«Кривое не сделается прямым и того, чего нет, считать нельзя». Екклезиаст

«Фон» будущего определяет цена нефти: но большее зависит от выбора власти. И в 1999 году прогнозировали спад, но получили рост. Как и тогда, предпосылки есть - девальвация и санкции Запада: но нет команды, подобной правительству Евгения Примакова, и концепции, адекватной историческому вызову. Глобально есть два сценария: консервации и коррекции курса. Предстоящий кризис может стать тяжелейшим с эпохи конца 90-х годов.

Рассмотрим консервативный сценарий. Даже снижение ставки до 15% не позволит экономике выйти в восстановительный рост. Но это только одна сторона медали. Банки зарабатывают за счет разницы между ставками привлечения и размещения - процентной маржи. Если до кризиса в некоем банке ставка по кредитам была 17%, цена депозитов - 12%, то маржа - 5%. Шокирует рост депозитных ставок с 11 до 20%, несмотря на тенденции к понижению (по банкам ТОП10 - 15,08%). Повышая %, банки пытались просто выжить, поднимая затем и кредитные ставки до уровня 27-30%. Это не увеличит доходы, так как вызовет рост дефолтов заемщиков, а по депозитам надо платить на 80% больше, что «съедает» маржу. Клиенты едва отбивали кредиты под 17%, для промышленности - 12%. Рухнет ипотека, которая сейчас идет под 17%, многие заемщики объявят дефолт. Вместе с ней - рынок недвижимости. Рост ставок могут выдержать только экспортеры, хуже опять рублевой зоне.

Пока у банков привлечена только часть «дорогой» ресурсной базы, а если период высоких ставок будет длительным? Тогда маржа сожмется. Если ЦБ не опустит ставку до 12%, банки попадут в ловушку процентного риска, который ударит по их рентабельности и капиталу. Рост просрочки и убытки по ценным бумагам отразятся на прибыли и капитале. Одним росчерком пера Банк России увеличил до предельных уровней издержки на ведение бизнеса как банков, так и компаний. Герман Греф ожидает масштабный банковский кризис при ценах на нефть на уровне 45-50 долларов. Сохранение высоких ставок вызовет общий коллапс экономики. Но первый зампред ЦБ Ксения Юдаева считает, что «банки в целом в хорошем состоянии и вполне переживут этот год». Сейчас межбанковский рынок стагнирует, банки закрывают лимиты на своих менее надежных партнеров. Как пишет Der Spiegel, «с такой высокой ключевой ставкой и с упавшей вдвое ценой на нефть российская экономика погрузится в глубокую и долгосрочную рецессию».

В 1985-1990 годах в США был крах ссудосберегательных ассоциаций (S&L), дающий представление о последствиях роста ставок. Рост инфляции привел к росту процентов по депозитам с 1973 по 1980 год с 5 до 16%. Ставки по новым кредитам стали сравнимы со ставками депозитов, а ставки по старым ипотекам - меньше (!). Борясь за доходы, S&L стали вкладываться в рисковые активы. История кончилась массовым банкротством S&L: с 1980 по 1988 год - 1715 банков. Общие потери от кризиса составили от 140 до 200 млрд долларов в ценах 1991 года: 2,5-3,5% от ВВП.

Руководство РФ говорило о снижении числа банков до 250, мелкие и средние банки не выдержат конкуренции, государственные монстры будут снова перекраивать рынок. Греф заявил в этой связи: «Государство будет капитализировать банки … [они] будут приобретать предприятия, становясь финансово-промышленными группами… вся наша экономика будет государственной».

Рост процентных ставок и падение капитала банков ударит по кредитному мультипликатору, денежная мультипликация (рост кредитов - рост денежной массы) пойдет в обратную - на сжатие денежной массы. Также будет работать возврат долларовых займов за счет рублей.

