ЕВРАЗИЯ :: Политическое творчество «обособленного человека».

В России одна из первых работ о Консервативной революции (далее - КР) вышла в 1993 году в издательстве «Арктогея». Это сборник статей Александра Дугина, написанных в период между 1991 и 1993 годами. В предисловии автор определяет предмет своего исследования как «общее мировоззрение», которое «не является готовой моделью, но и не может быть сведено к фантастическому волюнтаристическому проекту». Перед нами мысль, полностью открытая для политического творчества [1]. Немецкая КР, по мнению Дугина, является частью широкого общемирового консервативно-революционного движения: итальянские и японские фашисты, испанские фалангисты, румынские сторонники Кодряну, русские евразийцы, Исламская Революция в Иране, еврейская КР - все эти движения являли собой вариации Третьего Пути, при котором имеет место «органическое сочетание архаических, правых ценностей с революционными левыми методами и социально-экономическими экспериментами» [2].

Дугин убеждён, что и у социально-культурных, и у психических, и у экзистенциальных, и тем более у политических мотивов есть предопределяющий «метафизический» источник.

Но каковы причины обращения автора к консервативно-революционной проблематике? А. Дугин поясняет, что его интерес обусловлен «драматической и эсхатологической» ситуацией, сложившейся в России 90-х. Крах советской системы обусловил не только экономический кризис, но чрезвычайный моральный упадок. Советский гражданин пребывал в прострации, он оказался буквально заброшен в мир, живущий по принципиально иным, не знакомым ему правилам. Перед лицом мировых стихий советский гражданин предстал дезориентированным и растерянным. Нужен был язык для описания экзистенциальной катастрофы и способ выбраться из неё. Консервативная революция, по мнению Дугина, входит составным элементом в Интегральный традиционализм - учение, сформулированное французским мыслителем Рене Геноном. Тот «усматривает во всех культурах общую логику единой, некогда существовавшей, но утраченной традиции». Интегральный традиционализм - совокупность воззрений, составляющая метод познания Традиции, а КР являет собой ту часть Интегрального традиционализма, которая наиболее близка к «непосредственной политической реальности». То есть, КР, фактически, есть путь осуществления Традиции в современности.

В сборнике «Консервативная Революция» Дугин представляет типологию движений, исповедующих Третий Путь в политике. Третий путь, или Третья Позиция, - это идеология, не просто стоящая между правыми и левыми. Понятия «правое» и «левое» сами по себе достаточно проблематичны и имеют множество разнящихся определений. Третья Позиция располагается не между «правым» и «левым», она не является также смешением двух идеологий или их синтезом. Эта позиция - «правее правого» и «левее левого» - там, где сходятся крайности в общем противостоянии конформизму. Там, где консерватизм обращается в революцию, ориентированную «в направлении, прямо противоположном революции левых» [3]. Концепция Третьего Пути перекликается, а часто и прямо ассоциируется с концепцией Русского Пути [4]. Россия для сторонников Третьего Пути - «вдохновляющий символ», «геополитический и исторический ориентир». Интерес к России характерен и для классиков консерватизма (Жозеф де Мэстр «Вечера в Санкт-Петербурге»), и для самих консервативных революционеров (Артур Мёллер ван ден Брук, Эдгар Юнг, Эрнст Никиш, Эрнст Юнгер с объединяющей их симпатией к русской культуре, литературе и опыту большевизма).

Пытаясь определить, где расположен полюс КР на идеологической карте, А. Дугин отыскивает ту первоструктуру, что стоит за политическим выбором и предпочтением народов, старается определить тип народной укоренённости. Его не удовлетворяет ситуация тотальной клишированности и необходимости втискивать себя в рамки заготовленной позиции. Политическое коренится достаточно глубоко, и скупого политологического анализа явно недостаточно, чтобы выявить его природу.

