В литературе, посвященной истории казачества, довольно часто можно встретить утверждения о господстве у казаков именно официального православия, его определяющей мировоззренческой роли и т. п. При этом о бытовании у ранних групп казачества старообрядчества зачастую даже не упоминается. Однако, например, старожилы Терека - гребенцы оставались старообрядцами на протяжении всего дореволюционного периода, несмотря на усиленные попытки светских и, главным образом, духовных властей привить им официальное православие.

Наиболее ранние источники, повествующие о гребенских городках в Затеречье, ничего не сообщают о наличии в этих поселениях культовых зданий. По-видимому, их сооружение в силу ряда факторов (прежде всего «кочевой» образ жизни, отсутствие духовенства и др.) было невозможно. Руководили религиозной деятельностью наиболее нравственные, знающие (эти познания они получали от своих отцов и дедов) казаки. К началу ХVIII века относится сообщение войскового начальства о том, что «в гребенских городках не имеется ни одного попа».

Таким образом, церковная организация у вольного гребенского казачества отсутствовала, а культовой деятельностью руководили выборные лица из числа казаков. У отдельных групп гребенцов - старообрядцев выборность так называемых уставщиков сохранялась до конца ХХ века.

Первые православные церкви на Тереке появляются в русских городках и острожках в ХVI-ХVII веках. Их посещали и казаки. Известно, что в 1645 году в Соборной церкви Терского города к присяге Алексею Михайловичу были приведены «дворяне, дети боярские, новокрещены, всяких чинов русские люди, терские и гребенские атаманы и казаки». Православные священнослужители Терека в этот период подчинялись Астраханской епархии, учрежденной в 1602 году.

Во второй половине ХVII века внимание центральной власти к региону временно ослабело. Гребенцы продолжали придерживаться старохристианских верований и культов, видя в этом один из факторов сохранения собственной идентичности.

В начале ХVIII века, когда позиции российского государства на Тереке усилились, выяснилось, что казаки выполняют обряды не так, как это стало принято в официальной церкви. В этот период встал вопрос об отношении к старообрядцам-старожилам. Петр I приказал не тревожить старых верований гребенцов, так как служат они государю верно и без измены, «удерживаются» в мусульманском мире, не идут против церковной власти, не нарушают государственного порядка. Таким образом, для светской власти главными были вопросы обороны и покорности государству, а не веры.

С основанием в 1735 году Кизляра, который стал административным центром региона, начинается сооружение здесь православных храмов. Однако, удаленность астраханских иерархов от своей паствы (за весь ХVIII век они посетили Притеречье всего четыре раза) привела к назначению в Кизляр в 1738 году так называемого «закащика» - доверенного лица епископа, который наблюдал за церковной жизнью на определенной территории (заказе) и управлял духовенством. Первым заказчиком на Терском левобережье стал священник Федор Иванов. Он получил самые широкие полномочия. Атаманам гребенских городков указывалось, чтобы ему «никакого помешательства не чинилось».

С появлением заказчика религиозная обстановка на Тереке резко обострилась. Федор Иванов вместе с сыном попом Афанасием принялись искоренять раскол. Последний, по их мнению, проявлялся в том, что гребенцы крестились двумя перстами, ходили «по солнцу», творили двойную аллилуйю и т. п.

Гребенское войско 18 мая 1738 году было вынуждено обратиться за помощью к Астраханскому епископу Иллариону, утверждая, что «как отцы наши и деды жили в православной вере, так и мы в том же стоим, не прибавливаем и не убавливаем».

В тот период во всем Гребенском войске была только одна церковь во имя св. Николая в Курдюковском городке, в остальных (Старогладковском, Новогладковском, Червленном и Щедринском) - существовали молитвенные дома без алтарей, ничем не отличавшися от обычных домов, за исключением креста на них. В ответ на обращение казакам предписывалось пристроить алтари, говеть и причащаться, попам совершать «правильные» литургии (12 священников были подвергнуты штрафам). В Астрахань была направлена делегация, которая заявила, что казаки выполнят все требования, кроме троеперстия. Епископ согласился.

