Со времен распада СССР и активного строительства на территории прежних советских республик национальных независимых государств значительно усложнились и ухудшились коммуникационные процессы между ними. Разорванность экономических и культурных связей, локализация политических и социальных процессов в пределах каждой отдельной страны, обусловливают значительные недостатки информационного обмена между независимыми представителями бывшей семьи «народов-братьев».

Все более заметной становится неадекватность восприятия друг друга народами России и Украины в политическом, экономическом, а также в социокультурном и этнонациональном измерении. Это объясняется целым рядом объективных и субъективных причин, среди которых можно выделить:

1) особенности исторического прошлого каждого народа, когда в различные времена своей истории их взаимодействие приобретало едва ли не противоположный характер: от сотрудничества до противостояния;

2) отличия сегодняшнего дня, ведь каждое государство образовывает сегодня собственное социальное пространство, с собственной оценкой всех событий, происходящих в ее пределах и за границей;

3) социокультурной самобытностью одной и второй нации, вследствие чего события, происходящие в сфере межнациональных отношений, часто неоднозначные, полисемантические, так же как их интерпретация со стороны другой нации тоже является субъективной и своеобразной.

Ситуация, за которой чувствуется излишняя страстность по отношению к соседней нации, давно уже зафиксирована как проблемная в публицистическом дискурсе. Украинец, выехав в Россию, или россиянин, оказавшись на Украине, сразу ощущают неадекватность оценки не только событий, происходящих на Родине, но и представлений о своей нации, этнический образ, сформированный в сознании соседей. СМИ высказывают опасения относительно избыточной эксплуатации таких неадекватных представлений.

Украинская система массовой коммуникации (СМК), например, пишет об «архетипе вайлувато-хитроватого "малороса" непрерывно эксплуатирующемся русскими СМИ». Россияне, в свою очередь, фиксируют небезопасность определенных тенденций, ведь «хохлы, как и грузины, по данным последних опросов, воспринимаются в качестве наших главных врагов». Нередко раздаются обвинения в умышленном формировании неблагоприятного образа, ведущем к ухудшению межнациональных отношений.

Изучение взаимных этнических представлений украинцев и россиян актуально также, принимая во внимание обстоятельство «соседского статуса». Ежедневность взаимодействий двух наций из-за взаимосвязи геоэкономических, политических и культурных сфер жизни позволяет, с одной стороны, подкреплять эти представления опытным знанием, а с другой - опирается на них, продолжая их в поведении. Постоянная апелляция к такого рода «знаниям», использование их в публицистических, научных, политических и бытовых дискурсах, как будто очевидных, упрощает общественное сознание, готовя почву взаимной неприязни. Это особенно опасно, если учесть особо стойкий характер негативных этнических стереотипов в общественном сознании.

Так, научный дискурс этой темы представлен преимущественно российскими авторами, сосредоточившими свое внимание на проблемах энергетики, экспертизе и прогнозировании развертывания этнопроцессов в Украине. Наоборот, именно украинская публицистика больше сориентирована на обсуждении событий в Российской Федерации, что свидетельствует, с одной стороны, о связанности политической и экономической жизни двух государств, а с другой - о недостаточной рефлексии этой ситуации отечественными учеными.

Но научный стиль и развесистая аргументация, тем не менее, не гарантирует участников дискурса от стереотипов, в том числе и этнических. Более того, одна из проблем, которые предстают после ознакомления с научными работами - это отсутствие достаточно надежного статистического и эмпирического материала, наконец, достоверной информации об обеих странах вообще.

Имея в целом большое количество литературы, специальных исследований по проблемам этнических стереотипов и украино-российских отношений, следует отметить их определенную однобокость и неполноту в освещении данного вопроса. Так, первые связаны преимущественно с изучением стереотипа как психического феномена, его возникновением и функционированием в сферах сознания. Большинство исследований в качестве стимульного материала предлагают идеальный, собирательный образ другого этноса. Во втором случае имеем скорее политологически и экономически специализированные аналитические обзоры или же работы, выдержанные в публицистическом жанре.

При этом почти не попадает в поле зрения тематическое разнообразие и сложная структура этнического образа, куда, кроме традиционного пласта оценок, отсылающего к ментальным характеристикам конкретной этнической группы, следует также отнести опыт общения с отдельными социально-демографическими группами данной нации, который приводит к большей дифференциации в оценивании, а также тенденции к распространению оценок на всех граждан страны без выделения представителей только титульной нации.

Не проясненным остается современное соотношение этнокультурных и социоэкономических оснований как базы восприятия и оценивания соседнего народа. Отсутствие достаточного научного понимания этой части русско-украинских отношений требует тщательного исследования взаимных этнических представлений с целью уяснения их структуры и содержания, что даст возможность установить причины их образования, особенности функционирования и предусмотреть возможные последствия их действия. Особенно важным является определение путей преодоления неадекватности восприятия одной нацией другой.