Замедление кредитования ударит по ВВП, производству и инвестициям. ВВП будет падать в зависимости от сжатия денежной массы. Несмотря на возможность импортозамещения, при сжатии внутреннего спроса инвестиции будут падать. У контрагентов уменьшатся оборотные средства, они не получат новые кредиты, а старые нужно будет гасить. Компании сократят закупки; арендаторы не смогут платить арендные платежи и т. д. Далее эффект домино - начнется кризис неплатежей, долгов, волна корпоративных дефолтов, сокращение объемов производства и деятельности. Предприятия начнут сокращать персонал и снижать заработную плату. Наибольший удар получат отрасли, связанные с кредитованием - автомобильная, недвижимость. Компании, имеющие большой уровень заемных средств (левериджа), особенно в валюте, могут стать банкротами.

Концепция Банка России носит тупиковый характер: туша один пожар (последствия девальвации) он сразу же подливает масла с другой, стимулируя коллапс экономики. Выбор, который он делает: между плохим и еще более плохим.

Особенность нынешнего кризиса от кризисов 1998 и 2008 годов - отсутствие резких внешних «панических» шоков, постепенное сжатие фондового рынка за несколько лет. Кризиса пока нет - в IKEA и «Мега» хотят толпы покупателей. С max 2011 года RTSI упал на 63% с уровня 2040 до 740, min 2008 года - 550. Процесс ухудшения будет постепенным и растянется на 1 первое полугодие 2015 года до получения «кумулятивного эффекта».

Основное условие минимизации последствий кризиса - не допустить сжатия денежной массы (агрегат М2). По данным на 01.01.2015 катастрофы пока нет: рост М2 за декабрь составил 4,8%, но за весь 2014 год мизерные (!) - 2,2% при инфляции 11,4%. В декабре происходит «слив» остатков бюджета, в это время М2 традиционного растет, а в начале года - стагнирует. ФРС с Беном Бернанке после 2008 года покрыл ее сжатие эмиссией, выкупив токсичные активы. Банк России это сделать не может: чтобы эмитировать рубли ему нужны доллары, он будет расширять залоговое кредитование, а правительство, как в 2008 году будет заливать деньги из резервных фондов, направит деньги на докапитализацию в банки (1 трлн руб.), которые уйдут на валютный рынок, поддержит «свои» структуры, а помощь реальному сектору пойдет по остаточному принципу. Сравните помощь банкам и сельскому хозяйству - 50, а промышленности -20 млрд рублей. Среди позитива антикризисных мер - импортозамещение и поддержка не сырьевого экспорта.

Наилучший способ накачки экономики деньгами в отсутствии роста золотовалютных резервов (ЗВР) - использование глубокого, но разумного дефицита бюджета. Классическая схема купирования кризиса: рост инфраструктурных проектов, дающих большой мультипликативный эффект и способных улучшить инвестиционный климат. Сюда можно добавить расходы на модернизацию отстающих отраслей. Но для этого необходима строжайшая финансовая дисциплина и валютный контроль: у нас нет ни того, ни другого. Так называемая «мобилизационная экономика» - нормальная антикризисная практика. Но пока нами правят догматы либерализма, все это невозможно. Сокращение госрасходов на 10%, планируемое Минфином, - это еще один шаг к падению ВВП.

Долго это никто не выдержит. Бизнес и так напуганный происходящим - побежит из России как ошпаренный. Оценки, дающие по ЗВР прирост за 2015 год, не учитывают рост рисков. За 2014 год наши ЗВР упали с 509,5 до 385,5 на 124 млрд долл. Отток капитала за 2013 год составил 61, за 2014 год - 151 млрд долл., т. е. более, чем за 2008 год - 133,6 млрд долл. (!). Отток капитала в острой фазе кризиса - 2 половины 2008 - 1 квартала 2009 года (итого 3 квартала) составил 185 млрд долл., а сокращение ЗВР - 212 млрд долл. Выплаты по внешним долгам в 2015 год составят около 128 млрд долл., при этом пики выплат придутся на февраль и март. Возможное снижение рейтинга России вызовет требования о досрочном гашении ряда кредитов.