А. Дугин убеждён, что и у социально-культурных, и у психических, и у экзистенциальных, и тем более у политических мотивов есть предопределяющий «метафизический» источник. Самоопределение изначально проистекает из метафизических догм, которые впоследствии находят свои дескрипции в социальном мире через лозунги и клише [5]. Политическая установка переживается человеком как нечто безусловное, а любая попытка выявить догматический базис этой установки вызывает резко негативную реакцию. Рассматривая политические и социальные позиции как некие обобщения, лишённые морального и ценностного измерения, можно установить соответствие между совершенно разными идеологиями. Только обнаружив внутри себя свой «метафизический догмат», можно отделить «идею от её носителя», что необходимо для принятия волевых решений, вопреки идеологической инерции. А. Дугин говорит о возникновении в современной политологии феномена «совпадения правого и левого экстремизма». Если понимать этот феномен прямолинейно, он оказывается глупым и бессмысленным, но на сущностном уровне он воплощает «согласие в объективном обобщении» - необходимое условие для постоянной самоперепроверки [6]. Её можно осуществить, проникнув «в сущность своей и чужой позиции». Здесь слияние происходит во имя понимания глубинных истоков идей и учений. Термин «экстремизм» уместен, говорит автор, с этимологической точки зрения, то есть понимаемый как предел, как предельная политическая позиция [7].

Раздел «Классики» в сборнике статей о КР поделен между тремя авторами - Юлиусом Эволой, Карлом Шмиттом и Жаном Тириаром. На наш взгляд, данное соседство особым образом характеризует специфику прочтения КР А. Г. Дугиным. Он, во-первых, не ограничивает КР только Веймарским периодом, а представляет её как широкое международное движение, а во-вторых, пытается вписать КР в рамки Интегрального традиционализма.

Первая фигура - Юлиус Эвола - итальянский традиционалист, не имевший прямого и непосредственного отношения к Веймарской республике. В строгом смысле, он не принадлежал к движению «консервативных революционеров». Но Эвола поддерживал коммуникацию с отдельными представителями этого движения. В частности, с Эрнстом Юнгером Эвола вёл продолжительный диалог: в 1960 году он выпустил небольшое сочинение с разбором центрального произведения Э. Юнгера того периода - «Рабочий». А. Дугин считает, что в своих сочинениях Эвола представляет «наиболее трансцендентную, а потому и не подверженную временным обстоятельствам, концепцию КР, в ее типологическом, архетипическом и предельно ясном виде». Пожалуй, Дугину ближе именно такое, «наиболее трансцендентное» прочтение КР, максимально сближенное с традиционализмом [8].

Одна из центральных для Юлиуса Эволы - тема «обособленного человека». Именно «позицию обособленного человека» Эволы Дугин назовёт «позицией КР» [9]. Эта позиция «особого уникального существа, внутренне принадлежащего к миру Традиции, но при этом вынужденного внешне пребывать в антитрадиционном и десакрализированном мире», в «современном мире», к которому обособленный человек испытывает глубокую неприязнь. Здесь, в этой точке неприязни, на наш взгляд, сходится линия Традиции «без традиции» Юлиуса Эволы, Консервативная революция и линия специфического «диссидентского» опыта самого Александра Дугина. Отсюда же, от этой онтологической неприязни, исходит линия актуальной политики 90-х, в условиях которой А. Дугин воссоздаёт идеологию Интегрального традиционализма. Эта идеология становится популярной среди тех, кто стал «обособленным» в результате либеральных реформ и распада советской империи. И «консервативные революционеры», и Эвола, и Дугин проживали определённый «нигилистический период», который был крайне важным этапом в становлении их жизненных позиций. Каждый «полноценный консервативный революционер должен подвергнуть переосмыслению все аспекты современного мира, современного духа, чтобы этот растлевающий яд не смог проникнуть в его внутренний антисовременный мир» [10]. Повседневная жизнь является полем борьбы и преодоления, пишет Дугин, включая в повседневность сферу политики. Опыт «обособленности» ценен своей тотальностью и в разрушительных, и в позитивных аспектах.

В 1994 году А.Г. Дугин, совместно с писателем Эдуардом Лимоновым и музыкантом Егором Летовым, создал Национал-большевистскую партию. Это была попытка закрепить в легальном поле фактическое существование уникальной национал-большевистской общности «обособленных людей». Дугин в своих интервью подчёркивает важность своей политической деятельности и констатирует, что оказывает сильное влияние на власть. Это влияние, по его мнению, опосредуется через множественные околовластные круги, некоторые идеи «размываются». Но если в начале 90-х идеи, транслируемые Дугиным, были далеки от тогдашней власти, сегодня во властных кругах этот комплекс идей оказывается востребован. «…Перевести свои идеи от маргинализма к мейнстриму - это колоссальный личный успех», - заявляет Дугин [11]. Он собственным образом жизни воплощает консервативно-революционные установки, при которых всегда остро поставлена проблема власти и господства. Бесстрастным исследователем А. Дугина назвать сложно. Он не подходит к авторам КР строго научно, не придаёт значение точности цитирования, бережной передаче высказываний. Его репрезентация основных консервативно-революционных идей представляет собой непрерывный творческий процесс, включает актуально-политические интерпретации. Дугин продолжает консервативно-революционный дискурс, не герметизирует его, не признаёт его завершённым. Для Дугина тема КР не закрыта, это живая тема, которую он готов продолжать.

