Идеология и политические науки в целом находятся в прямой связи с научной парадигмой, которая преобладает в обществе. Картезианская логика в свое время повлияла на политические процессы в европейских странах. После новых научных открытий менялся как принцип, так и методы ведения войн (т. е. продолжение политики в ее крайней форме по Клаузевицу) и дипломатии. Религиозное мировоззрение также напрямую связано с политическим конструированием. Европейские колонисты в Латинской Америке пытались строить «рай на земле». Иезуиты проецировали свое видение мироустройства не только на этику и поведение в автохтонном индейском обществе, но также на планировку городов и территориальное управление. В XX столетии наиболее ярким примером влияния религиозной идеи на политику являются создание государства Израиль и Исламская революция в Иране.

Однако ХХ век также известен новыми открытиями в науке - Альберт Эйнштейн осуществил сдвиг в понимании природы физики, а Илья Пригожин напомнил миру о хаосе академическим языком. Теории суперструн, самоорганизующейся критичности, нелинейной геометрии, эпистемологического анархизма, диссипативных структур и сложного комплексного мышления, как бы то ни было, наносили свой отпечаток не только в естественных, но и политических науках.

Сразу после распада Советского Союза американский дипломат Стивен Манн обратился к новым направлениям в физике для объяснения природы происходящих политических процессов. На примерах из области различных исследований он показал, что самоустранение СССР напоминает то, как груда мокрого песка может рассыпаться после того, как влага (а для СССР это была идеология) после испарения перестанет играть свою связующую роль. В отличие от своих обеспокоенных коллег, которые были озабочены крушением второй супердержавы по причине нарушения баланса системы мировой безопасности в целом, Манн сохранил хладнокровие, ведь, как он писал в своей статье «Теория хаоса и стратегическое мышление», после того, как элементы системы распадаются, они через некоторое время неизбежно снова вернутся в положение покоя. В этой же публикации он сравнил государство с компьютером, а идеологию с вирусом, который может быть применен как инструмент для захвата территории страны без материального ущерба. В данном случае либеральная демократия должна была исполнять свою роль по смене режимов и навязыванию новых ценностей, которые помогают вытаскивать их стран материальные ресурсы, а их граждан превращать в послушных потребителей и обслуживающий персонал «компьютерной» системы. Как мы знаем, именно такой механизм и был запущен, и не только на постсоветском пространстве, и привел к разрушительным последствиям.

Но если новые научные открытия, объясняющие природу естественных процессов в целом, адекватны для описания политических пертурбаций, почему мы не можем их применить к нынешней геополитической динамике и интеграционным процессам? Более того, в среде военных на Западе уже давно присматриваются к нелинейному мышлению, теории холизма и пр. научным школам, применяя их для моделирования конфликтов, а также боевой тактики и стратегии. Возможно что, как философские идеи постмодерна (например, ризоматическое бытие и хаосмос Жиля Делеза и Феликса Гваттари), так и более точные науки, предпочитающие сложнейшие формулы и математические расчеты, будут вполне применимы для моделирования новых надгосударственных образований, одним из которых является проект Евразийского Союза.

Для нового образования вполне подойдет такой термин как сложная система, использующийся в современной науке. Вместе с этим, наличие многочисленных акторов, связанных как с внутренней политикой этой системы, так и международными отношениями, заставляют нас обратиться к еще одному устоявшемуся определению - нелинейной динамике.

Давайте посмотрим, как действует сложная система в непредсказуемых, на первый взгляд, условиях с точки зрения новой научной парадигмы, авторы которой уже долгое время занимаются этим направлением. Возможно, данная теория поможет спрогнозировать становление и развитие Евразийского Союза, а также избежать различных ошибок в будущем, в том числе обойти дипломатические ловушки, поставленные оппонентами этого проекта на шахматной доске мировой геополитики. Здесь сложно ограничиться каким-либо одним новым открытием. Можно начать с самих принципов теории систем. Одним из пионеров в этом направлении был Ларс Скуттнер, чья монография «Общая теория систем: идеи и приложения» послужила базой для определения самих законов функционирования системы. Их пятнадцать.