Поскольку пристройка алтарей задерживалась, в 1740 году священники из казачьих городков были вызваны в Кизляр и арестованы, пока-де церкви не достроят. После того, как это требование было выполнено, 8 января 1741 года Гребенское войско обратилось к Иллариону с просьбой освободить священников (из числа гребенцов) и освятить церкви. Священники были отпущены, церкви снабжены утварью и освящены. В новых храмах все казаки продолжали креститься двумя перстами. Как и у других групп старообрядцев, обрядовая сторона для них была наиважнейшей.

В 1744 году на гребенцов последовали новые доносы о том, что «казаки состоят в немалом расколе и противности святой церкви, имянно изображение креста знаменуют на себя двоеперстным, а не троеперстным сложением». После этого епископ Илларион заявил следующее: если казаки «в своем двоеперстии и упрямстве будут, то не токмо духовным, но и гражданским наказанием наказаны будут». Гребенцы вновь хотели послать делегатов в Астрахань, но Кизлярский комендант не позволил. Тогда они дали подписку о покорности святой церкви, но с соблюдением двоеперстия, ссылаясь на прежнее разрешение Иллариона. Креститься тремя перстами они категорически отказывались, даже если бы им пришлось пострадать и «умерети». Гребенцы грозились покинуть Терек.

В 1745 году в «доношении» Кизлярскому архимандриту Мефодию казаки вновь поясняли, что «...в нашем гребенском войске расколу не имеетца, ибо как отцы наши, деды, прадеды издревле состояли в православной вере христианской и крестились двоеперстным крестом, так же и мы, нижайшие... от мала до велика в том состоим и доныне не убавливаем и не прибавливаем». Такое же донесение было направлено и Астраханскому епископу.

Приведенные документы показывают, что гребенские казаки осознавали себя истинными христианами, не собирались конфликтовать с церковью, готовы были идти на ряд уступок, кроме одной, которая для них имела принципиальное значение. Это двоеперстие. На наш взгляд, в условиях специфического образа жизни казаков, когда каноническая обрядовая служба была невозможна, для них главным христианским таинством являлось крещение. Его совершение было равносильно причислению к казачеству. Старохристианские верования и культы прочно утвердились в сознании и поведении казаков, без них они себя не представляли. Хорошо известно, что в сознании людей ХVII-ХIХ веков понятие «русский» было равнозначно понятию «православный». На Тереке такими равнозначными понятиями стали «гребенец» и «старовер» (истинно православный). В рассматриваемый период гребенцы выступали единым старообрядческим монолитом и утверждали только одно: мы сохраняем обряды, доставшиеся от отцов и дедов, ничего «не убавливаем и не прибавливаем». Таким образом, старообрядчество на Тереке, в отличие от организованных старообрядческих толков, сформировалось естественно - историческим путем. Оно явилось не результатом раскола, а результатом сохранения верований раннего христианства.

Церковное давление вызвало побеги казаков на Кубань, Куму, так как «здесь житье несносно: принуждают к кресту». Как и в других регионах, на Тереке гонения лишь усиливали дух взаимопомощи и поддержки, укрепляли, консолидировали гребенскую субэтническую группу.

