Шейх Мухаммад Ярагский, познакомивший в 1823 году дагестанцев и чеченцев с тарикатом накшбандийа, хотя и осознал в свое время неизбежность военно-политической и религиозной борьбы с царизмом, не предпринял никаких практических шагов, чтобы реализовать высказываемые им идеи. Тем не менее, благодаря ему это политически ориентированное учение, призывавшее мусульман сражаться против социальной несправедливости, которая исходит от угнетателей и колонизаторов, претерпело соответствующую трансформацию, отойдя от своей первоначальной мистической основы, связанной с именем бухарского суфия Баха ад-Дина Накшбанди (1318-1389).

К практической реализации социальной составляющей идеологии приступил аварский мулла Гази-Мухаммад, обучавшийся тарикату накшбандийа у дагестанского мистика Джама-Эддина Казикумухского, посвященного в тарикат накшбандийа Ярагским. Но для этого потребовалось почти десять лет с момента, когда учение накшбандийа-халидийа начало распространяться в Дагестане. В деятельности Гази-Мухаммеда учение накшбандийа-халидийа приобретает воинственный характер. Как-то, обратившись к своему ученику и другу Шамилю, он произнес: «Давай, Шамиль, делать газават!». Но Шамиль, обучавшийся тарикату у Казикумухского, не был готов для такого радикального поворота в своей религиозной деятельности.

Если шейх Ярагский довел ситуацию в Дагестане до осознания необходимости совершения газавата (газават - сражения и военные походы, в которых принимал участие пророк Мухаммед), то Гази-Мухаммад начал практически реализовывать эту идею, объявив религиозную войну против местных феодалов и царизма.

Гази-Мухаммад, бесспорно харизматическая личность, настаивал на необходимости объявления газавата против завоевательной политики царизма, хотя его духовный учитель шейх Казикумухский категорически запрещал ему возвещать газават, предвидя, что война против русских обернется для дагестанских народов большой бедой. Но Гази-Мухаммад, поддержанный Ярагским, начинает освободительную борьбу. Некоторые историки видят главную причину возникновения и распространения Кавказской войны в экономическом разорении и политическом унижении горского населения царизмом, а священная война (газават), таким образом, стала ответом горцев на «звериную завоевательную политику царизма». Начавшийся в Дагестане газават явился следствием ужесточения завоевательной политики, углубления военно-политических противоречий между горцами и царскими военачальниками.

Шамиль не сразу присоединился к Гази-Мухаммаду, что было связано с тем, что он понимал принципиальное различие между газаватом и суфийским мистицизмом, проповедуемым его духовным учителем Казикумухским, запрещавшим какое-либо насилие. Но письменная поддержка газавата полученная Гази-Мухаммадом от Ярагского послужила основанием преодоления запрета Джамал-Эддина.

Некоторые исследователи ошибочно полагают, что Шамиль получил звание суфийского шейха. На самом деле он был лишь халифой (помощником) шейха. При живом шейхе Казикумухском Шамиль не имел право самостоятельно распространять тарикат накшбандийа, хотя он был прекрасным знатоком теории и практики этого учения. Известный факт, что он не раз впадал в состояние джазмы (экстаза) говорит в пользу того, что он хорошо усвоил приемы практического суфизма. Но функции шейха накшбандийа им никогда не выполнялись, поэтому ни в Дагестане, ни в Чечне у него нет последователей-мюридов, совершающих ему вирд (то есть упоминающих его имя во время зикра наряду с именами Аллаха, пророка Мухаммада, суфийских устазов).

Обычно освободительную борьбу горцев под руководством имама Шамиля в исторической литературе называют кавказским мюридизмом. Узким по своему объему понятием «мюридизм» неправомерно охватывать народно-освободительную борьбу кавказских горцев, поскольку ее цели, задачи, содержание выходят за рамки этого религиозно-политического движения.

Участниками движения Шамиля были не только мюриды тариката накшбандийа, в числе которых находились ученики шейха Казикумухского, считавшего, что газават и тарикат несовместимы, но и простые крестьяне, осознавшие необходимость освобождения от социального гнета, защиты своей родины от внешнего врага. Отстаивая свою родину, образ жизни, они опирались на традиционные духовные ценности, на нормы адата и шариата.

