С командиром бригады батальона «Восток», секретарём Совета безопасности Донецкой Народной Республики Александром Ходаковским портал «Евразия» пообщался в Донецке, в его кабинете в здании республиканского Министерства угля и энергетики. Несмотря на плотный рабочий график, Александр Сергеевич любезно согласился ответить на несколько вопросов. Предлагаем вниманию наших читателей первую часть беседы.

- Какая сейчас в республике складывается ситуация в военном плане?

- Не в республике, а вообще на этой территории [в Новороссии - ред.]. Наша военная ситуация напрямую зависит от украинской военной ситуации. Мы следовали букве минских договорённостей, мы не милитаризовались, мы не накапливали военный потенциал, мы не проводили мобилизацию, мы отводили технику. Где-то процентов на семьдесят, по моим грубым оценкам, мы демонстрировали приверженность букве «Минска».

Мы хотели продемонстрировать, что мы договороспособные и в состоянии выполнить все взятые на себя обязательства. Старались примерно на одном уровне поддерживать численный состав наших Вооружённых Сил, количество техники и т. д. Но то, что мы наблюдали на той стороне, в том числе - согласно агентурной информация и разведданным, говорит о том, что там несильно оглядывались на «Минск». Накопление живой силы, техники и вооружений очевидно. Поэтому не исключается повторная эскалация конфликта - вторая фаза возобновления военных действий.

Мы не можем успокаивать и утешать себя как, например, Иосиф Виссарионович накануне вторжения немцев мыслью о том, что немцы не посмеют нарушить договор. Они взяли, посмели и нарушили! Я думаю, что Украина тоже не будет церемониться. Мы находимся в ожидании неких действий с ее стороны. Есть незначительный процент надежды на то, что они, может быть, всё-таки образумятся и не перейдут к откровенному наступлению.

Так в двух словах можно так охарактеризовать ситуацию - находимся в состоянии ожидания, наблюдаем за процессами, происходящими на линии соприкосновения, и анализируем, прогнозируем, делаем какие-то выводы и расчёты. Но при этом делаем всё, чтобы не дать повода обвинить нас в том, что это мы их спровоцировали. Стараемся по возможности не отвечать на провокации со стороны Украины, хотя, на самом деле, это получается с трудом. Общая доктрина такая - мы в этой ситуации белые и пушистые, они - агрессоры. Это, конечно, упрощённо, утрированно.

- Если начнётся агрессия с той стороны, какой будет расклад? Насколько Вооружённые Силы Новороссии готовы её отразить, на Ваш взгляд?

- Сложно прогнозировать. Понятно, что у костяка, вокруг которого формировались подразделения, настрой достаточно радикальный. Никто не собирается отступать или сдавать территорию. Естественно, мы будем бороться до последнего. Перспектива Украины не самая радужная, потому что если они хотят показательной массированной акции, им придётся воевать в условиях города. Это - неблагоприятные для них условия. Но у города в этом свете перспективы ещё более драматичные, чем даже у Украины - можно прогнозировать и инфраструктурные разрушения, и жертвы, в особенности - среди мирного населения. Если Украина перейдёт к военным действиям, всем будет не здорово. Война есть война, и никуда от этого не денешься. Мы не ожидаем каких-то джентльменских отношений - слава Богу, газ не пускают.

- Когда они могут начать наступление?

- Адресовать такие вопросы военным специалистам не совсем корректно, потому что мы не оперируем подобными понятиями. Мы либо называем конкретные даты, либо вообще выдерживаемся от прогнозов.

У них есть традиция активизироваться на религиозные праздники. Мы уже заметили, что как только какой-нибудь наступает большой престольный праздник, они и начинают нам подарки высылать. Может быть, на Рождество…

- С чем Вы это связываете?

- Ну, послушайте - с чем это можно связывать? Нельзя же Украину обвинить в том, что у них налажена оперативная зашифрованная телефонная связь с Люцифером и им оттуда команды дают. Глупо так рассуждать, но, тем не менее… Любой поиск первопричин здесь - дело неблагодарное. Я не знаю, что их побуждает. Мне кажется, что стрелять по церквям было большим святотатство, да и вообще людей убивать, и начинать войну было совсем неправильно. Но это же состоялось. Как и всё остальное.

