Всю силу удара надо направить в то место, где годичные кольца ближе всего подходят к краю спила - только тогда можно услышать характерный хруст расколотой чурки. Дрова здесь рубят только зимой, когда влага внутри древесины превращается в лед. Морозы же зимой - лютые, доходит и до пятидесяти градусов. Бывает такое, что ни сноровка, ни сила рубщика не позволяет расколоть комель. С КамАЗа их набирается с десяток, все их ставят на снег, за ночь спил чурки подмерзает и утром колется с легкостью. Если вы спросите у рубщика, почему он ударил именно в это место, он вам ничего не сможет сказать - все вырабатывается долгой практикой на подсознательном уровне. На зиму надо дров две машины: одна сухих - на растопку, заготовленную с прошлого года, одна машина «сырых» и пять-шесть тонн угля.

С водой немножко похуже, ее возят на санках в алюминевых флягах. Ручьи, небольшие речки, колодцы и водоводы советской эпохи перемерзают. Поэтому возят водовозки и продают по 5-10 рублей за флягу. Старикам много не надо, двухсот литровую бочку хватает на неделю - лишь бы помогли занести в дом.

Когда говорят «расстояния», то чаще всего упоминают Сибирь и Дальний Восток. Расстояние в Забайкальском крае - это когда до следующего районного центра сто тридцать километров, и по дороге встречается всего пять-шесть деревень. До областного центра - шестьсот, восемьсот. Куда бы вы ни собрались, готовиться надо тщательно и заранее, независимо от средства передвижения. В таких суровых условиях подвести может любая машина. Если случилась беда, то последняя критическая «минута» будет равна времени горения четырех колес и запаски, поэтому багажники даже новых японских внедорожников завалены паяльными лампами, топорами, лопатами, тросами, полушубками, старыми валенками или унтами.

Так уже двадцать лет живут люди на земле, в недрах которой содержание золота до 3 грамм на тонну, а по некоторым другим данным доходит до 350 грамм. Для тех, кто особенно не разбирается в геологии, можно пояснить, что за сезон при ручном труде уже в отработанной породе люди намывают золота на миллион рублей.

«Путинское десятилетие вернуло России надежду на возрождение»? Не знаю… Наверное…

Приятно пахнет шашлыком! Дровишки здесь рубят все больше по такому приятному поводу. Простым топором бьют в любое место чурки с заранее известным результатом. Поволжье! Прихоперье, если быть точным. Другая структура древесины, потому как мягкий умеренный климат. До ближайшего областного центра - Тамбова, Пензы, Саратова - километраж такой же, как в Забайкалье до райцентра, а до Москвы - как до Читы.

Относительно хорошие дороги, богатая плодородная земля, густонаселенный край, где дома отапливаются голубым топливом. Перекресток России. Живи и радуйся!

В райцентре средней полосы еще сравнительно неплохо. Здесь могут асфальтировать центральные улицы и даже строить фонтаны. Сюда от безнадеги бежит разграбленное село, бегут жители Севера и Дальнего Востока. Никто уже не обращает внимания на руины советского наследия, разграбленные заводы и фабрики федерального значения. Закрывается мощный железнодорожный узел, а успехи в сельском хозяйстве принадлежат исключительно властной верхушке, лоббирующей свои интересы. Достижением такого города за последние десять лет является построенный на федеральные деньги детский садик и физкультурно-оздоровительный комплекс. В фоке, в одном из залов, растянут огромный баннер, на котором изображен Вячеслав Володин в кругу активной молодежи.

«Нет Путина - нет России!» Не знаю… Возможно, и так…

Великий исход народа с земель русских. С сел и деревень перебираются в районные города. Из них - в областные центры. С окраин переезжают в среднюю полосу. Ну, а здесь уже поближе к Москве и Питеру. В городах народ перемалывается и меняется в худшую сторону: «Я думал здесь сила, а здесь слабые все». Если проще - то влияние антропогенного ландшафта.

Огромная, нищая, унылая страна, последнее десятилетие падающая на лопатки. Из разочарованной России ты превратилась в равнодушную. Человек, кругозор которого сужен веткой метрополитена, не переживает, не чувствует, не любит.

Далеко не все со мной согласятся: есть и другие оценки, более радужные, если не сказать - оптимистичные. Стакан наполовину полон. И эти оценки очень убедительны. Не буду спорить, но в чем причина наличия двух разных констант? Почему путинское десятилетие одни считают надеждой на возрождение, другие - временем упущенных возможностей, а третьи - прямой дорогой в бездну? Причина в дистанции наблюдения того или иного события. То есть, любое событие можно оценить в близкой и далекой перспективе - отсюда и полярность мнений.

Жить стало лучше, жить стало веселей - это так, но почему- то упущен из виду грабительский процент по кредиту. Может, лучше было иметь высокооплачиваемую работу с социальными гарантиями? Любые события путинского десятилетия при первом рассмотрении положительны, но в далекой перспективе половинчаты или нерезультативны, а где-то и опасны. Обрабатываемый участок земли не орошается поливочной системой, но вода носится исключительно в ладошках. Так залили деньгами очаг войны на Северном Кавказе, так победили бандитизм 90-х, который переместился в кабинеты чиновников, победили олигархов, но не победили систему, заговорили о справедливости, но забыли приватизацию, перевооружаем армию за счет развития локальных производств и отраслей, а не экономику в целом, замещаем один импорт - другим, боремся с коррупцией, но поощряем безнаказанностью, реформируем медицину, закрывая больницы, отстаиваем свободу Новороссии, договариваясь с поработителями, создаем социальные лифты, игнорируя достойных, гордимся свободой слова, не выслушивая все точки зрения, тянем трубопроводы углеводородов на Дальнем Востоке, но топим дровами. И самое главное, очень много говорим, но мало делаем.

Любые проблемы локализуем, но не устраняем, а через некоторое время получаем их снова, в ухудшенном варианте. Путин - герой на час, этакий бывалый капитана шхуны, виртуозно проходящий рифы на пути к пропасти.

При рассмотрении событий с высоты птичьего полета надежд питать не приходится. «Двадцать лет - и ничего для бессмертия!» Во время вызова объединиться вокруг лидера. Дать очередной, не заслуженный кредит доверия. Зачем? Чтобы победить в сражении, но проиграть битву? Пройти вираж, но разбиться об скалы? Умереть не сразу? Быть лицемером и снова получить сполна. А, может, при отступлении заменить Барклая Кутузовым, и потом дать генеральное сражение? Может, подошел тот час, когда Барклай де Толли не нужен боле - пусть он запомнится как полководец, который совершал стратегическое вынужденное отступление. А к нам приехал Кутузов, бить французов!