Известно, что сам Шамиль делил мюридов на тарикатских и наибских. Кроме мюридов тариката, Шамиль признавал существование других мюридов, которых «уже следует обозначать не «учениками», а «исполнителями», «приближенными или «близкими людьми». Этих последних Шамиль и называл «наибскими мюридами». Первых он считал сугубо духовными лицами, неспособными к газавату, препятствующими священной борьбе, а вторых - воинами газавата. Отличие их друг от друга Шамиль видел в том, что мюридами тариката делались люди не особенно храбрые и те, кто были «чересчур набожны». Наибские мюриды были воинами, готовыми слепо повиноваться своему наибу «как бы бесчеловечны и нелепы его приказания ни были». Эти мюриды находились на обеспечении наибов, от них они получали все необходимое для ведения войны против царских войск и для своего существования. Общее число наибских мюридов в Дагестане не превышало 550 человек, а 132 из них состояли лично при Шамиле, а остальные находились в распоряжении его наибов и мудиров (генералов).

В исторической литературе, посвященной периоду Кавказской войны, исследователи нередко отождествляют понятия тарикат (суфизм) и мюридизм, но все-таки тарикат и мюридизм не тождественны, так как мюридизм - политически ориетированная часть накшбандийа-халидийа, возникшая и утвердившаяся в начале Кавказской войны. Тарикат - путь, ведущий к Богу, и он предполагает духовное, нравственное совершенствование и возвышение.

В Чечне Шамиль вербовал в мюриды представителей лучшего чеченского юношества. Становясь мюридами Шамиля, юноши приносили клятву на Коране, утверждая что будут свято исполнять все приказания, какого бы рода они не были. Мюрид «обязывался поднять руку даже на родного брата, если бы начальник того требовал». Мюриды составили особый орден, чтивший волю лишь человека, на службе которого они находились, и забывший для него самы узы родства. Институт мюридизма в руках такого умного человека как Шамиль служил ему самым верным орудием к распространению власти, и он употреблял мюридов к истреблению опасных для него людей. На этой почве в Чечне число кровной мести значительно возросло. Через этот институт мюридизма упрочилась власть Шамиля в Чечне и им предпринималась попытка уничтожения адатов и утверждения шариата.

По предложению Джамал-Эддина, тестя Шамиля, был создан Совет (Диван хана), состоящий из дагестанских алимов, преданных Шамилю и мюридизму. Мюриды использовались для приведения в исполнение приказаний распоряжений начальников, при каждом из них находилась постоянная стража, составленная из тех же мюридов. После Кавказской войны наибские мюриды практически исчезли, институт мюридизма в шамилевском ваританте перестал существовать. На Северном Кавказе после Казикумухского и Кунта-Хаджи (зачинателя кадирийского тариката в Чечне в конце 50-х годов ХIХ века) в чистом виде мюридов тариката, целиком и полностью посвятивших себя мистическому познанию Бога, духовному самосовершенствованию, не существовало.

Газават, объявленный Гази-Мухаммадом, продолженный Шамилем, прежде всего был направлен против аварских ханов, придерживающихся адата, традиционной культуры, сложившихся общественных отношений, ущемлявших положение свободных горских обществ. На этой почве между сторонниками утверждения шариата и их противниками часто возникали кровопролитные столкновения, сопровождавшиеся многочисленными жертвами горцев. Известно, что Гази-Мухаммад, борясь с горскими адатами, многократно сталкивался с нежеланием горцев принять строгие нормы шариата, лишавшими их как вредных привычек, так и сложившихся многовековых социально-политических отношений. Он жестоко наказывал употребление табака, спиртного, игру на традиционных музыкальных инструментах, свадьбу по адату и пр.