В этот период действия официального духовенства положительным результатом не увенчались. Основные усилия были направлены на борьбу с прибывавшими на Терек «классическими раскольниками», проповедовавшими о пришествии Антихриста, близкой кончине мира, «неправости» никонианской церкви и т. п. Астраханская Духовная консистория собирала сведения о таковых и неоднократно просила Кизлярского коменданта усилить соответствующие полицейские меры (аресты, выдворение и пр.), ссылаясь на соответствующие указы Петра I и распоряжения Святейшего Синода. При этом назывались и имена «укрывателей». Наибольшее количество документов о поимке беглых расколоучителей на Тереке относится ко второй трети ХVIII века, когда борьба с расколом приобрела невиданный размах. В это время с неисповедовавшихся взимали штрафные деньги, осуществляли допросы и следственные дела над попами, отправлявшими службу по старопечатным книгам, отбирали иконы старого письма и пр. Однако атаман И. Иванов предупреждал, что если давление усилится, то гребенцы от страха и принуждения разбегутся. Казаки ставили вопрос о смещении священнослужителей, «поставленных без согласия народа». Дело доходило до избиений и убийств, по-видимому, присланных священнослужителей.

Уступки властей предотвратили новые волнения и побеги. С одной стороны, Сенат, исходя из пограничного положения гребенцов, распорядился не принуждать их в вопросах веры, такую же позицию отстаивал и Кизлярский комендант. В этих условиях епископ Илларион счел возможным вернуться к прежнему своему мнению (с которым Синод не был согласен) и повелел священникам гребенских городков в троеперстии казакам «принуждения не чинить», нападкам не подвергать, «понеже у них, кроме креста иного расколу никакого нет». Но это решение пришло поздно. Казаки отшатнулись от священников и обратились к самозванным пастырям. Более того, в конце ХVIII века старообрядческие скиты и церкви стали возводиться открыто. В 80-х годы деревянные храмы в честь Николая Чудотворца появились в станицах Новогладковской, Щедринской, Червленной, в 1801 году - в Курдюковской.

Построенные же ранее православные церкви опустели, выбывшие православные священники не замещались, а те, что остались, ходатайствовали перед Синодом о выделении денежного и хлебного жалования православным причтам, поскольку едва ли не все гребенские казаки впали в раскол и в церковь не ходят. Обращения направлялись и к Астраханскому епископу. Один из священников гребенских станиц просил предоставить хлебное и денежное жалование и «не дать умереть с женою и детьми голодной смертью», так как «дохода никакого нет». Войско стало выбирать собственных церковнослужителей - уставщиков. Своего пика этот процесс достиг в начале ХIХ века.

Причин здесь несколько. С одной стороны, толерантная правительственная политика, прежде всего Екатерины II, которая ликвидировала раскольничью контору, разрешила старообрядцам не брить бороду, носить любое платье, отменила двойной оклад, наименование их раскольниками, дала возможность старообрядцам действовать открыто и не опасаться преследований со стороны официальной церкви. С другой - обширность епархии, удаленность региона от епархиального центра, отсутствие дорог, сложная внутри- и внешнеполитическая обстановка, бедность и малочисленность приходов создавали многочисленные трудности в деятельности официального духовенства. Желающих вести здесь проповеди было явно недостаточно. Наконец, казаки оказывали пассивное и активное сопротивление попыткам официальной церкви вмешиваться в их религиозную практику.

В начале ХIХ века глава Астраханской епархии Платон Любарский сообщал, что на Тереке распространяется раскол, появляются беглые попы и монахи из Иргизских скитов. В помощь Кавказскому духовенству были отправлены православные книги, в Моздоке и Кизляре открыты школы грамотности, а затем и духовные училища. Однако эти энергичные начинания не имели продолжения. В 1829 году Кавказская линия перешла в ведение Донской епархии. Но деятельность ее иерархов не оставила заметного следа в регионе.

Посетивший в 1834 году Терское левобережье штабс-капитан И. Бларамберг отмечал, что в гребенских станицах (Червленной, Щедринской, Новогладковской, Старогладковской, Курдюковской) все жители - старообрядцы. Священнослужителями обстановка на Тереке в это время характеризовалась следующим образом: «Раскольники открыто строили молитвенные дома, открыто держали беглых попов, заводили скиты, в начальники станиц назначались явные раскольники, даже между командирами Гребенского и других полков встречались иногда раскольники. Дерзость раскольников дошла до того, что во многих станицах уничтожены были православные храмы».