Следующий автор, отнесённый А. Г. Дугиным к классикам КР, - Карл Шмитт. Сегодня Карла Шмитта в России знают очень хорошо. А. Дугин писал своё эссе в 1992 году, когда Шмитт был известен узкому кругу специалистов. Те факты биографии Шмитта, которые сегодня возмущают исследователей, для Дугина были, скорее, привлекательными. Вообще, всё, что способно будоражить сознание обывателя, для «обособленного человека» - неоспоримое достоинство. То, что на первый, поверхностный, взгляд мешает и отвлекает, заслоняет смысл, на самом деле, своим наличием только и позволяет проникнуть в суть явления, ухватить существо темы.

Консервативная революция - метод политического мышления «обособленного человека», определяемый его традиционалистским мировоззрением.

Статья, посвящённая Карлу Шмитту, носит название «5 уроков для России» и представляет своеобразный дайджест его политической философии. Актуальность Шмитта для России 90-х была связана, прежде всего, с постановкой вопроса о «силе права», о сущностных чертах либерализма, о парадоксах демократии - о вещах, максимально близких к политической действительности того времен. Дугин, в отличие от основных шмиттоведов, занимающихся государственно-правовой теорией мыслителя сегодня, открывал Шмитта с иной стороны: как создателя глубоких метафор, близких к поэзии. Политика - «органическое» явление, необходимое России для сохранения целостности, сложности и смысла. Специфику понятия политического у Шмитта Дугин раскрывает через отвержение любой универсализации, однородности и глобальности, которая не знает разрывов и, таким образом, сама являет собой тотальный разрыв. Следствием тотального разрыва, или гуманизма, является тотальная война, «война форм», которая не знает закона и порядка. Это «тотальная мобилизация» со знаком минус, когда в войну вовлекаются, поставляются, все без различия на гражданских и военных. Эрнст Юнгер назовёт этот постав «демократией смерти». Следующий шаг «тотальной мобилизации» - война без разделения на своих и чужих. По сути, это война человечества против самого себя. Некое фундаментальное состояние, для стабилизации которого в мире была проделана колоссальная работа. Гуманистическая абстракция не знает экзистенциального измерения серьёзности осознанного выбора между жизнью и смертью. В теоретической форме этот выбор являет собой «химерическую декорацию». Через пару «друг-враг» и необходимость принятия решения мы возвращаемся к проблематике «жизнь-смерть». Только разрывы воспроизводят целостность. Как напишет Эрнст Юнгер, «революция разрушает традицию как форму, но именно поэтому исполняет смысл традиции» [12]. Так воссоздаётся суверенитет в условиях принятия решения вопреки устоявшимся нормам. Перестроечная Россия, пребывающая в «исключительных обстоятельствах» - страна, ожидающая Решения. От того, говорит Дугин, кто примет решение, «мы» или «другие» (сторонники «общечеловеческого подхода», «универсализма», «эгалитаризма») будет зависеть, чем обратится русская история - драмой или фарсом. В этом ракурсе и другая тема Карла Шмитта, теория «Больших пространств», является необыкновенно актуальной. Вообще, понимание политики исключительно во внешнем, международном аспекте, вовлечённость народа как органического единства во внешнеполитическое противостояние - воспринимается гражданами бывшего СССР, с его особой политической историей, как нечто само собой разумеющееся. На наш взгляд, это одна из причин того, почему шмиттовская теория политического так хорошо укладывается в понимание политической реальности постсоветскими людьми. Граждане СССР и России имеют специфический опыт, который приближает к ним теорию Карла Шмитта. Дугин актуализирует геополитическое измерение в теории Шмитта - распад СССР противоречит «континентальной логике Евразии».