В отсутствии адекватных мер и низких ценах на нефть отток может быть аналогичным, но из-за падения притока валюты - возможно и меньшим. Необходимо учитывать также ликвидность «остатков» ЗВР. Основной источник пополнения ЗВР - цены на нефть - упали в два раза, а отношение ЗВР - 376,2 (на 01.02.2015) к внешнему долгу - 650 млрд долл. - составляет всего 57%. Средний еженедельный отток ЗВР за период с 05.09.2014 по 01.02.2015 составляет 4,3 млрд долл., при сохранении этих темпов они иссякнут за 1,5-2 года. При худшем раскладе ЗВР на конец 2015 г. могут сократиться до 200-250 млрд долл., что увеличит вероятность дальнейшей девальвации. Замаячит возможность корпоративных дефолтов по внешним долгам, сначала компаний рублевой зоны.

Причины оттока капитала - выплаты по корпоративным долгам, которые были набраны в «тучное» время, отсутствие контроля за капиталом; плохой инвестиционный климат и неконкурентоспособность экономики, огромный геополитический и внутристрановой риск.

С позиций монетаризма основное условие экономического роста не таргетирование инфляции, а обеспечение непрерывного роста денежной массы (М2) на величину планируемого роста и инфляции (денежное правило Милтона Фридмена). Конкретно для задачи, поставленной президентом - рост 5% при инфляции 15% - не менее 20% в год. Второе условие - снижение ставок. Рентабельность промышленного производства не превышает 12%, для активного роста кредитные ставки нужно опустить до уровня 5-10%, а у нас ставки выросли до 25%. Способен ли Банк России исполнить эти задачи? Маловероятно. Почему?

Банк России следует политике «currency board» (привязки к доллару), предписанную «Вашингтонским консенсусом». Ее «Ахиллесова пята» в том, что отток капитала (или перевод рублей в валюту) сжимает денежную массу. Основной канал роста денежной массы - это покупка долларов Банком России, приводящей к росту золотовалютных резервов (ЗВР). Основной канал сжатия - продажа долларов ЦБ, что приводит к снижению ЗВР. Рублевая денежная масса привязана к долларовой: эмиссия рублей невозможна. Это модель работала в эпоху 2000-х годов до кризиса 2008 года, когда цены на нефть росли, вместе с ней росли ЗВР в среднем на 58 млрд долл. в год, как следствие, росла денежная масса (М2) в среднем на 43,3% в год (и даже хватало на СтабФонд). Тогда капитал притекал, а сейчас наоборот - оттекает: наращивание денежной массы в таких условиях невозможно.

ЦБ ничего не эмитирует, кредиты, которые от дает банковской системе в объеме около 7 трлн рублей, являются обеспеченными (операции репо и под активы) и идут на покрытие рублевой «дыры», вызванной оттоком капитала, ухода в валюту и падения ЗВР, процессами, которые кардинально ускорились с осени 2011 года. Источник девальвации - не осмысленные действия денежных властей, а снижение цен на нефть. Единственный индикатор, определяющий все: процентную ставку, денежную массу, бюджет и т. д. - это долларовая цена на нефть.

У нас есть две системы, две экономики, которые в нынешней ситуации существовать вместе не могут. Это внешний, сырьевой сектор и спекулятивная сфера, не чувствительные к ставке рефинансирования - они хотят иметь либеральную финансовую систему, как и наши чиновники, «обслуживающие» бюджет; и экономика внутренняя, реальный сектор и банковская система, которую повышение процентной ставки уничтожает на корню.

Без ограничительных мер по конвертации и движению капитала обеспечить дешевое кредитование и рост денежной массы, необходимые для роста экономики, не получится, потому что они рано или поздно окажутся на валютном рынке. Либо свобода движения капитала и currency board, но коллапс реального сектора, либо суверенная эмиссия и экономический рост. Это тот самый момент, когда экономическая политика (в нашем случае неолиберальная) полностью тормозит производительные силы страны. Разрешить это противоречие, не отказавшись от нее, никак не получится. Кроме денежной политики, этому способствует высокий НДС, криминалитет, коррупция, засилье чиновничества, отсутствие движений власти навстречу реальному бизнесу.

Средняя цена нефти за 2014 год- 98,9, если ее прогноз на 2015 год принять за 50, снижение будет самым большим с 90-х - 49,4%. Для сравнения: падение ВВП в 2009 году составило 7,9% при долларовом снижении цены на нефть 36,4%, в 1998 году - 5,3% при 33,4%.

