В современных историко-этнологических дисциплинах сложилась методологическая ситуация, которая характеризуется тем, что историческое познание превращается в когнитивное поле многообразных мнений и несоизмеримых интертекстуальных «языковых игр», а историческая реальность растворяется во множестве индивидуальных смысловых миров и значений. Подобная оценка в полной мере относится и к кавказоведению, методологический кризис которого осложнен политизацией гуманитарного знания, попытками подвести исторический и культурологический фундамент под геополитические проекты и соответствующее им конструирование новых идентичностей.

Еще в рамках безраздельно господствовавшего в советской науке формационного подхода ученые столкнулись при изучении Кавказа с рядом сложных методологических проблем. Кавказ рассматривался как сложноструктурированная историко-этнографическая провинция, разделяемая на Закавказье (Южный Кавказ) и Северо-Кавказскую культурную область и близкий к ней Дагестан, как с точки зрения географической среды, так и, прежде всего, проявления здесь формационных моделей. При всей дискуссионности отдельных проблем история Азербайджана, Армении и Грузии вполне укладывалась в принятую в советской науке теорию общественно-экономических формаций.

Применительно же к истории народов Северного Кавказа и Дагестана единый подход к определению типологии и уровня развития горских и кочевых обществ до присоединения к России выработать не удалось. Социальные отношения у горцев квалифицировали и как родоплеменные, и феодально-рабовладельческие, и полуфеодально-полупатриархальные, и раннефеодальные, и развитые феодальные и т. д. При этом характеристика общественного устройства горских народов давалась во многих работах от противного: феодальные, т. к. не рабовладельческие, патриархальные, т. к. не феодальные и т. д.

Не разрешила проблему и концепция «горского феодализма» грузинских историков. Статичность предложенной модели и ее особенности (отсутствие феодальной собственности на землю и др.) не позволили большинству кавказоведов поддержать теоретические изыскания грузинских ученых, хотя они придали импульс дальнейшим исследованиям.

Лишь в 90-е года обозначились первые шаги применения цивилизационного подхода к истории Кавказа при сохранении системного анализа, характерного для исследований в рамках формационной методологии. С тех пор продолжается дискуссия о применимости цивилизационного подхода в кавказоведении. Предложены различные подходы: обосновываются вариативные концепции единой кавказской цивилизации (точнее единого культурно-исторического типа), северокавказской цивилизации, самостоятельных цивилизаций близкородственных народов: дагестанской, адыгской и др.

Каждая цивилизационная версия имеет право на существование и позволяет, делая различные познавательные акценты, выделить новые грани сложного историко-культурного развития региона. Необходима корреляция теоретико-методологических подходов, унификация понятийного аппарата, без чего цивилизационная парадигма будет оставаться умозрительной и неконкретной.

Под цивилизацией нами понимается развивающийся, но устойчивый в своих основных типологических чертах и архетипах духовный, социокультурный и хозяйственный этнорелигиозный комплекс. Его системообразующие факторы: религиозно-нравственное мировоззрение, система экзистенциональных ценностей и табуирования, символическое пространство, природно-ландшафтные условия и способы хозяйствования, формы государственно-политической организации, самоуправления, правоотношений и способов социокультурной коммуникации. Исторически эти факторы проявляются в определенных пространственно-временных рамках уникально, разновекторно, получают различную иерархию, что и находит выражение в рождении и развитии самобытных локальных цивилизаций. Индивидуальность цивилизаций заключается, прежде всего, в особенностях мышления, восприятия окружающей среды, действительности, способах ее отображения, в ценностных приоритетах и социальной практике.

С этой точки зрения можно говорить о человечестве на всех этапах его развития как о сложной, но стремящейся к целостности надорганической системе. Ее подсистемами выступают относительно самостоятельные региональные и трансрегиональные цивилизации, которые в каждый момент исторического развития находятся на асинхронных стадиях. Это придает системной, но не унитарной общепланитарной цивилизации неопределенность функционирования и многовариантность развития. В этой системе можно выделить очаговую традиционную горскую цивилизацию.

При всей амбивалентности категории «цивилизация», ни одна из версий цивилизационного подхода применительно к Кавказу, в отличие от геополитической парадигмы, не позволяет концептуализировать его как единую цивилизацию.