1. Второй закон термодинамики. Хотя он относится к перераспределению тепла между телами внутри замкнутой системы, по мнению ряда авторов, в ряде случаев он применим и для сложных систем, которые принципиально являются открытыми.

2. Закон комплементарности. В контексте евразийства законы комплементарности между народами развивал Лев Гумилев. В теории систем этот закон звучит так: две любые проекции или модели системы позволяют получить знания о системе, при этом они не вполне независимы, но и не вполне совместимы. Собственно, это идея Пола Фейерабенда и Николаса Максвелла о наличии конкурирующих и альтернативных теорий, обладающих не менее убедительной доказательной базой. Безусловно, и Евразийский Союз в качестве проекции имеет множество описаний, причем даже противоречивых.

3. Холизм. Согласно Скиттнеру, система обладает целостными свойствами, которые не проявляются ни в одной из ее частей и их взаимодействиях, а части обладают свойствами, которые не проявляются в системе как целом. В нашем случае Евразийский Союз несет только часть информации о себе как системе. Но многочисленные детали, из которых он состоит, будут ускользать от взглядов. Например, в плане этносов, населяющих пространство Евразии или языковых групп. Их великое множество, однако по той или иной причине представители не всех народностей смогут принимать решения, относящиеся к наднациональному, межгосударственному образованию и, конечно же, не все языки смогут претендовать быть признанными как официальный язык Союза. Аналогично можно сказать и о правовых аспектах. Если в ряде регионов сильно влияние традиционного права и религии, то в иных оно полностью отсутствует. Более того, принцип холизма подводит к необходимости междисциплинарных исследований, которые отвергают узость специализации, часто неадекватную для изучения сложных процессов.

4. Принцип темноты гласит, что система не может быть познана полностью. Во-первых, сами элементы системы не могут иметь полные сведения о ней, и, конечно же, в политических процессах каждый будет отвечать за доступную ему информацию. В вооруженных силах США пытались решить эту проблему за счет создания глобальной информационной сети и сетецентричной основы боевых действий, где оперативный обмен информацией между всеми ячейками должен был создать ситуационную осведомленность. На тактическом уровне отчасти это удалось решить, но на стратегическом и глобальном до поставленной задачи еще очень далеко. Частично размещение новых баз США и инсталляций объясняют желание Вашингтона достичь информационного превосходства для осуществления контроля над врагами и союзниками. Однако из-за принципиального несогласия других государств и разницы между политическими культурами полный спектр доминирования вряд ли будет осуществим даже за счет военной мощи США. В связи с принципом темноты также хочется отметить постоянное сетование западных политиков на непредсказуемость поведения российского руководства. Похоже, что те критики, из чьих уст и раздаются подобные реплики, еще не доросли до понимания теории сложных систем. Ведь никто не станет отрицать, что Россия - это действительно сложная страна в широком смысле этого слова.

5. Принцип «восемьдесят-двадцать», согласно которому поведение системы формируется за счет 20% ее элементов, а остальные 80% выполняют функции стабилизаторов системы, т. е. своего рода несут охранительную службу. Это подтверждает известную теорию о том, что меньшинство всегда является причиной как создания государств, так и их гибели. Остальные - т.е . массы, просто ведомы этим меньшинством (пассионариями по Гумилеву). Это принцип выглядит довольно понятным. Возможно, что математическое моделирование могло бы способствовать адекватному распределению ресурсов (как людских, так и материальных) в деле создания Евразийского Союза.

6. Уильям Эшби, занимавшийся вопросами кибернетики, т. е. управления, был причастен к формулировке закона необходимого разнообразия. Согласно нему разнообразие управляющих элементов системы должно быть не меньше, чем разнообразие возмущений на входе в систему. Иными словами, чем больше разнообразия возможных действий системы, тем легче ей будет справиться с возможными отклонениями. Хотя этот закон довольно прост, некоторые действия нынешнего руководства скорее показывают неспособность мыслить сложными категориями. Может быть, для описания различных действий, что требует сам принцип демократии - подотчетность перед избирателями, и необходим простой язык и определенная унификация терминологии, однако для такого проекта как Евразийский Союз даже в начальном формате нужно будет достаточно большое количество альтернативных решений по тому или иному вопросу, а также оперативная креативность. Безусловно, это связано и с наличием недоброжелателей данного проекта, которые видят в нем как серьезного конкурента, так и будущего оппонента по ведению мировых дел. Заранее можно предугадать, что эти недоброжелатели будут пытаться создать максимум препятствий, которые будут проявляться как во внешней политике, так и внутри ядра Евразийского Союза. Поэтому к великому разнообразию возмущений на входе нужно быть готовыми заранее.

