошло до этого.

- После раскола комсомола на РКСМ(б) - Былевского и на РКСМ(м) - Малярова, у Малярова остался кто-то?

- Маляров делал вид, что нас не замечал, но после всех взрывов, когда РКСМ(б) вошел в информационное пространство, он провел пресс-конференцию, сказал, что это психи какие-то со взрывчаткой бегают, а мы, комсомол, к этому отношения не имеем. Мы серьезные люди. Пик Малярова в плане революционной биографии - это октябрь 93-го года, когда он скрывался, баррикадные бои возглавлял. Вторым пиком, даже это скорее политическая удача - когда Дарью Митину посадили депутатом. Маляров кучу контактов завязал, бабки начал крутить. А потом КПРФ создали свой СоКоМол - Союз Коммунистической Молодежи. Константин Аркадьевич Жуков их возглавлял. Жена его - бывшая анархистка Иринка Неклюдова, бывшая активистка Движения Молодежи - Коммунистическая Инициатива.

- А что можно сказать по ситуации в стране?

- Конечно, произошло укрепление режима. Но если брать глобальную экономическую ситуацию, то все балансирует на грани. Производительные силы - основа экономики. Экономика вся, которая у нас есть, была создана в советские годы трудом советских людей - газопроводы, заводы, дома. За ельцинский период настроили особняков, Манеж, да Кремль отремонтировали. Нужно развивать производительные силы. Мы все время будем оглядываться на нашу октябрьскую революцию. В нищей, голодной, разрушенной стране победила революция, начали строить социализм. И пошла детонация. Весь XX век был веком революций. Венгерская социалистическая республика, Баварская социалистическая республика. Брожение повсюду шло. Потом пошла волна национально-освободительных революций, в Индии, в Латинской Америке. Развалилась мировая колониальная система, был создан Социалистический лагерь. Россию спасет принудительный труд. Все рабочие, которые сейчас не работают и зарплату не получают должны работать бесплатно, восстанавливать производственные ресурсы в стране, а уж потом, когда все это заработает, тогда все получат то, что им причитается.

- Что должно побудить рабочего на бесплатный труд?

- Революция начинается не тогда, когда у человека есть кусок хлеба, а ему еще хочется хлеба с колбасой, а тогда, когда у него и куска хлеба нет, надежды нет. Чтобы революционная ситуация возникла, кризис должен быть очень глубоким. Когда нет хлеба, электроэнергии. Те, кто действует против режима Путина, должен действовать разрушительно, а не созидательно. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья…». Не сам кризис интересен, а кризис как средство для раскачки. Это одна из задач. Ради этого взрываются газопроводы, поезда, совершаются диверсии. Хотя сегодня изношенность такая, что все само разваливается. Износ основных фондов происходит, хотя и очень долго. Можно и ускорить этот процесс, но наша основная задача все-таки была - организовывать трудящихся на борьбу.

- А что вы делали для этого?

- Ну, например, комсомольцы перекрыли трассу в городе Солнечногорске. Там долгое время не выплачивали зарплату. И вот собрался шумный митинг. Перекрыли дорогу. Диверсия была совершена, никто не мог проехать, хлеб не привезли. Разрушать государство можно, но от этого плюс какой-то должен быть. Во-первых, внимание чтобы было привлечено. И потом люди, которые уже один раз поборолись, пускай хоть в такой легкой форме, у них определенное чувство достоинства, определенная организованность появилась.

- Одно дело - раскачать, довести до кризисной, революционной ситуации небольшое государство, или даже несколько, например, Европу. И совершенно другое дело - раскачать Россию - огромную страну. Целая династия Романовых не одно столетие трудилась, чтобы революция в России наконец произошла…

- Сейчас время идет быстрее и разрушители более талантливые. Михал Сергеевич, Борис Николаевич... А мы - созидатели. Мы разрушали разрушение. Когда фашисты захватывали Советскую землю, то большевики, Советская власть, взрывали плотины, разрушали заводы, затопляли шахты. Но делали это так, чтобы потом все легко можно было восстановить, а не для того, чтобы лишить трудящихся всего этого. Операции по разрушению должны проводится хирургически точно. Не затрагивать трудящихся, а бить в основном по господствующему классу и по госаппарату. На самом деле госаппарат занят обслуживанием интересов господствующего класса, тех, у кого есть деньги. Чем хуже, тем лучше, но хуже должно быть буржуям и чиновникам. Взрыв должен быть адресным, чтобы трудящиеся не пострадали.

- Как, по вашему мнению, должна выглядеть Россия как таковая? Как она должна существовать и развиваться? Или Россия как таковая не важна? Если для революции надо будет пожертвовать какими-то территориями, то можно на это идти, что Россия как целостность не так важна? Что все же первично, нация или революция?

- Я думаю, что первично все же человечество. Человечество в глобальном смысле этого понятия. И наша конечная цель

- А Путин разве же не этим занимается, укрепляет Россию, развивает национальное самосознание, спецслужбы? Сталин, например очень сильно на спецслужбы опирался.

- Но то было в рамках социалистического государства. Не укрепляли же Сталин и Ленин царскую охранку. Сталин пришел к власти не сам по себе, а как партийный деятель, в рамках партии. А партия пришла к власти, потому, что выражала интересы и опиралась на рабочих и крестьян. Вопрос о власти - классовый. Если мы придем к власти, то не я, как Павел Былевский, не какой-то наш руководитель, а как партия. А партия, как выразитель интересов классов, трудящихся.

- Идеологически, на что опирается современный комсомол?

- Марксизм-Ленинизм

- А Сталин? Сталинизм?

- Почему называется, например, не марксизм-энгельсизм? Так же, как были Маркс и Энгельс, так и Ленин-Сталин. Все-таки в основу было положено то, что Ленин разработал теорию революции в одном, отдельно взятом государстве. Прорыв цепи, а потом уже построение социализма в этой стране. Сталин и Мао Дзе Дун, они лишь путем Ленина шли, воспользовались его теорией. А Ленин применил марксизм к условиям современности. Потому что капитализм перешел в стадию империализма только на рубеже веков. Ленин уже оперировал с понятием империализм.

- А сегодня, в нынешней современности какая ситуация?

- В свое время у Ленина была полемика с Каутским. Каутский говорил, что нам не нужно спешить с революцией, потому что рано или поздно настанет некий ультраимпериализм, глобальный капитализм. И тогда мы разом захватим власть, свергнем мировое правительство. А Ленин отвечал, да, конечно, тенденция к тому идет. На всей земле победило бы одно государство - тогда это, к примеру, была Англия, - но в условиях империалистических войн этот процесс будет очень длительным. Он будет тянуться очень долго и сопровождаться неисчислимыми страданиями трудящихся. Поэтому, нам пока лучше взять власть в одной стране, а потом уже с позиций этой страны и действовать дальше. Сейчас реально все вновь вернулось к тому, что создается некое мировое правительство. МВФ, Банк Реконструкции и развития, то что сейчас называется - глобализация. Но это тенденция. Сейчас глобализация опять победила. Временно. Но насколько она победила. Это же диалектика. Если какая-то тенденция начинает довлеть, то проходит какое-то время, и эта тенденция рано или поздно порождает антитенденцию. То, что сегодня Интернет и прочие проявления глобализации произошли - это очень хорошо. Мы поддерживаем национально-освободительную борьбу против этого глобализма, потому что глобализм исходит от лица всемирного капитала.