Можно говорить палеокавказской антропологической и языковой общности народов региона, но она уже в III тыс. до н. э., т. е. в доцивилизационную для региона эпоху перестала существовать. Этногенез народов Кавказа, их социально-экономическое, политическое и религиозное развитие протекали в дальнейшем в различных условиях.

Северный Кавказ - часть кавказской историко-этнографической области. От Закавзказья его отделяет Главный (или Водораздельный) хребет Большого Кавказа, который является основным фактором, определяющим существенные различия в климате Северного Кавказа и Закавказья. Он преграждает массам холодного арктического воздуха путь в Закавказье и задерживает продвижение на Север потоков теплого средиземноморского воздуха от Черного моря. Природные условия горного Кавказа подчинены закону вертикальной зональности. По мере повышения рельефа климат на южных склонах Большого Кавказа меняется от субтропического к умеренно-теплому и далее - к холодному, вплоть до пояса вечных снегов и льдов. Соответственно, в предгорьях и на равнинах Северного Кавказа расположена зона широколистных лесов, выше располагается зона хвойных лесов, а еще выше - субальпийские и альпийские луга. Растительный покров Северного Кавказа представляет два типа ландшафтной зональности: западно-кавказский и восточно-кавказский, в последний входят степные и предгорные районы Дагестана.

В результате Северный Кавказ и Закавказье имеют значительные различия в природно-ландшафтных условиях, что, в конечном счете, сказывается на особенностях хозяйственной деятельности, культуры, формах общественно-политической жизни народов Кавказа.

Народы Северного Кавказа в разной степени были включены в периферию древневосточных, античной цивилизации, а затем византийско-славянской и двухвекторной исламской (суннитской и шиитской). Иными словами с момента перехода к цивилизации Кавказ выступает в качестве контактной зоны нескольких региональных цивилизаций, а не становится месторазвитием общекавказской (что не отрицает влияния других цивилизационных кругов на Южный и Северный Кавказ).

В рамках такого подхода Армения и Грузия могут рассматриваться как периферия восточно-христианской цивилизации (что облегчало процесс их интеграции в составе России), а Азербайджан - исламской.

Горские народы Кавказа, испытав воздействие различных цивилизационных кругов, создают в XV-XVII веках, включая высокогорье Грузии кавказскую горскую цивилизацию, которую нужно рассматривать не только как объект, а как субъект цивилизацинно-культурного взаимодействия в регионе.

В XVI-XVII веках на Северном Кавказе складываются крупные этнополитические объединения, основы которых были заложены в предшествующее время, происходит их консолидация в народности. В то же время из-за внутренних раздоров и междоусобиц, крымско-османской агрессии происходят массовые миграции кабардинцев, осетин, чеченских и ингушских обществ, карачаевцев, части населения Южного Дагестана (цахуров, аварцев и др.), что было связано со спецификацией форм их земледельческо-скотоводческого хозяйства.

Как и на протяжении всей истории, народы Северного Кавказа поддерживали между собой тесные взаимоотношения. Во многих поселениях имелось смешанное население, территориальные границы не были четко очерчены, т. к. народы жили чересполосно, часто происходили миграции населения. Несмотря на междоусобицы, набеги, работорговлю, в отношениях между народами Северного Кавказа преобладало добрососедство, которое проявлялось в этике, адатах, широко распространенном куначестве, аталычесте, возникновении родственных связей. У всех народов Северного Кавказа существуют роды, фамилии, родоначальниками которых были представители других народов. Эти взаимоотношения закреплялись разносторонними торговыми связями, существованием совместных пастбищ, пашен и т. д.

В XVI-XVII веках на Северном Кавказе доминировали Кабарда и шахмальство, которые контролировали значительные территории и боролись, опираясь на союзников, друг с другом. Но и между ними существовали широкие мирные политические контакты. Взаимопроникновение, диалог проявляются во всех сферах материальной и духовной культуры народов Северного Кавказа. Получает развитие дву- и многоязычие, взаимообогащается словарный запас языков. Большое влияние приобретают тюркские языки, а ряд политических образований Дагестана и Чечни использовали кумыкский язык для дипломатической переписки.