Третья фигура, которую Дугин относит к классикам КР, - это Жан Тириар. «Крупнейший защитник и теоретик «советизма», несгибаемый Рыцарь радикального социального нонконформизма, один из самых глубоких и жестоких мыслителей, постигших скрытую логику исторической энтропии и восставших против царства «последних людей» и т. д., и т. д. По возрасту он значительно моложе главных представителей КР и относится к следующему поколению, к периоду масштабных геополитических перипетий, напряжения двуполярного мира, периоду холодной войны. Основная идея Тириара - «Евросоветская империя». К СССР у Тириара сложное отношение - русские для него один из европейских народов, который порабощен «партноменклатурой КПСС». США для Тириара - однозначный противник, перенявший «английские антиконтинентальные и антиевропейские традиции», против которого Европа должна объединиться с Третьим миром. Фактически, Тириар идёт по пути сотрудничества со всеми неприсоединившимися к Штатам режимами. Для Дугина чрезвычайно важен концепт Противостояния моря и земли. Он представляет его одним из фундаментальных концептов политического бытия. «В этой связи так называемая «Большая игра» - принципиально неотменимая борьба двух сущностей, изначально враждебных друг другу. Она может закончиться лишь поражением одной из сторон. Даже если Россия прекратит участвовать в Большой игре - за нее будут играть другие» [13].

Выбор героев, отнесённых к консервативно-революционным классикам, определяет форму репрезентации КР, предлагаемую А. Дугиным. Эта репрезентация носит форму радикального традиционализма с привлечением идей Р. Генона и Ю. Эволы. Консервативная революция понимается как путь политического применения Интегрального традиционализма в современном мире, это путь подрыва современности изнутри. Консервативная революция - метод политического мышления «обособленного человека», определяемый его традиционалистским мировоззрением. Политическая проблематизация в Консервативной революции является способом заострить основную экзистенциальную проблематику. Политику Консервативная революция описывается в таких понятиях как «Большое пространство» и «Большая игра», имея в виду, чаще всего, только геополитику. Представленные в комплексе, эти идеи совпали с перестроечным состоянием общества и отдельного сознания советского гражданина, оказавшегося свидетелем распада империи.

(Фрагмент из работы «Консервативная революция: формы общественной и академической репрезентации в России»)

[1] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 1.

[2] В известной монографии Армина Моллера, с одноимённым названием, Консервативная революция ограничена рамками существования Веймарской республики. Это вполне справедливо. Та политическая реальность, которая наступила после Веймара, наложила серьёзные коррективы на восприятие политических противостояний. Судьба консервативных революционеров в послевоенное время сложилась по-разному: некоторые приняли национал-социализм, некоторые не пережили установившегося режима, были убиты, некоторые оказались в заключении. А. Дугин считает, что в «послеялтинский» период нашлись наследники Консервативной революции. Ялтинское соглашение имело большое значение для политической философии ХХ века. В нём было зафиксировано существование двух силовых полюсов - СССР и США, которым предстояло сразиться за мировое господство. В условиях двуполярного мира наследником Консервативной революции Дугин называет Жана Тириара, который развивает паневропейскую идею, стараясь уйти от притяжения обоих полюсов. После победы США в Холодной войне ситуация меняется, мир приобретает качество однополярности, теперь консервативно-революционная борьба состоит в противоборстве глобальности и всемирной унификации.

[3] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 14.

[4] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 12.

[5] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 12.

[6] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 84.

[7] Дугин выделяет три фундаментальные идеологии - «полярно-райскую», «которая исторически проявляется как гностическая традиция, как эзотеризм, внутренняя тайная доктрина в рамках религиозных учений»; идеологию «творец-творение», чисто консервативную, внешнюю, соответствующую экзотерической стороне религиозных учений; идеологию «волшебной материи» или «мистический материализм». На пересечении этих догм формируются три идеологии - правая, левая и центристская.

[8] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 84.

[9] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 40.

[10] Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994. С. 52.

[11] Консервативная революция в России. Интервью.

[12] Юнгер Э. Время судьбы / Э. Юнгер // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923-1933 г.г. - М. : «Скименъ», 2008. - С. 94-99.с. 97.

[13] Дугин А. В кольце врагов // АПН Нижний Новгорд.14.03.15