- На Ваш взгляд, какой может быть роль России в случае эскалации конфликта?

- Не буду комментировать по той простой причине, что всё всегда случается ситуативно. Знаете ведь, есть теория о том, что операция с Крымом была спланированным ответом, и имела свой пролог, развитие, эпилог и прочее. Но есть и совершенная уверенность в том, что это было спонтанное решение и уже потом последовал ворох известных событий. Так и здесь, это может быть совершенно спонтанно. Захочет Владимир Владимирович принять какое-то более действенное активное участие - это будет его решения. Нет повода подозревать его в каком-то цинизме. Я думаю, что он тоже надеется на благоразумие Украины, и тоже рассчитывает, что Украина всё-таки прислушается к советам и рекомендациям, которые доносятся даже из Европы, потому что понимает, какие игроки вовлечены, кто какие цели преследует и задачи выполняет.

Все старательно улавливают любые намёки, любую политинформацию в эфире, связанные с Сирией, с Донбассом, пытаются строить умозрительные конструкции: как можно расценить то или иное соглашение, ту или иную фразу или договорённость, которая была достигнута. Но на самом деле всё будет развиваться, скорее всего, как это принято в Русском мире, ситуативно. Петух жареный клюнет - опять будем бегать как ошпаренные, решать какие-то вопросы. Полгода посвятили «Минску», теперь, возможно, будем расплачиваться за это. Всё очень-очень непредсказуемо. Можно потратить массу времени на прогнозирование и на построение неких версий, но шансы, что эти версии окажутся достоверными, не очень велики.

Что касается возможного развития событий… Это может быть военное подталкивание в рамках военно-политических процессов - накопление украинцев или демонстративные акции типа зачисток Авдеевки или Косогоровки. Это может быть провокация, - чтобы мы приняли адекватные меры, перешли к активным действиям и тем самым дали украинцам возможность обвинить нас в нарушении минских договорённостей. Игра очень многоступенчатая, сложная и здесь самый основной, самый дефицитный ресурс - это выдержка. Кто проявит больше выдержки, тот окажется победителем. Но если всё-таки ситуация сорвётся, то, сами понимаете, что начнётся…

- Вы ведь были на майдане. Что там происходило?

- Это на бетоне уже можно высечь, всё давно сказано, давно зацементировано. Но давайте повторим. Мне задавали вопрос, чего мне стоило принять решение отказаться от своего социального положения, от гарантий, от всего остального и включиться в протестные процессы. В представлении посторонних людей это были ночи тяжких раздумий, сомнений - «а надо ли, а какие будут последствия?» На самом деле ничего этого не было, была угроза войны.

Было количество оперативной информации, об этом знали спецслужбы - что в лагерях идёт подготовка подразделений - «Белый молот», «Правый сектор» и других, о той угрозе, которая нарастает и развивается. Оценка наша была однозначной, и практически 99 процентов силовиков, участвовавших в майдане, всё понимали и воспринимали её как зло.

Безынициативность, безответственность тогдашнего лидера страны, Виктора Фёдоровича, непонимание того, что дозированным насилием можно уберечь страну от насилия недозированного, не позволили ему отдать необходимые распоряжения и приказы. Весь потенциал, накопленный в Киеве, сошёл на «нет», и в итоге эта волна покатилась по стране. У нас тогда не было ни информации, ни оснований думать конспирологическими мерками - что это глубоко спланированная акция, рука Москвы, рука Вашингтона. Мы видели конкретные проявления, мы видели людей, и эти люди имели определённые признаки, вызывавшие у нас явное отторжение, потому что мы видели, что идёт какая-то тёмная сила, которая не поддаётся расшифровке. Там не было ничего такого, что могло потом привести к позитиву. Шла разрушительная сила, шёл первый таранный полк, который должен был смести преграду, а потом их бы тоже уничтожили.