Отмеченное и позволяет говорить о складывании на Северном Кавказе кавказской горской цивилизации, которая находилась в тесной взаимосвязи с кочевой цивилизацией степной зоны региона. Кавказская горская цивилизация определяется полиэтничностью, религиозным синкретизмом (синтезом местного язычества с элементами христианства и различными течениями ислама), сочетанием высокогорья, предгорий и равнин, которое определяет взаимосвязь террасного земледелия, альпийского скотоводства и наездничества, закрепленных в своеобразных этических горских кодексах, психологических чертах, преобладанием негосударственных форм самоорганизации. Кавказская горская цивилизация испытывала сильное влияние исламской цивилизации (Иран, Османская империя).

К этому времени на Кавказе активизируется политика Русского (Московского) государства. Русская цивилизация по своим типологическим чертами и системообразующим факторам отличалась от кавказской горской цивилизации и северокавказской культуры. Русская цивилизация определяется православным типом духовности и экзистенциальными ценностями, равнинными природно-ландшафтными условиями с относительно суровым климатом, общинно артельными формами хозяйственной деятельности в условиях мобилизационного типа развития, государственностью как доминантной формой национальной самоорганизации, правовой культурой, не абсолютизирующей формальный закон.

В XVI-XVII веках диалог двух традиционных цивилизаций носил в целом взаимообогащающий характер, преимущественно ознакомительный, выражался в союзно-вассальных отношениях и в постепенном нарастании пророссийской ориентации владетелей и вольных обществ Северного Кавказа. В целом же в полилоге цивилизаций на Северном Кавказе доминировали восточные каналы политико-правового и культурного влияния вплоть до XIX века.

Приток русского населения из разных районов Московского царства на Терек усиливается в XVI веке. Смешиваясь с местными насельниками переселенцы составляли ядро общин гребенских и терских казаков, участие в формировании которых принимали различные этнические, религиозные и социальные слои, в том числе из местных народов. В свою очередь ряд вайнахских, аварских и др. фамилий ведут свою родословную от русских.

В Москве появляются посольства северо-кавказских владетелей и обществ (1557 год - адыги, Большая Ногайская орда и др.), которые устанавливают с Россией союзно-вассальные отношения для противостояния набегам Крымского хана и Ирана. В связи с этим на Северном Кавказе начинается строительство русских городов, которые становятся центрами обмена хозяйственными и культурными навыками. Русские колонисты, среди которых со второй половины XVII века становится много старообрядцев, активно продолжают мигрировать на Терек.

Княжеско-боярская элита Московского царства интегрирует в свой состав горские элементы (например, князья Черкасские, занимавшие выдающееся место в Боярской Думе). Однако, относительно небольшое число горцев в русской элите неизбежно вело к их ассимиляции. В контактной зоне взаимообогащение традиционной русской и северокавказских культур происходило в хозяйственно-бытовой сфере, продуктом антропологического и культурного синтеза становится терско-гребенское казачество, которое начинает играть посредническо - передаточную роль в цивилизационно-культурном диалоге России и Северного Кавказа.

В XVIII веке русская цивилизация начинает модернизироваться и становиться ядром полиэтничной трансрегиональной Российской цивилизации. Кавказская горская цивилизация, относительно закрытая, логикой исторического развития оказывается в центре геополитической борьбы ведущих региональных держав: Османской, Персидской и Российской империй. После Каспийского похода Петра I (1722) Российская империя переходит от политики углубления союзно-вассальных отношений к политике присоединения Кавказа и установления здесь российской администрации. Российская империя столкнулась с регионом, который характеризовался уникальной этнической пестротой. Народы отличались уровнем социально-экономического развития, что было характерно и для внутриэтнической ситуации, различным типом общественного устройства, в религиозном и социокультурном отношениях. В то же время для горских народов были характерны и несомненные общие черты в культуре и этнопсихологии, ментальности. Кавказская горская цивилизация оказалась втянута в мировые процессы, что привело к ее кризису и неизбежной трансформации. Этнокультурные и этнополитические процессы у народов Северного Кавказа развивались неравномерно и разновекторно. У одних народов происходило уменьшение численности и занимаемой территории, у других - наоборот территория расширялась и возрастала численность населения.