7. Принцип иерархии. При слове иерархия сразу представляется пирамида, состоящая из слоев сословий, что верно для аграрного периода истории человечества, или из слоев политико-бюрократической лестницы, что отражает принцип функционирования государства в индустриальную эпоху. Однако в данном случае в иерархиях, основанных на естественных феноменах, каждый уровень состоит из нескольких интегрированных систем. Поэтому иерархия в сложных системах представляет собой довольно комплексный процесс, а не конструкцию, состоящую из отдельных блоков. В международных отношениях примером могут служить надгосударственные структуры, для которых необходим свой управленческий язык, отличный от модулей, применяемых в самих государствах. Нечто подобное необходимо будет разработать и для Евразийского Союза, при этом новый язык должен качественно превзойти уже имеющиеся.

8. Модульность. Любая система разделена на определенное количество модулей. При этом исследователи отмечают, что критическим сетям свойственно спонтанное появление модульной организации. Наличие таких модулей приводит к тому, что в системе появляются так называемые стены устойчивости, которые затрудняют прохождение сигналов. Это может быть как партийное сопротивление, так и бюрократия чиновников, а также специфические интересы региональных или национальных элит. Армянский политолог Рачья Арзуманян в своем исследовании, связанном со сложными системами и вопросами современной безопасности, отмечает, что подобные модули являются горизонтальными структурами, а упоминавшаяся ранее иерархия - вертикальной структурой в сложных системах, которые помогут лучше понять и инструментально использовать систему, т. е. управлять ею.

9. Избыточность ресурсов. Данное требование нуждается для обеспечения стабильности в условиях возмущения, о котором говорилось при описании закона необходимого разнообразия и принципа «80-20». Также необходимо отметить, что для информационной эпохи это важное условие говорит о том, что для получения надлежащего объема информации необходимы дополнительные каналы связи и ее надежная защита. Утечка информации и ее намеренно неправильная интерпретация может быть использована для дестабилизации системы изнутри.

10. Принцип большой плотности потока также связан с предыдущими. Если поток ресурсов через систему будет достаточно большим, тогда больше ресурсов будет доступно для того, чтобы справиться с возмущением. Здесь кажется все довольно просто, но, на самом деле, кроме задач по обеспечению устойчивости системы здесь поднимаются вопросы качественного скачка, развития и эволюции, т. е. тех императивов, которые необходимы для общества, реализации качественной политики, и новых достижений в науке и технике.

11. Принцип субоптимизации Ларс Скуттнер определяет следующим образом. Если все подсистемы в отдельности будут построены так, чтобы работать с максимальной эффективностью, то это не значит, что система в целом будет действовать так же эффективно. И наоборот, можно разработать максимально эффективную модель всей системы, но ее элементы не будут такими же. Это наводит на определенные мысли, связанные с унификацией и стандартизацией управленческих решений и процессов. Следовательно, согласно этому принципу, не будет такой организации или коллектива, которые будут эффективны на всех уровнях иерархии. Отсюда можно сделать вывод о необходимости адекватного подбора кадров и правильной организации интеграционных процессов. Критика чиновничества будет вполне уместна, особенно с поправкой на теорию ротации элит Вильфредо Паретто и ее алогенное происхождение, согласно социологам.

12. Следующий принцип, который также имеет отношение к предыдущим, говорит об избыточности потенциального управления. Поэтому для того, чтобы достичь желаемого поведения, необходимо иметь достаточно хорошее представление о системе. А вот это уже проблема. Если в теории сложных систем говорится о трудностях, связанных с описанием модели среды, то для политических процессов, как в России, так и для стран СНГ, потенциальная возможность для эффективных действий явно отсутствует. Все более четко проявляющаяся дихотомия на верхи и низы, неудовлетворенность в обществе, а также непонимание Центром ситуации в регионах должны послужить серьезным сигналом для тех, кто занимается вопросами интеграции.