Дело в том, что если бы это не было подпитано определённой идеологией, а просто отдельные, собранные ситуативно в конкретном месте в конкретное время личности, это, может быть, не было бы так опасно. За этим стояла идеология, которая сейчас, как ржавчина, внедрилась и поедает тело Украины. Мы не воюем с Украиной, мы не воюем с украинским народом, мы воюем с этой идеологией, которая сидит в головах, а эти головы управляют руками, которые держат в руках автомат. Мы это видели уже тогда, и уже тогда понимали. Были достаточно интуитивные ощущения, но было и понимание, что к добру это точно не приведёт.

А потом уже надо было спасать Донбасс, здесь уже оказывать сопротивление, потому что Донбасс для Украины, для украинского политика, для тех политических элит, которые теперь находятся у власти, Донбасс - это был очаг и источник альтернативных политических и лидеров, и сил, и потенциала. Им надо было сделать так, чтобы на Донбассе генерация всего, что лезет в политику, была прекращена раз и навсегда. С донбасской политической элитой с переменным успехом боролись больше десяти лет. Киев понимал, что Донбасс - это консолидированный регион, имеющий свою самостоятельную позицию, и он постоянно будет порождать конкурентов тем, кто находится у власти и считает себя украинской элитой.

То, что обрело силу в Киеве, надо было куда-то выплеснуть. Я был там, я видел, как сами киевляне реагируют на это - они воспринимали радикалов, как неизбежное зло, необходимое для того, что бы со справиться со старой политической системой, чтобы сломать всё, что было связано с Януковичем, с этой политической элитой. Ради этого, как им казалось, можно было потерпеть какое-то время тех, кто на почве идеи, собственно говоря, и выполняли эту грязную работу. А потом надо от них было избавляться. Куда их деть? У них мозги уже заточены под разрушение. Они же не созидатели!

Может быть, мы сейчас говорим ретроспективно - люди всегда крепки задним умом. Может быть, кто-то скажет, этого и не произошло бы... Я убеждён, что конфликт неизбежно состоялся бы - независимо от того, был бы здесь Стрелков, не было бы здесь Стрелкова. Что-то нагревшееся в атмосфере, как атмосферный фронт, обязательно должно было разразиться осадками. Обязательно. Даже если бы они путём рассаживания здесь своих ставленников типа Таруты или руководителей силовых ведомств, взяли бы под контроль эти территории, и потом начали бы потихонечку, как в Запорожье, Николаеве, Херсоне, менять построение региона, а что делать с этими радикалами? Сегодня они недовольны Януковичем, завтра они недовольны Порошенко, им нужно было задать конструктивное направление - идите, убивайте, пусть вас там убивают, чем меньше вас станет, тем легче будет потом…

Они до сих пор являются большой проблемой для правительства. Сейчас драка из-за внесения изменений в Конституцию идёт в Верховной раде именно между радикалами и представителями других политических сил. Порошенко не может сделать ни одного политического шага, пока политика перенасыщена радикально настроенными элементами, особенно в Верховной раде. Он не может прислушаться ни к Европе, ни даже к Байдену, недвусмысленно давшему понять, куда нужно двигаться. Порошенко не сумел сдвинуть с мёртвой точки ничего.

Война - хороший выход эту проблему отчасти минимизировать. Вопрос в том, что всё взаимосвязано, у каждой медали есть две стороны. Неуспешные действия на фронте радикализуют это сообщество, они, соответственно, начинают будоражить власть, подталкивать власть к очередным акциям, действиям, которые удовлетворили бы эту прослойку общественности. Это страшно, потому что сделать с этими радикальными ничего не получается, все другие силы - заложники этой ситуации. Да, Порошенко борется. Он сажает кого-то из лидеров партии «Свобода», объявляет вне закона Корчинского, предпринимает что-то ещё. Правоохранительная система Порошенко направлена на то, чтобы локализовать и купировать радикалов, но вы же понимаете, что без войны это трудно достижимо.

Продолжение следует…