Миграционные процессы переживали все народы Северного Кавказа, они были обусловлены как внутриэтническими противоречиями, внутрикавказскими взаимоотношениями, так и связаны с последствиями русско-турецких и русско-иранских войн. В ходе частых северокавказских междоусобиц каждая из борющихся сторон обращалась за помощью и поддержкой к России или ее противникам. Если кавказское российское командование поддерживало одну сторону, то другая получала поддержку Османской империи, Ирана и наоборот. Относительную стабильность сохраняло расселение народов Дагестана.

Изменения в политике Российской империи обострили ее отношения с большинством горских народов, что способствовало распространению на Северном Кавказе ислама, имевшего глубокие корни и традиции до этого в основном в Дагестане. Происходят изменения в положении казачества. Донское и терско-гребенское казачество теряют свой «вольный статус» и, начиная с указов Петра I, постепенно превращаются в военно-служилое сословие. Терско-гребенское казачество на протяжении предыдущих столетий развивало свои отношения с северокавказскими народами на союзной основе и взаимопомощи, куначестве. Сложились мирные традиции разрешения споров, что делало военные конфликты и столкновения относительно кратковременными, не носившими истребительного характера.

Во второй половине XVIII века Россия пытается форсировать присоединение Северного Кавказа, активно используя при этом казачество. Начинается создание кавказских линий, которые заселялись терско-гребенскими казаками, а также переселенцами с Дона, Волги, Днепра. Переход к преимущественно военным методам присоединения Северного Кавказа к России обострил отношения местных народов с казаками, что вылилось в обоюдные набеги и нападения.

В 80-е годы XVIII века практически все народы Северного Кавказа признали вассальную зависимость от России. Тяжелый урон в ходе русско-турецких войн второй половины XVIII века понесли ногайцы и другие степные народы. Карательные экспедиции российских войск и попытки распространить российские порядки привели к восстанию горцев под руководством шейха Мансура (Ушурма) и первому опыту создания исламского северокавказского государства. (1785-1791).

Обострение отношений Российской империи с большей частью народов Северного Кавказа в конце XVIII - первой половины XIX века вылилось в Кавказскую войну (1818-1864) - трагический этап в истории обеих сторон. По своему характеру это был цивилизационно-культурный конфликт, конфликт ценностей европеизирующейся (модернизирующейся) России и традиционной кавказской горской цивилизации, что исключало взаимопонимание при самых благих намерениях с обеих сторон. Военные действия стимулировали этническую мобилизацию на Северном Кавказе, идеологическую оболочку которой составил суфизм - мистико-аскетическое течение в исламе, призванный консолидировать народы Северного Кавказа на новой духовно-идеологической основе.

На Северо-Восточном Кавказе реформированный суфизм получил в литературе не совсем точное название «кавказского мюридизма». «Кавказский мюридизм» в отличие от тарикатов в суфизме, ориентированных на мирное самосовершенствование человека совместно с шейхами, отрешенность от земных соблазнов и политики, провозглашал борьбу за равенство, идеи социальной справедливости, шариат как основу жизни мусульман и газават - священную войну против угрозы потери независимости. Заимствовав у суфизма формы организации, «кавказский мюридизм» сконцентрировал свои усилия на вооруженной борьбе и распространении шариата, возврате к чистому первоначальному исламу. В период имамата (1834-1859) - создания объединенного государства Чечни Дагестана, связанного с адыгами Северо-Западного Кавказа, Шамиль, опираясь на идеологию «кавказского мюридизма», попытался перестроить социальную и клановую структуру горских обществ, вытеснить адаты (обычное право) шариатом, превратить Северный Кавказ в часть исламского мира. Глубокие цивилизационно-культурные и психологические последствия, связанные с исламизацией в различной степени коснулись народов Северного Кавказа, но нигде не смогли полностью разрушить цивилизационную матрицу, традиционное ядро, обеспечивающее самоидентичность народов.

Даже в условиях военных действий культурное взаимодействие между народами Кавказа и с русским народом не прерывалось. Русский канал влияния на культуру народов Северного Кавказа постепенно вытесняет роль восточного - иранского, арабского, турецкого. В свою очередь русская культура обогащалась сюжетами, образами, символами и смыслами, связанными с Кавказом.