Шариатский ригоризм Гази-Мухаммада проявлялся и в том, что он стал преследовать своего учителя, известного алима Дагестана Саида Араканского, грешившего употреблением вина, имевшего тайные сношения с русским командованием. Ворвавшись в его дом, он разбил весь его погреб, вылил из бочек вино. От неминуемой расправы Саида Араканского спасло отсутствие в доме в момент нападения Гази-Мухаммада. Западный исследователь мюридизма Мухадин Кандур писал, что «Гази Мулла захватил Карани, Эрпели и Миатли, прибегая при этом террористическим методам, для того, чтобы заставить жителей этих селений следовать за ним». Большинство известных религиозных деятелей Дагестана признали Гази-Мухаммада своим имамом, к его джихаду присоединялись дагестанские аулы. Только ханша Паху-Бике отвергала религиозный радикализм имама, соблюдая при этом договоры заключенные ее мужем с Россией.

Религиозный радикализм Гази-Мухаммада, о котором пишет Кандур Мухадин, начинается с воззвания ко всем обществам Дагестана. Он заявлял, что твердо решил защитить шариат и посвятить свою жизнь этому богоугодному делу и требовал от горцев отказаться от греховных и злых деяний, заблуждений. В воззвании сообщалось, что он восстал «ради спасения правоверных и на погибель неверным», высказывал надежду на то, что победит русских и «злоумышления гяуров не осуществятся, поскольку Бог не на стороне неверных». Он угрожал наказанием тем, кто не знает основные молитвы мусульман. Гази-Мухаммад силой навязывал каноны шариата горцам Дагестана, требовал от них присоединения к его движению и решительной борьбы против русских. В ходе утверждения шариата ему приходилось преодолевать сопротивление горцев, не желавших оказываться от адатов, веками утвердившихся привычек и традиций. С другой стороны, царские власти, опасаясь распространения его влияния и религиозного радикализма, начинают военные действия против Гази-Мухаммада и его мюридов. В сражений с русскими под Гимрами он погибает. Дело своего учителя продолжает Шамиль, который в своих обращениях к народам Дагестана и Чечни призывал к упорной борьбе с неверными, не щадя ни своих жизней, ни имущества. Выступления Шамиля всегда изобиловали воинственной фразеологией. После гибели Гази-Мухаммада Шамиль обратился к гимринцам грозной речью, в которой заявлял, что поднимет святую веру на подобающую ей высоту и жестоко накажет тех, кто желает изменить шариату.

Утверждая шариат, он решительно борется с вредными привычками: употребление спиртного, курение табака, развлечения, танцы, игры на музыкальных инструментах. Судя по русским и местным арабографическим источникам, Шамилю эту задачу так и не удалось выполнить, что было связано с тем, что дагестанские и чеченские общества решительно выступали против грубо навязываемого им шариата. Нельзя представлять дело таким образом, что горцы беспрекословно подчинились власти имама Шамиля, безропотно выполняли его требования, касающиеся участия в газавате (джихаде), перестройки быта в соответствии с нормами шариата, что они не вели торговли с русскими и находившимися под их властью горскими племенами и селениями.

Настойчивое сопротивление Шамилю оказывало чеченское общество чеберлоевцев. Шамилю чеберлоевцы написали издевательское письмо, в котором сообщали, что они уложили его шарит в бурдюк, перевязали горло и предлагали прибыть к ним в горы, чтобы забрать его. Между войсками Шамиля и чеберлоевцами произошло крупное военное столкновение, в ходе которого Шамиль жестоко расправился с ними. Противники мюридизма, газавата были и среди традиционного мусульманского духовенства, обличавшего шамилевский радикализм в своих проповедях, за что «подвергались гонениям и репрессиям вплоть до смертной казни.

Адаты, составляя ядро традиционной горской культуры, оказались слишком укорененными в быте, обычаях, ментальных особенностях горцев. Шамилю не удалось преодолеть сопротивление закрытого горского общества, основанного на адатах. Они продолжали сохраняться и при его имамате, после него, при советской власти и сегодня живучи. Но и шариат постепенно отвоевывал позиции в духовной и социальной сферах жизни горцев, хотя говорить о доминировании шариата в жизни горцев не приходится. Ибо многие духовные, семейно-бытовые отношения между горцами продолжали регулироваться по нормам адата. Это обстоятельство было использовано царской властью, которая решила отдать предпочтение адатам, всегда защищавшим интересы господствующего класса горских феодалов, ханов и беков.