Если цены будут низкими около года, а политика ЦБ будет по прежнему жесткой, мы можем получить не стагфляцию и не рецессию, а повторение депрессии 90-х. Затем наступит социально-политический кризис с непредсказуемыми последствиями.

Политика Банка России противоречит не только всем канонам кейнсианской теории, требующей при рецессии снижения ставок (как это делает ФРС), а со стороны Минфина - масштабного роста госрасходов, т. е. так называемой кейнсианской конвенции, которая используется для лечения кризисов по всему миру, начиная с Великой Депрессии, но и монетаризма, т. е. самой же либеральной концепции. Вашингтон и МВФ категорически запрещают использовать этот традиционный рецепт развивающимся экономикам.

Такие «думающие» экономисты, как Пол Кругман, Джозеф Стиглиц и даже Джефри Сакс критикуют МВФ за его рецепты санации кризиса. Как указывает Кругман, «в Азии... рекомендовалось … повышать процентные ставки до очень высокого уровня, в попытке убедить инвесторов на забирать свои деньги… Сакс считает, что азиатские страны… должны были …позволить своим валютам снижаться до тех пор, пока не они не начали выглядеть для инвесторов дешевыми… то крупных экономических спадов никогда бы не случилось… Масштабное финансовое бедствие произойдет …по причине высоких процентных ставок и рецессии, которое она спровоцирует… МВФ… избежал одного порочного круга, запустив для этого другой». При этом МВФ не комментирует последствия роста ставок.

А вот мнение бывшего заместителя министра финансов Японии Даисуке Котэгава: «В 1997 году, чтобы остановить падение валюты Таиланда (бата), МВФ рекомендовал стране поднять процентную ставку до 25%. Эта политика не менялась 18 месяцев, и за это время был практически уничтожен весь производственный сектор Таиланда. Это поведение прямо противоположно тому, что делала Япония в области денежно-кредитной политики после кризиса 1997 года. В нашей стране ставка оставалась близкой к нулю (около 0,5%). Это была политика, направленная на поддержку производства». Банк России действует четко по рецептам МВФ.

Помощник президента Андрей Белоусов констатировал, что при таких ставках ведение бизнеса невозможно - он ожидает ее снижения. Ряд банкиров и депутатов Государственной думы попросили Банк России снизить КС с 17% до 15%, что и было сделано 30.01.2015. Предварительно Эльвира Набиуллина обрисовала общую концепцию: «Банк России будет готов снизить ключевую ставку при формировании устойчивой тенденции к снижению инфляции и инфляционных ожиданий».

В отсутствии мер по валютному регулированию это может вызвать тупик. Снижение ставки усилит давление на валютный рынок. Риск девальвации сохранится на весь период снижения цен на нефть (I полугодие 2015). Уровень инфляции можно оценить исходя из оценки 40% доли импорта как (рост курса * доля импорта). При текущем уровне девальвации 80% инфляция может вырасти до 20-25%. Для сравнения: инфляция 1998 года - 84,4%, 1999 - 36,6%. Таргетирование инфляции практически бессмысленно: цель 8% на 2015 абсолютно нереальна.

Если нефть не вырастет и рубль не укрепиться, уровень инфляции превысит текущую ставку, а если рубль ослабнет еще - то больше. В январе рынок стабилизировался за счет продаж Минфина и экспортеров и окончанием пика выплат декабря (30 млрд долл.). На февраль и март приходится новый пик выплат, поэтому в сходных ситуациях рынок может снова просесть. Если ЦБ будет поднимать ставку вслед за инфляцией, это поставит крест на «всех завоеваниях рыночной» экономики и отбросит страну на 15 лет назад. Если нет, то это ослабит долговое время, но реальные ставки по депозитам пойдут к отрицательным значениям.

Бюджет 2015 года сверстан исходя из 100 долл. за баррель при курсе 37, т. е. 3700 руб. Можно рассмотреть три сценария среднегодовой цены на нефть: 60, 50 (наиболее вероятный) и 40. Исходя из «сохранения» текущей рублевой цены барреля примерно в 3600 для обслуживания бюджета «ориентир» среднегодового курса доллара по этим сценариям может быть: 60, 72, 90.