Взаимовлияние культур проявлялось в материальной культуре: одежде, планировке поселений, домостроительстве, пище, как автохтонных народов, так и переселенцев. В основе общественного быта народов Северного Кавказа продолжают лежать морально-этические кодексы (адыгэ хабзе, намус и др.), испытавшие воздействие ислама и христианства. Подавляющий ресурсный перевес России в Кавказской войне способствовал частичной эрозии жестких требований нормативно-нравственных кодеков горцев, которые в условиях партизанской войны и в целях самосохранения были вынуждены использовать средства, ранее недопустимые и считавшиеся унизительными. Горская ментальность, как и ментальность «русских кавказцев», прошедших Кавказскую войну существенно трансформировалась. Но сохраняют свое значение аталычество, гостеприимство и куначество - основные элементы традиционной культуры народов Северного Кавказа.

Поражение в Кавказской войне, губительные эпидемии первой половины XIX века и мухаджирство привели к слому базовых элементов кавказской горской цивилизации, к этнокультурной и демографической катастрофе адыгских и некоторых других народов, серьезным природно-ландшафтным изменениям и тяжелым экологическим последствиям на Кавказе. После окончания Кавказской войны и в связи с произошедшими изменениями Российская и Османская империя попытались организовать встречный «обмен» горцев-мусульман на жителей балканских славян-христиан. В конечном счете Российская империя отказалась от масштабного переселения балканских славян. (на Северный Кавказ их прибыло несколько тысяч).

Под воздействием турецкой пропаганды, при участии Британской империи, и под давлением Кавказской администрации Северный Кавказ в XIX веке вынужденно покинули от 500 до 700 тыс. адыгов, несколько десятков тысяч вайнахов и других народов Северного Кавказа. Болезненно и трагически проходили и внутрикавказские переселения северокавказских народов по инициативе администрации Кавказского наместничества. Народы Северного Кавказа утратили значительную часть плодородных земель.

В результате процессов, нарушивших естественное развитие горских народов, сложилась новая этнодемографическая ситуация и чересполосное проживание народов, что было закреплено аграрной, судебной и административной реформами (60-70 годы XIX века). При всей болезненности и половинчатости реформ, что нашло отражение в восстаниях в Чечне, Дагестане, Терской, Кубанской областях и Ставропольской губернии, они сыграли положительную роль в развитии народов края.

Освобождение рабов, крепостных крестьян, учет в юридической практике российской администрации на Кавказе жизненно важных для народов норм обычного права и шариата при всех противоречиях, издержках и злоупотреблениях способствовали, с одной стороны сохранению и относительно приемлемому для местных традиционных обществ воспроизводству этносов Северного Кавказа, вошедших в состав Российской империи, с другой стороны, создавали предпосылки для консолидации народов Северного Кавказа, их интеграции в социо-культурную, цивилизационную систему России. Власти Российской империи нейтрально относились к этничности подданных, но тщательно регулировали религиозные отношения.

Во второй половине XIX - начале XX века происходит трансплантация в северокавказскую культуру российского просвещения и русской национальной культуры, затронувшей в предыдущий период лишь часть горской элиты, принявшей русскую ориентацию. Структура горской культуры усложняется: наряду с традиционалистским ядром, развиваются образование, наука, литература, искусство и другие области культуры, пришедшие из России, и ограничившие влияние восточного культурного канала на Северный Кавказ. Северокавказская традиционная культура достаточно быстро была включена в универсальную систему российской культуры и адаптировалась к ней.

При поддержке государства и российской общественности происходит становление этнической горской интеллигенции. В социокультурную систему интегрируется также «российский ислам». Начинается процесс становления русско-кавказской культуры, охватившей элитные, часть средних слоев горского общества и русского населения края. Правда, основная масса горцев оставалась вне воздействия золотого века русской культуры, хотя тенденция достаточно органичного сближения была неоспоримой. Начинает складываться феномен «российскости» - тенденция к историческому партнерству народов в составе России, выполняющей интегрирующую роль в социокультурных, политических и иных процессах внутри своей этносферы. Недооценка этого феномена в литературе связана с тем, что авторы анализируют обычно этническую культуру, а не культуру этноса в развитии, органичными элементами которой являются не только традиционная культура, но влияние, заимствования, переосмысление своих ценностей на основе аккультурации, адаптации к российской социо-культурной системе.