Шамиль утверждал шариат не только в Дагестане и Чечне, но и среди закубанских народов черкесов, абадзехов, шапсугов, натухайцев. Наибы Шамиля проповедовали шариат и мюридизм среди горского народа Закубанья. Наиб Шамиля Хаджи-Мухаммад распространил среди многих сотен тысяч горцев учение мюридизма, составившее между черкесами особую партию хаджиретов. Хаджиретами называли муртазигов, что означало то же самое что и мюриды. Другой наиб Шамиля Мухаммад-Эмин, опираясь на мюридов, распространил среди абадзехов, которые давно изгнали своих князей и дворян, а потому мюридизм, проповедующий общее равенство, приходится по душе этим племенам. Он, проповедуя мюридизм и шариат, учредил особые суды как для решения дел по шариату, так и для наблюдения за покорными ему племенами.

Как в прошлом, так и сегодня адат и шариат имеют достаточно ясно очерченную и подвижную грань воздействия на жизнедеятельность мусульманских народов Северного Кавказа. В Чечне в период существования режима Аслана Масхадова осуществлялось шариатское судопроизводство, через которую проходили уголовные и гражданские дела. Тем не менее форма разрешения спора или конфликта на основе адата среди чеченцев продолжала сохраняться.

К числу выдающихся достижений в религиозной-политической деятельности Шамиля относят создание им исламского государства имамата, образованного из различных народов Дагестан и Чечни. Оно было основано на шариате и его главой являлся имам - лицо прежде всего религиозное, а затем светское, политическое. В ходе священной войны имам становится главнокомандующим вооруженных сил мусульман. Он соединял в себе власть религиозную и военно-политическую. Это обстоятельство способствовало возвышению среди мусульман Северного Кавказа Шамиля.

Мюридизм как идеология национально-освободительного движения после поражения Шамиля и крушения его теократического государства имамата прекратил свое существование. Попытки возрождения имамата, предпринятые Нажмудином Гоцинским, внуком Шамиля Саид-Беком и Узун-Хаджи, имевшие место на заре советской власти в начале 20-х годов ХХ века, успеха не имели, хотя мюридские группы существовали и в советский период, оказывая духовное влияние на мусульман Дагестана, Чечни и Ингушетии.

В традиционном чеченском обществе институт шейхизма, сложившийся в царское время, занимал важное место в общественной и духовной культуре этноса. В советский период сам этот институт был ликвидирован, хотя мюридизм, как специфическая форма его проявления, до сих пор продолжает сохраняться. Живучесть этого религиозного института объясняется тем, что он коррелировал с системой общественного устройства чеченцев, которые не имели единовластие, хотя и тяготели к ней, страдая из-за ее отсутствия. Каждая локальная чеченская земледельческая община (тайп) выдвигала своего духовного лидера, но религиозный статус шейха мог получить только тот, кто получал разрешение от общепризнанного суфийского наставника. Понятно, что термины шейхизм и мюридизм не являются идентичными, хотя бы потому, что шейхов как таковых ни в Чечне, ни в Ингушетии не существуют. А вот в Дагестане институт шейхизма сохранился.

В постсоветский период остракизму со стороны дудаевского режима, особенно со стороны яндарбиевско-удуговской пропаганды подвергалась народная память о шейхах. Их потомки объявлялись врагами народа, наймитами России и преследовались Так, в ходе военных действий в Чечне была учинена расправа над Ильясом Арсановым, сыном накшбандийского шейха Дени Арсанова, а также над его сторонниками, что привело к гибели более 20 молодых людей, являвшихся последователями этого шейха.

В конце Кавказской войны на смену движению мюридизма, с его призывами к газавату, приходит движение зикристов, возникшее на базе кадирийского тариката. Эта новая духовно-религиозная реальность, будучи разновидностью мюридизма, формировалась благодаря деятельности чеченского суфия Кунта-Хаджи Кишиева. По своему идейному содержанию новый тарикат представлял собой альтернативу накшбандийа-халидийа. Становление учения шейха Кунта-Хаджи, отпочкование от кадарийского братства мелких зикристских групп с соответствующим идеологическим оформлением происходит в условиях поражения кавказских горцев.