Теория социал-монархизма, автором которой является русский писатель и публицист Владимир Карпец, базируется на концепции «тяглового государства», господствовавшей в Московский период русской истории. В основании этой доктрины лежит идея служения всех сословий государю, который есть Помазанник Божий, Катехон, «Удерживающий». Царь - первый слуга, он самодержавно управляет государством, но и в то же время несет наибольшую ответственность перед Господом.

К источникам социал-монархизма также следует отнести идеи таких консервативных мыслителей, как Константин Леонтьев, Лев Тихомиров, Александр Нечволодов, Сергей Шарапов, Александр Казем-Бек, которые гармонично сочетали защиту сильной самодержавной власти с необходимостью укрепления общинных соборных («социалистических» или коммунитаристских) начал в экономике. В частности, Леонтьев видел в коммунизме силу, способную привести к «меньшей подвижности капитала и собственности». Он считал, что лишь монархическая власть может искоренить в нем нигилистическую сущность, чтобы впоследствии превратить в инструмент поддержания порядка «цветущей сложности» и защиты от буржуазного смешения.

Социал-монархизм настаивает на непрерывности русской истории. От каждой эпохи заимствуются те элементы, которые в совокупности составляют «сумму Русской истории». Признается духовно-историческое преемство от Московской Руси, в свою очередь дух законов и закон о престолонаследии берется из Романовского периода, тогда как социальные, военные и научные достижения - из советской эпохи.

В качестве периода, наиболее полно выразившего самобытность русской цивилизации, а следовательно, и идеалы социал-монархизма, следует рассматривать Московскую Русь (до церковного раскола 1653-1666 годов). Именно в эту эпоху прочно утвердились представления о России как наследнице Византии (концепция старца Филофея о Третьем Риме), последней христианской империи, призванной сохранить православную веру в ее изначальной чистоте. Ее идеалы и задачи пронизывали всю жизнь Московской Руси, начиная от государственной структуры и заканчивая жизнью каждого поданного («бытовое исповедничество»). Государство осознанно стремилось соответствовать выработанному в рамках восточного христианства политическому идеалу, что выражалось в теории и практике Симфонии властей.

Своего апогея Московское государство достигло в период правления первого русского царя Иоанна Васильевича IV Грозного (1533-1584), который в своих политических и социально-философских посланиях наиболее полно раскрыл концепцию православного царства.

Социал-монархизм принципиально настаивает на необходимости самодержавной, неограниченной никакими формальными юридическими препонами царской власти. «Бог по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле царя, по образу Своего вседержательства - царя самодержавного; по образу Своего царства непреходящего, продолжающегося от века и до века - царя наследственного», - пишет митрополит Московский Филарет (Дроздов). Это значит, что для полного выполнения своей роли государь не должен быть ограничен в полномочиях. Царь есть сакральная фигура, он «Удерживающий», который препятствует приходу Антихриста: «Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь, - и тогда откроется беззаконие» (2-ое Фессалоникийцам II; 7-8).

При этом государь не есть деспот и тиран, бездумно распоряжающийся своей властью. Царь выполняет возложенную на него религиозную миссию, поэтому он обязан строго руководствоваться принципами православного вероучения. Особенно стоит подчеркнуть, что монарх не подотчетен ни патриарху, ни какому-либо иному церковному иерарху. «Вспомни, когда Бог избавил евреев от рабства, разве он поставил над ними священника или многих управителей? Нет, он поставил над ними единого Царя - Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его, Аарону, но Аарону зато запретил заниматься мирскими делами…» (Первое послание Курбскому, 1564 год).

Теория социал-монархизма также включает в себя необходимость восстановления земского представительства и широкого развития местного самоуправления. Здесь снова следует обратиться к опыту Московской Руси, где наряду с верховной монаршей властью существовали представительные органы (Земские соборы). Их главной задачей было высказывать царю потребности и желания каждого сословия.

Стоит отметить, что Земские соборы никогда не пытались подменить собой верховную власть или выступить против нее. Наоборот, они стремились к сотрудничеству с ней, поэтому именно в таком институте как Земские соборы происходило единение царя и народа. Система местного самоуправления необходима в качестве противовеса бюрократии, чтобы не позволить ей стать инструментом отчуждения власти от народа.

О негативной роли чрезмерного засилья чиновничества писал в своей статье «Самодержавие и самоуправление» славянофил Шарапов. Он доказал, что усиление власти бюрократии приводит к жесткому отчуждению власти от народа, к их взаимному недопониманию: «История и наша печальная действительность учат, что чем сложнее становится бюрократическая машина, чем более звеньев отделяет верховную власть от народа, тем большие препятствия сопровождают применение этой власти...» Шарапов предлагал разделить функции верховной власти и земства («дело государево» и «дело земское») и предоставить последним самостоятельность в решении своих местных вопросов, причем руководствоваться они должны были указами и законами первой.

Вопреки распространенному мнению, монархия и социализм (не в марксистском понимании, для его современного обозначения допускается использование термина «коммунитаризм») отнюдь не являются непримиримыми антагонистами. Тихомиров доказал, что она вполне может совмещаться с любыми формами собственности и экономическими укладами. При это необходимо учитывать исторический опыт, географическое положение и национальные традиции.

Русская экономика должна опираться на православное вероучение, следовательно, для нее принципиально неприемлемы частная собственность на землю и банковские проценты. В народном сознании испокон веков существовало понимание того, что земля принадлежит Господу Богу и его Помазаннику, поэтому передача ее в частную собственность является грехом. Землю можно предоставлять только во временное пользование для возделывания. Банковский ссудный капитал отвергается, так как предоставление денег под проценты запрещается церковным каноном.

Самобытный евразийский социализм (коммунитаризм) в отличие от прежнего советского будет более гибким и национально ориентированным, он будет учитывать сложившийся традиционный хозяйственный уклад и подстраиваться под него.

Социал-монархизм представляет собой попытку создания образа Четвертой Политической теории для России. Он включает в себя как традиционное русское мировоззрение, так и не противоречащее ему использование современных достижений в науке и технике.

Социал-монархизм осуществляет преемственность каждой эпохи и не стремится ни одну из них умолить или отбросить, но воспринимает историю России в целостности так, как она есть. Социал-монархизм являет собой идеал самобытности, к которому нужно посильно стремиться, чтобы дать ему возможность полнее раскрыться.

Библиография

1. Библия. Книги Священного Писания книг Ветхого и Нового Завета.

2. Карпец В. И. «Социал-монархизм как русский образ «Четвертой политической теории»

3. Леонтьев К.Н. Избранные письма. (Сост. Д. Соловьева). - СПб., 1993. - 473 с.

4. Послания Ивана Грозного. СПб: Наука, 2005, 711с.

5. Святитель Филарет Московский (Дроздов) «Христианское учение о царской власти и об обязанностях верноподданных».

6. Тихомиров Л. А. «Монархическая государственность».

7. Трубецкой Н. С. «Наследие Чингисхана»: Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока / Николай Трубецкой. - М.: Алгоритм: Эксмо, 2012. - 336 с.

8. Шарапов С. Ф. Самодержавие и самоуправление / В кн.: Россия будущего / Сост., предисл., примеч., именной словарь А. Д. Каплина / Отв. ред. О. А. Платонов. - М.: Институт русской цивилизации, 2011. - С.39-48.