В связи с развитием капитализма, особенно строительством Ростово-Владикавказской железной дороги и сопутствующей инфраструктуры, превратившей северный Кавказ и Дон в единую экономическую и военно-политическую систему к началу XX в., можно говорить о формировании социально-экономического, историко-культурного Юго-Восточного региона России, а на этой основе зарождении южнороссийской (северокавказской) субцивилизации.

Возрастает роль городов Северного Кавказа в трансляции российской культуры, ее разностороннего влияния на культурное развитие народного региона, на взаимное прорастание русской и северокавказской культур, толерантные взаимоотношения национальных культур.

Взаимодействие и прорастание элитарной северокавказской и российской культур в значительно меньшей степени коснулась народной культуры, где взаимообогащение происходило прежде всего в области материальной культуры и общих интересов в отстаивании своих социально-экономических интересов.

Административный контроль, разного рода ограничения для горских народов, злоупотребления властей, острота аграрного вопроса создавали почву для межэтнической напряженности и конфликтов на Северном Кавказе. В то же время положение мусульман в других неисламских империях и государствах дало основание видному идеологу пантюркизма Исмаил-Бею Гаспринскому отметить, что «русские мусульмане по законам нашего отечества пользуются равными правами с коренными русскими и даже в некоторых случаях, во уважение их общественного и религиозного быта, имеют кое-какие преимущества и льготы. Наблюдения и путешествия убедили меня, что ни один народ так гуманно и чистосердечно не относится к покоренному, вообще чуждому племени, как наши старшие братья, русские. Русский человек из простого и интеллигентного класса смотрит на всех живущих с ним под одним законом как на своих, не высказывая, не имея узкого племенного себялюбия». Поэтому, несмотря на призывы из Турции, сепаратистские настроения на Северном Кавказе в начале ХХ века практически отсутствовали, но явственно проступало стремление к культурной автономии.

После Октябрьской революции и гражданской войны регион превращается в северокавказскую субцивилизацию советской цивилизационной системы. К середине 30-х годов советская модернизация добилась в результате огромных жертв значительных успехов, коренным образом изменив социально-экономическую и этнодемографическую структуру Северного Кавказа. Были сконструированы современные этнонации Северного Кавказа, которые получили символические формы национально-государственного устройства, частичную интеграцию в 20-е годы адатно-шариатских элементов судопроизводства. В то же время проводилась целенаправленная работа по модернизации культуры народов Северного Кавказа. Особое внимание уделялось борьбе с неграмотностью.

20-е годы - важный этап в развитии литературы народов Северного Кавказа. Она продолжала фольклорные традиции народов, при этом поэзия значительно преобладала над прозой. Создаются газеты и журналы на национальных языках. Переход к форсированию советской модернизации. в конце 20-х годов, становление командно-административной системы в еще более сильной степени меняет характер этнокультурных процессов на Северном Кавказе.

Одновременно усиливается борьба и репрессии против конфессий, существовавших на Северном Кавказе, элементов традиционной культуры (пережитков), которые, по мнению партийных идеологов, мешали адаптации народов Северного Кавказа к формирующемуся новому индустриальному обществу советского типа. В результате репрессий была уничтожена большая часть старой интеллигенции, через которую воспроизводилась мусульманская культура у народов Северного Кавказа и традиционные ценности у казачества.

Усиливается трансплантация модернизационных, но идеологизированных форм культуры. С 1936 года начинается перевод письменности народов Северного Кавказа с латиницы на кириллицу. Частая смена графики письма, с одной стороны, требовала дополнительных материальных затрат, создавала трудности в переходе на новую письменность, с другой стороны, способствовала подъему горской культуры, адаптированности к русскому языку, а через него к достижениям русской и мировой культуры.

К концу 30-х годов этнокультурное развитие на Северном Кавказе привело к включению северокавказской культуры в единую систему советской культуры, интеграционным фактором в которой выступала уже не столько «российскость» как следствие диалога культур, сколько «советскость» - идеологическая общность, как следствие этнокультурной инженерии в ходе социалистической модернизации. Однако модернизация в разной степени отразилась на традиционной культуре русского (славянского) населения Северного Кавказа и горских народов, неравномерным было это влияние и у разных горских народов.