После отправки курса в свободное плавание дневная волатильность курса достигает 3-5% - возможные доходности спекулянтов сотни процентов годовых, их прибыль ложится издержками на потребителей. Никто не хочет возвращаться в серое «советское время». Но не проще ли ввести фиксированный курс, как в Китае? При наличии свободной конвертации в параллельную валюту - доллар всегда есть альтернатива ухода из рублей при росте рисков, что неизбежно требует роста ставки, а затем продуцирует кризис. Наши ЗВР могут вылететь в трубу, как это было с «исчезновением» золотого запаса СССР. Надо защитить финансовую систему от дестабилизирующих потоков капитала, создав, как этот было в СССР и Царской России до реформ Сергея Витте, два контура денежного обращения: внутренний и внешний.

Необходимо ввести запрет внутреннего кредитования в валюте, кроме внешнеторговых операций, покупка валюты компаниям только по контрактам, а физическим лицам - для туристических целей, вернуть 50% продажу валюты экспортерами, контроль за капиталом, включая привлечение внешних займов, ограничив их величину пределом в 30% от ЗВР, и уменьшение валютных позиций банков до минимума с ужесточением методики их расчета. Наилучший вариант - творческое использования валютного регулирования Китая.

А если обеспечить хороший инвестиционный климат, призвав умерить свои аппетиты монополиям, сбытовым сетям, чиновникам и ударить по криминалу, экономический рост в поставленных президентом пределах 5-6% будет гарантирован.

Но можно пойти по пути капитана «Титаника», не послушавшего предупреждение об айсбергах, не снизившего скорость и не изменившего маршрут. Если система не способна к эволюции и гибкости, она неизбежно сменяется. Что было, как с Царской Россией, так и с СССР.

Мы живем в эпоху непрерывных перемен. Элитам надо чувствовать знамения времени. История имеет обыкновение повторятся. Нарастание напряженности в системе Запад-Россия ломает конструкцию, где мы были «партнерами», этот термин лучше забыть. Как и 100 лет тому назад в Европе имеется конфликтная зона, а Россия воспроизводит дореволюционную модель. Неэффективные чиновники, коррупция, распил бюджета (в Царской России - военного), игнорирование интересов простого народа, путешествия по заграницам, огромный внешний долг перед Западом, золотой стандарт (сейчас «currency board»), экономическое закабаление западными «инвесторами», гигантское расслоение общества, безнаказанность и социальная безответственность элит.

Дума стала более критично осмысливать нынешнюю политику. Но чтобы реформы пошли, нужно ощущение краха, которого пока нет. Даже при ценах на нефть 50-60 консервация курса продолжится. Позиция власти выражается мнением руководства «Роснефти» в докладе «Эры дешёвой нефти не будет».

Как заявил премьер Дмитрий Медведев на Гайдаровском форуме, «Россия … не собирается …менять курс в сторону создания мобилизационной модели экономического развития… власть не пойдет на отказ от свободной конвертации рубля... политика Центрального банка … - это правильная политика… власть не собирается ждать, когда просто поднимутся цены на нефть… Наша цель - не заливать кризис деньгами, это бесполезно… мы продолжим борьбу с инфляцией…».

А вот последняя точка со стороны главы ЦБ Набиуллиной: «Что мы точно не будем делать? Мы не будем подстегивать экономический рост ценой повышения инфляции, ценой эмиссии…- попытки стран подстегнуть … рост … путем денежной накачки … приводит к обратному эффекту. Второе - мы не будем фиксировать валютный курс. И третье - мы не будем вводить никаких … ограничений на движение капитала».

С позиции экономики все ясно: реформы назрели. Как можно использовать концепцию, которая сознательно разрушает нашу экономику и делает нас зависимыми от Запада и подчиняет ему, да еще в самый разгар конфликта? А с позиции политики - верхи отчаянно цепляются за догматы либерализма, понимая их неактуальность, но считая, что переход к альтернативной системе неизбежно вырвет монополию власти у нынешней элиты: сырьевиков, монополий и чиновников. Возможно, у нас есть скрытые международные обязательства соблюдать правила Вашингтонского консенсуса, и их отвержение возможно только при предельном обострении конфликта Россия - Запад. Что ждет государство, чья финансовая и экономическая политика подобна змее, пожирающей себя за хвост?

