Совершенно очевидно, что сегодня экстремизм стал одной из технологий дестабилизации общества и способом нарушения политической устойчивости государства. Принимая различные формы радикализма, экстремизм провоцирует общественно-государственный кризис, вследствие которого общество теряет суверенитет. С развитием глобальной сети западных некоммерческих организаций, с помощью которых осуществляются технологии дестабилизации, установить внешний контроль практически над любым пространством становится всё проще.

Такие технологии определяются с научной точки зрения понятием сетевые войны - это войны шестого поколения, разработанные в Пентагоне и реализуемые в первую очередь на пространстве Евразии в течение двух последних десятилетий. Смысл и суть этих войн - установление контроля над всеми регионами, государствами и народами без использования классических вооружений и нарушение внутренней стабильности через использование собственных негативных энергий, которые есть в любом обществе - недовольство коррупцией, экономическим положением, нестабильные межэтнические отношения и т. д. Так, к примеру, украинский политический кризис стал следствием исторического противостояния моделей, предложенных Украине Западом и Востоком.

Здесь и кроется опасность сетевых войн - жертва сетевой агрессии не в состоянии выявить источник и нанести ответный, симметричный удар. Сама эта технология, основанная на использовании, в том числе, экстремистских методов, возникла в ответ на ядерный паритет, который в определенный момент установился в отношениях между Россией и глобальным Западом.

Понимая, что ядерный конфликт может привести к взаимному уничтожению всего человечества, западные стратеги начали разрабатывать технологии, которые могли бы дать возможность осуществлять агрессию против противника, минуя сферу ядерного сдерживания. Результатом стало появление сетевых войн - технологического использования, в том числе, экстремизма против геополитических оппонентов. Жертвами сетевой войны стали государства арабского мира, постсоветские страны и Ближний Восток. Именно поэтому Президент Владимир Путин на заседании Совбеза РФ отметил, что «в современном мире экстремизм используется как инструмент геополитики и передела сфер влияния». Сегодня предметом «сетевой» агрессии стала Россия.

Против тех обществ, которые имеют устойчивые формы устройства, тех народов, которые соблюдают собственную традицию и живут согласно установленным веками традиционным нормам, подобные технологии использовать затруднительно. В этой связи общество, в котором традиции сильны, а этническая, религиозная или хотя бы культурная идентичность играют первоочередное значение, обладает неким иммунитетом против разрушения и сетевой агрессии со стороны Запада. Понятно, почему Владимир Путин говорит о необходимости сохранения такого важного фактора социальной стабильности, как идентичность, как этнической, культурной и религиозной цельности народов, населяющих наше пространство, ибо это и есть иммунитет против сетевых стратегий Запада.

Та экспортная форма социального и общественного устройства, которую предлагает Запад, приводит к атомизации и унификации общества с отказом от любых форм идентичности в пользу некой общечеловеческой универсальности. Такое состояние обозначается либеральным концептом «гражданское общество» и является идеальной средой для сетевых стратегий. Запад, прежде чем установить контроль над территорией, ослабляет располагающееся на ней государство через развитие «институтов» гражданского общества.

В России, следует отметить, этот концепт приживается плохо в силу консервативности, этнического и религиозного многообразия. Мы же подразумеваем под этим понятием любую активность в области самоуправления населения, а не только выступление людей на митингах и демонстрациях. И именно из-за того, что эта модель в России отторгается, у нас до сих пор не реализован тот сетевой сценарий, который был предусмотрен в 2008 году, в момент пересменки власти, так и в 2012 году, когда 6 мая была предпринята очередная попытка осуществления «цветной революции» в России.

В этой связи, с учётом логики сетевого воздействия, в России будет происходить ужесточение западного сценария. В тот момент, когда на Западе поняли, что «бархатная революция» в России не срабатывает, когда российская власть выработала некоторые контрмеры против «цветной революции», начался разворот к более жёстким формам воздействия. Их проявлением являются социальная и идеологическая дестабилизация окружающих пространств - например, на Украине, где радикализм стал главной категорией силового воздействия на русский мир, на русских людей и на Россию.

Учитывая полиэтничность и мультиконфессиональность России, это может стать главной точкой силового воздействия на нашу страну. Именно поэтому российские спецслужбы регулярно раскрывают экстремистские сети на Северном Кавказе, в Поволжье и на других исламских территориях России. Запад пытается разорвать Россию на фрагменты, чтобы уничтожить государственность. Таким образом, сетевая угроза является далеко не неким теоретическим изыском высоколобых интеллектуалов, а реальной прикладной военной стратегией, с помощью которой Запад пытается установить свою цивилизационную глобальную доминацию над всем миром и над всеми народами.

Те же народы, которые сопротивляются, ввергаются в пучину «управляемого хаоса», который также является одним из концептов, разработанных, в частности, таким американским теоретиком, как Стивен Манн. С помощью этой технологии такие территории, как Арабский мир и Северная Африка, подверглись искусственной дестабилизации - традиционалистский иммунитет против западных ценностей был разрушен, общество раздроблено. Американская демократия восторжествовала - через кровь, хаос и войну.