13. Принцип причинной обратной отрицательной и положительной связи, который хорошо знаком по физике, связан с равновесием системы. При наличии отрицательной обратной связи равновесное состояние системы остается инвариантным на широком диапазоне начальных условий. Странный аттрактор Лоренца также подходит под описание этого принципа.

А вот положительная обратная связь приводит к противоположным эффектам. Этот феномен еще называют законом креативности, так как если рассматривать социальную систему, то различные результаты у всех групп с одинаковыми исходными параметрами вполне возможны.

14. Принцип времени релаксации говорит о том, что если время релаксации системы меньше, чем среднее время между возмущениями, то стабильность системы возможна. Он может быть напрямую связан с интеграционными процессами, так как они являются реорганизацией экономических, правовых, политических и социальных механизмов. Если реорганизация будет идти слишком быстро, то она не успеет адаптироваться к ним и «переварить» предыдущие воздействия. И, конечно же, само наложение воздействий создаст неясность, какие именно решения привели к тем или иным результатам. В свете требований модернизации общества со стороны определенных представителей властных элит, вполне логично задуматься о том, настолько ли хороши реформы, как их преподносят, и о том, насколько длительной должна быть «передышка» между ними, чтобы не наступили печальные последствия в стиле «Перестройка-2».

15. Принцип пятнистости. Довольно интересный постулат, предложенный Скуттнером, говорит о том, что системы, выстроенные на ограничивающих правилах, где заранее оговорено, что является допустимым, а что нет, являются менее стабильными, чем системы, которые развиваются беспорядочно. На первый взгляд это довольно парадоксальная идея, однако и распад СССР и другие подобные процессы показывают, что жесткие, точнее, негибкие системы распадаются скорее, чем хаотичные. Это связано с тем, что с учетом изменяющейся внешней среды система может потратить слишком много ресурсов, чтобы следовать одной и заранее спланированной модели поведения. Это представляется еще более затруднительным, когда внешние игроки понимают это и оказывают влияние извне. Северная Корея, пожалуй, представляет собой наиболее образцовый образец такой политической модели. Однако там нет наличия сильной динамики и быстро изменяющегося контекста. А в России и, шире, странах, потенциально относящихся к Евразийскому Союзу, это происходит. Поэтому действия, которые могут противоречить принятым нормам, зачастую могут быть направлены на выживание системы и ее эффективному функционированию. Конечно же, данный тезис не является оправданием как непоследовательности действий во внешней политике, так и усилиям олигархических кланов в странах будущего Евразийского Союза, отстаивающих свои узкие корыстные интересы, что завуалировано под интеграцию.

Вкратце мы описали основные принципы, предложенные для сложных систем Ларсом Скуттнером. Есть еще и ряд других атрибутов. Ученые в Институте Санта Фе на основе междисциплинарных исследований в свое время разработали и методы управления комплексными адаптивными системами и другие определения. Например, вопросы эмерджентности также присущи к рассматриваемому нами феномену, хотя об эмерджентных государствах, впервые заговорили при описании тех политических процессов, которые происходили при распаде Австро-Венгрии и Османской Империи. В то время крупные игроки в Европе предпочли балансирование методом подавления тех возмущений, которые происходили во вновь образованных государствах.

Нынешние, не менее активные процессы, происходящие как на периферии России, так и в других точках планеты также указывают на парадигмальные геополитические сдвиги. Но если ранее все выглядело как угроза национальным государствам, то сейчас и идея государства-нации канула в небытие, и современная наука имеет объяснение этим процессам. Балансирование между порядком и хаосом, что вытекает из свойств самих сложных систем, плюралистическое и нелинейное мышление, характерное для их описания, пригодятся не только для объяснения уже осуществившихся перемен, но и помогут конструировать новую реальность Евразийского Союза. Основная задача правильно подобрать эквиваленты в нынешних геополитических пертурбациях к теории сложных адаптивных систем. По крайней мере, теоретически это вполне возможно, а в качестве эксперимента может быть крайне полезно для прогнозирования и моделирования интеграционных процессов и возможных угроз по отношению к ним.