Тем не менее, постепенно выравнивался культурно-образовательный уровень населения Северного Кавказа, сближались ценностно-нормативные ориентации людей, политическая культура независимо от национальности. Особенно эффективно эта тенденция просматривалась в урбанизированной среде. Но если у русского (славянского) населения традиционная культура в ходе «культурной революции» «засыпала», заменялась советской, то традиционная социокультурная система горских народов, особенно в сельской местности, в условиях относительной изоляции сохранялась, постоянно воспроизводилась, хотя также подвергалась серьезной деформации.

Репрессии по этническому принципу в 1943-1944 годах чеченцев и ингушей, карачаевцев и балкарцев привели к разрыву их со своим месторазвитием, природной средой обитания. Огромные людские жертвы, потеря материальной базы для развития модернизированной культуры привели к актуализации механизмов воспроизводства традиционализма у репрессированных народов, росту закрытости этнических обществ. Историческая память о несправедливых и незаконных репрессиях, накладываясь на сохраняемые воспоминания о Кавказской войне и ее последствиях, дали кумулятивный эффект в национальном самосознании и становятся идеологическим механизмом этнокультурной и этнополитической мобилизации как условия выживания этносоциумов.

В последующие годы национально-культурная политика в СССР была направлена на формирование метанациональной общности советского народа. Государственная политика по отношению к народам строилась на единой идеологии, принципе унификации социально-политической структуры народов, но признавала этносы субъектами культуры.

Хотя к 90 годам ХХ века Северный Кавказ превратился в высокоразвитый социокультурный регион, жестко регулируемый идеологизированный процесс развития советской интернациональной культуры оказывал унифицирующее влияние на традиционную культуру. У русского (славянского) населения русская и советская культура стали почти синонимами.

В разной степени процесс унификации коснулся всех без исключения народов Северного Кавказа. В материальной культуре городского населения и с некоторым отставанием у сельского населения происходит интернационализация типов поселений и жилища при сохранении лишь отдельных традиционных элементов; происходит «европеизация» одежды у всех половозрастных групп (в то же время усиливается тенденция сохранения элементов традиционного костюма в обрядовой одежде и местных моделях высокой моды). Более консервативной оставалась духовная традиционная культура народов Северного Кавказа, при внешнем восприятии советского мировоззрения, атеизма и т. п.

О возрастающем этническом самосознании свидетельствуют тенденции выработки общенационального модифицированного культурного комплекса. На уровне повседневности у народов Северного Кавказа продолжала доминировать, хотя и в измененном виде, традиционная нормативно-ценностная система. В результате сохранялась в регионе сложная система этнокультурной стратификации. Исторические обиды, территориальные проблемы, периодические наступления на конфессии приводили к обострению национального вопроса в начале 70-х годов в Северной Осетии, Чечено-Ингушетии и др. регионах, которые устранялись силовыми и административными методами. Фактором стабилизации было осознание народами Северного Кавказа своей причастности к одной из сверхдержав и ее мировым достижениям в области науки и культуры.

В конце 80-нач. 90-х годов ХХ века кризис социалистической идеологии, составлявшей мировоззренческую основу системной целостности метанациональной общности советского народа и его культуры, ведет к сегментации постсоветского культурного пространства, оно становится мозаичным, многосоставным, состоящим из типологически различных культурных систем.

Культурное пространство региона сегментируется на традиционного типа северо-кавказскую культуру (состоящую из многочисленных этнотрадиционных культур) и близкую к ней по ценностной системе исламскую, русскую национальную (включая казачью традиционную культуру), «советскую» и современную массовую западную культуру, находящихся в состоянии латентной и открытой конфликтности.

Системный баланс культур, сложившийся на Северном Кавказе, оказался разрушен, что привело к всеобщему кризису не только советской идентичности, но и российской. Стремясь подтолкнуть Россию к модернизации, на основе западнизации (американизации или европеизации), смене цивилизационного кода культурная политика федеральных властей, деятельность электронных СМИ была направлена на дискредитацию всего, что было связано с Российской империей и СССР. Такая политика углубляла кризис русского национального самосознания, создавала образ русской культуры, как вторичной, якобы своего рода ретранслятора европейской, что в полиэтничном государстве не могло не иметь деструктивных последствий.