Действительно, формирование образа других социальных групп может происходить как через личные каналы, так и через посредничество масс-медиа как основного источника информации о мире. Важность обращения к СМИ как к объекту исследования состоит в том, что пресса формирует законченный образ «они-группы», или же осуществляет его формирование в рамках определенного сегмента, который дополняется сегментами электронных СМИ, специализирующихся больше на визуальном эффекте.

Актуальность данной проблемы для изучения межэтнических отношений накладывается на другую проблему, состоящую в раскрытии одного из важных компонентов функционирования масс-медиа в рамках концепции мироформирования. Образ мира подается только на первый взгляд хаотически, с целью широкого информирования, между тем, с другой стороны, это, скорее, составляющая стратегии управления идентичностью и социальным поведением аудитории.

По-видимому, можно выводить данный образ путем суммирования образов, сформированных отдельными изданиями, что имеет смысл хотя бы для того, чтобы продемонстрировать количественные и качественные параметры информационного поля, но считать этот совокупный образ фактором формирования отношения и установок в население нет оснований, поскольку данный вопрос больше зависит от влияния различной прессы на своего читателя, а, следовательно, не может решаться в таком исследовании.

Следует заметить, что фиксация образа в конкретном издании может происходить посредством анализа социального портрета и разнообразных характеристик героя. Но при этом возникает ряд проблем, которые нужно оговорить. Первая из них состоит в том, чтобы отделить образ государства от образа социальной группы. Конечно, они часто сливаются в сознании, но все же при принятии решений или формулировке суждений мы опираемся на один из них.

Так, например, говоря об общности и схожести славянских народов, как базовый берется образ населения, а в случае с усилением статуса коренного языка за счет сужения сфер использования русского - государственная политика в этом направлении. Это разведение образа государства и нации необходимо еще и потому, что фигуры политиков и государственные органы, как правило, намного лучше представлены и легче «снимаются», в отличие от собственно этнического образа. Причем содержательное наполнение первых (и это может служить самостоятельной гипотезой) как раз выводится из отношения к нации, которую представляют, и реже - наоборот.

Вторая проблема, возникающая в процессе идентификации объекта подобного исследования - это смешение понятий нация и народ, где последнее имеет больше социально-этническую окраску, а первое - политическую. Опираясь на сделанное перед этим предположение, опять же стоит ориентироваться на этнонимы, отсылающие к единству ментальных характеристик, а не общей политической стратегии. В этом случае россияне по происхождению, но с ментальностью украинского народа, не выделяются, поскольку территория играет культурно-ассимилирующее влияние (если же эта функция не работает, то мы будем наблюдать сепаратизм).

Кроме очерчивания самого объекта анализа существуют проблемы его идентификации и характеристики. Вряд ли авторы тех или других медийных месседжев оперируют уже сформированными категориями с определенной степенью интенсивности. Номинация героя по каким-то критериям - это уже следующий процесс, который происходит в сознании реципиента или в итоговом анализе данных исследователем. Публицистический жанр, хотя и прибегает иногда к диагнозам (преимущественно в обзорных, аналитических статьях), все же преимущественно разворачивается вокруг событий, поэтому в прессе прописывается преимущественно какое-то действие.

Но даже в случае непосредственного оценивания появляется проблема базы оценивания, ведь автор не декларирует свою шкалу, эталоны, критерии (и часто не из-за желания скрыть, а из-за отсутствия ее рефлексии). Поэтому для максимальной унификации оценочных шкал необходимо фиксировать все ссылки к «базе сравнения» - относительно стойкие и однозначные оценочные объекты (образы представителя собственной или же «третьей» нации). В конечном счете, полученные таким образом оценки будут иметь скорее вид порядковой, а не метрической шкалы, будут содержать относительные, а не абсолютные значения.

Совокупный образ героя определенного типа, а затем и нации как социально-этнической группы следует строить с учетом утверждений о типичности наиболее частых характеристик в сходных контекстах, а результирующая количества образов «они-группы» будет свидетельствовать о детальности и чувствительности образа.

Предварительный анализ еще раз подтверждает, что к статусу реальной группы народ не дотягивает, о чем свидетельствует малое количество событий, где он выступал бы деятелем (героем). Конечно, специальное исследование даст возможность определить наиболее активных агентов того или другого народа, а пока можно сказать, что лидерство все же займут государственные деятели, как из-за того, что сфера международных, точнее межгосударственных, отношений входит в их непосредственную компетенцию, так и потому, что секуляризация политики от гражданского общества еще далека от завершения, поэтому альтернативные межгосударственным связи не развиты.