ЕВРАЗИЯ :: Комиссары от бюрократии

В будущем, как было и в прошлом, модель политического устройства государства будет представлять собой синтез и симбиоз политических доктрин, ранее доказавших свое право на жизнь. Если посмотреть на историю политической мысли и, что важнее, практики, то станет очевидным, что реализация какой-либо политической догмы или идеологии в ее чистом, первозданном виде практически не представляется возможным.

Если бы власть оказалась более последовательной, то она бы пошла на дальнейшие шаги в развитии полпредства и вслед за отдельным человеком сменила хотя бы часть бюрократическо-управленческой машины.

Взятая политической силой на вооружение идеологическая модель, если ей и удавалось быть реализованной, всегда претерпевала значительные изменения под воздействием настроя общества. Если рассматривать существующую в современной России политическую модель, то можно выстроить градацию развития политической системы и оценить, есть ли сейчас предпосылки к изменению вектора в государственном политическом устройстве. В частности, можно обнаружить, что на территории России имели место осторожные попытки ввести комиссарскую диктатуру бюрократии по классическому образцу.

Таким примером может служить институт полпредства, введенный Владимиром Путиным на переломном для государства этапе, когда губернаторы, так называемые региональные бароны, реально имели возможность влиять на процессы, явно выходящие за круг их непосредственных обязанностей. Если вспомнить предвыборный блок «Вся Россия», который, участвуя в выборах в Государственную думу в 1999 году, вызывал серьезные опасения у центральной власти, то можно проследить возможную градацию этого процесса.

Тогда местная власть заявила федеральной власти о своей самостоятельности, и все это движение антицентрализованного вектора вполне могло перерасти во второй парад суверенитетов, что, соответственно, было бы для Кремля смертельным. И хотя этому проекту - благодаря мерам быстрого реагирования - не суждено было сбыться, федеральную власть такой поворот событий явно обеспокоил.

Ответным, а скорее предупреждающим шагом в этом направлении стало введение института полпредства - некой надбюрократической, подчиняющейся исключительно центру структуры, основной задачей которой стал контроль за деятельностью губернаторов и, в экстренном случае, применение мер для недопущения повтора событий, подобных тем, что имели место в 1999 году.

Характеризующим фактором того, что институт полпредства является именно примером комиссарской диктатуры бюрократии, пускай и в ее легком варианте, служит следующий момент: данный государственный институт не прописан в Конституции и в других нормативных документах государства, а разделение России на своеобразные вотчины - федеральные округа - по большому счету вообще противоречит действующему законодательству и напоминает действия власти в момент введения чрезвычайного положения в период реальной опасности для целостности и суверенитета государства.

Власть создала институт чиновников, наделенных чрезвычайными полномочиями, что, в принципе, тяжело себе представить, если руководствоваться только юридическими аспектами. Являясь надбюрократическим и в тоже время чиновническим институтом, полпреды выполняли возложенную на них функцию весьма успешно, а многие и сейчас продолжают упорно гнуть линию центра и выполнять роль ревизоров с правом прямого доклада в высшие руководящие органы страны.

Для примера рассмотрим уральскую ситуацию. Полномочный представитель - Петр Латышев, основные губернаторы - Эдуард Россель (Свердловская область) и Петр Сумин (Челябинская область). Если вспомнить, чем таким выделился и прославился на всю Россию Эдуард Россель, то первое, что приходит в голову - это сепаратистские поползновения и проект «Уральской республики». Причем Россель доставал свою «Уральскую республику» из долгого ящика каждый раз, когда страна находилось в кризисной ситуации. Такие чудачества, разумеется, не нравились Центру, и неудивительно, что как только Петр Латышев приступил к своим обязанностям, началась политика давления на Росселя и даже его выдворения с поста губернатора. Кремль прекрасно осознавал, что просто взять и снять такого гиганта региональной политики, как Эдуард Россель не так уж и просто, нужна серьезная артподготовка.

Второй объект - Петр Сумин. Тот факт, что уже на протяжении далеко не одного года имиджевая политика Челябинской области оставляет желать лучшего, порядком поднадоел Кремлю. Центр устал видеть Челябинскую область в новостных сводках только тогда, когда кого-нибудь из чиновников посадили или что-то взорвалось. Но Петр Сумин - одна из тех фигур, которые называют компромиссными, и менять его было просто не на кого. Кроме того, резкая перемена вектора регионального существования может внести дисбаланс в стратегическом регионе, что вполне может пошатнуть экономическую ситуацию региона.

Находясь в такой ситуации, Латышев оказался на острие атаки Кремля в борьбе с «региональным болотом». Время таких людей, как Сумин и Россель, безвозвратно ушло, они не захотели или не смогли перестроиться, как сделал Юрий Лужков, и точка невозврата оказалась для них в 1999 году. Причем этот момент понимают не только в Кремле, но и в самих регионах.

Опять же, резко менять людей и команды Центр просто пока не может себе позволить. Вот и приходится таким комиссарам от бюрократии, как Латышев, словно ревизору следить за каждым шагом своих подопечных, а в случае допущения ими ошибки красиво обрабатывать ее и представлять на суд общественности, тем самым медленно внушая, что время уже не ваше и пора бы самим уйти, пока с позором не «ушли». Но, как все системное, губернаторы стоят на своем и живут четким убеждением, что из власти можно выйти только вперед ногами. Антисистемное полпредство работает вяло, но все же вносит долю свежего воздуха в душный климат регионального болота.

Также примером введения легкого варианта комиссарской диктатуры служит практика назначения на пост губернаторов людей сторонних для местной политической и бюрократической верхушке. Назначение на пост губернатора Нижегородской области Шанцева вызвало множество предположений и домыслов, основным из которых был следующий вектор - центральная власть устала от чудачества губернаторов, сплошь повязанных локальными интригами и взялась за наведение политики четкой и прямой подчиненности центру.

Такая политика оправдала себя не в полной мере, хотя и дала положительные результаты в сфере укрепления вертикали власти. Основной причиной недостаточной успешности такого шага кроется в том, что меняли только одного человека из всей бюрократической машины региона, просто окунув его в мир с целым рядом нюансов, с которыми приходится считаться и от которых в одиночку просто так не избавиться. Если бы власть оказалась более последовательной, то она бы пошла на дальнейшие шаги в этом направлении и вслед за отдельным человеком сменила хотя бы часть бюрократическо-управленческой машины. Плоды от такого шага были бы куда результативнее.