Но когда наступит крах, можно остаться без резервов, с чахлыми банками, разваленной экономикой и самое главное - без доверия избирателей. Точно такая ситуация уже была после дефолта 1998 года, когда «разочаровавшийся» в либералах Борис Ельцин призвал государственника-центриста Примакова, коммуниста Юрия Маслюкова, и руководителя Банка России Виктора Геращенко. Тогда девальвация на фоне антилиберальной политики дала стране запас для роста на все 2000-е. И даже в 2001 году при снижении цен на нефть на 14,2% был получен уникальный результат - рост 5,1%.

Начиная таргетирование, ЦБ обещал снижение инфляции, ставок и стимуляцию роста. Вместо этого инфляция выросла почти в два раза вместе с процентными ставками, экономика скатывается в рецессию, на рынках нет никакой стабильности. В этом семилетнем цикле не было стадии активного роста - бума и перегрева, которые были в классическом девятилетнем цикле 1999-2008 годов. И все это благодаря «таргетированию», зажимавшего рост денежной массы, и стабилизации курса рубля для поддержки дешевого импорта, делавшего нашу продукцию неконкурентной.

Так куда мы идем? В «лихие 90-е» верхами и массами владела одна цель - построение капитализма. А что мы строим теперь? Постоянные кризисы, нескончаемую рецессию? Губительная либеральная политика коварно прикрывается патриотическим угаром, но главное у нас по прежнему не меняется. Система все та же.

Главная цель западной цивилизации - подчинение себе всего мира. А тут вдруг «какая-то» непокорная Россия начинает примерять на себя «доспехи» СССР, опять раскалывая мир на две части: не соглашается с США, да еще вернула Крым.

Правила Вашингтонского консенсуса - гениальное изобретение, которое легко подчиняет и ставит на колени любые народы, позволяя собирать с них дань. Помимо запрета на суверенную эмиссию, самый распространенный прием - банкротство и скупка стран, которые предварительно сажаются на иглу долларовых займов. Так был поставлен на колени ненавистный СССР с идеей социализма, а в 1997 году, во время Азиатского кризиса, были обанкрочены и скуплены «тигры»: Корея, Индонезия, Малазия, Таинланд, о чем повествует Наоми Кляйн в своей книге «Доктрина Шока». По словам Джефри Гартена, была получена «Азия, в которую американские фирмы внедрились гораздо глубже, которая стала для них гораздо доступнее». Как писал Business Week, это был «крупнейший базар для покупки бизнеса». Чем это отличается от России 1992, 1998, 2008 и 2015 годов?

Смысл санкций и снижения нефти прост: Запад ведет нас по отточенной схеме к банкротству, в идеальном случае ожидая обращение за помощью к МВФ в обмен на построение «новой демократии» и введение новой шоковой терапии. Однако они переоценивают свои возможности: «орешек» крепок.

В 90-е годы благодаря искусственному банкротству экономики за счет сжатия денежной массы бывшие партийные и комсомольские работники, которые нами сейчас по-прежнему правят, вместе с зарубежными «инвесторами» по дешевке скупили все активы России. Сейчас посредством либеральной «пятой колонны» эта «игра» повторяется. «Иностранные инвесторы» потирают руки: «Россия стала крайне дешева». Девальвация на их стороне. Прекрасное время все покупать по дешевке, когда крупняк и банки накапливают ликвидность, а в экономике ее просто нет.

Лимит времени исчерпан. Стране нужен срочный отказ от неолиберальной политики: иначе потеря власти правящей партией неизбежна. Если курс скорректировать - экономика начнет рост, независимый от цен на нефть, а капитал вернется. Пока Россия не заведет свой печатный станок и не откажется от доллара, она не сможет реализовать свой потенциал, а экономически будет управляться извне. Если наша экономика станет производящей, Запад столкнется с проблемами сбыта, а мир на базе экономического наследия России и Китая получит новую финансово-экономическую модель, которая положит конец гегемонии доллара.