Возрождение традиционной культуры горских народов и на этой основе их этнической самоидентификации выступает фактором коммуникации и социализации. Ценности традиционной культуры горских народов показывают способность противостоять энтропийным процессам, они стали каналом и средством адаптации горцев к современным переходным условиям. В то же время возрождается не весь комплекс традиционной культуры, а лишь те его сегменты и стороны, которые могут быть востребованы в современных условиях для приспособления к модернизационным процессам или наоборот обеспечивают защиту, сопротивление тем культурным инновациям, которые угрожают ментальной идентичности.

Так, традиции групповой сплоченности и солидарности, развитые отношения родства и землячества и т. п. позволяют «кавказцам» легче приспосабливаться к изменениям среды и достигать высоких результатов по сравнению с «русскоязычными» группами населения, в экономике, государственно-политической, но в т. ч. в теневых сферах. Это в свою очередь, способствует устойчивости традиционной культуры, определяет ее саморазвитие и активность. В то же время в тех сферах деятельности, где традиционный опыт отсутствует (банковское дело, современный менеджмент, отчасти государственное управление, современная военная тактика и т. п.) влияние старейшин или других традиционных авторитетов и институтов незначительно.

Возрождение традиционной культуры в условиях политизации этничности становится культурной легитимацией этноцентризма, что оказывает влияние на полилог внутри северокавказской культуры. Традиционные этнические ценности, подкрепляемые указанными выше тенденциями в современном состоянии исторического сознания, культурно-исторически подпитывают сложные по своему составу конфликты между осетинами и ингушами, адыгами и тюркскими народами, «кочевниками» (кумыки, ногайцы) и горцами Дагестана и др. Ситуация культурного взаимодействия горских народов в условиях модернизации колеблется между комплиментарностью, консенсусом и конфликтным характером.

В условиях кризиса и модернизационных процессов в России возросло значение традиционных форм культуры народов Северного Кавказа, которые противоречиво взаимодействуют с другими формами культуры традиционной культуры и модернизма, русской культуры и культур народов Северного Кавказа амбивалентно и разновекторно, не сводимо к противостоянию или синтезу.

Очевидна тенденция ослабления доминантной роли российской культуры на Северном Кавказе и борьбы за замещение ее западной массовой культурой и различными исламскими течениями. Северный Кавказ постепенно приобретает в цивилизационно-культурном отношении все более сущностные восточные черты, восстанавливает восточную, исламизированную ментальность. Процесс этот идет неравномерно и традиционно более радикально на Северо-Восточном Кавказе.

В условиях глубокого системного кризиса на Северном Кавказе получили распространение нетрадиционные политизированные течения в исламе, выступающие под флагом или воспринимаемые как ваххабизм. В то же время ни традиционный ислам (суфизм), ни экстремистский ваххабизм не смогли успешно взять на себя роль доминантного интегрирующего фактора, их противостояние скорее способствовало дальнейший дезинтеграции северокавказской культуры и росту ксенофобии.

Современные цивилизационные и этнокультурные процессы на Северном Кавказе характеризуются неустойчивостью, противоречивостью взаимодействия традиционалистской, фундаменталистской и модернизационной альтернативами. Их конкуренция проявляется через архаический синдром, что имеет разрушительные последствия для культурного развития. В Чечне он привел к бессмысленной войне, обернулся крахом всей социокультурной системы.

Русская культурная традиция никогда не ставила своей задачей полную ассимиляцию народов России, они все сохраняют самобытность своих традиций и культур, нравственных стандартов. Но два века со-развития объективно сблизили народы Северного Кавказа друг с другом, сделали его составной и яркой частью цивилизационно-культурного пространства России. Именно русская культура, взаимодействуя с этнотрадиционными культурами, усиливает общность северокавказской культуры и народов региона.

Преодоление тупика неолиберального модернизма с его неизбежным столкновением цивилизаций и глобализацией по-американски, возможно лишь на пути теоретического поиска форм диалога российского консерватизма и традиционализма, согласования базовых духовно-нравственных ценностей народов России, опоры в ходе развития на представления российских народов о морали, собственности, форме государства, иерархии прав человека, свободе и обязанностях. Диалог этот развивается в рамках отдельных очагов, но достаточно динамично и должен приобрести более системный и всеобъемлющий характер.