Православие на Тереке переживало трудные времена, и это не могло не волновать официальное духовенство. По представлению Синода, в январе 1843 года состоялось открытие Кавказской епархии. Возглавивший ее епископ Иеремия свидетельствовал, что православные храмы в станицах Гребенского полка разобраны, «материал храмов Божиих, кроме станицы Старогладковской, растрачен, и неизвестно, где находятся Св. Антиминсы, книги, утварь, несколько икон из иконостаса находятся в домах раскольников». Иеремия поднял вопрос о строительстве новых храмов, об открытии семинарий и духовных училищ, о борьбе с расколом.

В 1844 году Иеремия, рьяно принявшийся исполнять свои пасторские обязанности, оказался причастен к выдворению беглого попа из Червленной. Это вызвало недовольство гребенцов, которые написали жалобу на архиерея. Кавказский наместник М. С. Воронцов доложил царю, что епископ теснит гребенских казаков, запрещает разрешенное в 1836 году богослужение по их обряду, не позволяет чинить их молитвенных домов и пр. Против религиозных притеснений гребенцов выступил и Наказной атаман линейного войска. В условиях военных действий на Кавказе раздражать и притеснять гребенских казаков, боевые заслуги которых были неоспоримы, никто не желал. Это было и рискованно, о чем свидетельствовали примеры некрасовцев и тех староверов, которые переходили на сторону Шамиля. Даже те российские императоры, которые занимали ярко выраженную «официально-православную» позицию и издавали указы о преследовании «раскольников» (например, Николай I), допускали исключения в отношении терских староверов. Ведь казачье старообрядчество не содержало «хулы» на государство и церковь, а двоеперстие не мешало присягать российскому престолу и верно нести службу. Именно военная функция казачества считалась главной, и ради ее сохранения правительство шло на уступки. По мнению митрополита Гедеона, казачье линейное духовенство в этот период не находило ни нравственной, ни материальной поддержки, становилось жертвой произвола военных властей и станичного руководства.

Противостояние гребенцов и епископа Иеремии закончилось тем, что в 1845 году все православное духовенство линейных казачьих станиц было отделено от Кавказской епархии и подчинено обер-священнику Кавказского отдельного корпуса Лаврентию Михайловскому, который находился в Тифлисе. Эта мера усилила позиции старообрядчества на Тереке. По данным, собранным в терских станицах в 1846 году, «нераскольников» в Курдюковской не было вообще, в Новогладковской - 2, Старогладковской - 7, Червленной - 12, Щедринской - 16 человек.

В первой половине ХIХ века положение православного духовенства продолжало оставаться достаточно сложным. В старообрядческие станицы хотя и назначались священнослужители, но они не имели здесь средств к существованию. Спасало их лишь наличие «поземельного довольствия».

В пореформенный период старообрядцы не испытывали серьезных притеснений, поповщина была признана безвредным, чисто религиозным течением. А именно казаки-поповцы составляли у гребенцов к тому времени большинство. Они относились к белокриницкой («австрийской») церкви, возникшей в 1846 году. Поскольку переход православного духовенства в старообрядчество происходил крайне редко (известен случай уклонения «в раскольнические заблуждения» дьякона Георгия из станицы Щедринской, за что он был «запрещен от священнослужения»), все меньше приверженцев становилось у беглопоповцев. Деятельность Русской Православной Церкви, расколоучителей разных толков, сектантов привела к усложнению религиозной жизни на Тереке. Однако основная масса казаков-гребенцов сохранила приверженность местному варианту старообрядчества. Для представителей разных толков и течений обрядово-религиозная сторона жизни оставалась практически одной и той же, только в одних случаях ею руководили выборные уставщики-казаки, в других - священники, направленные на Терек белокриницкими иерархами, в третьих - православные попы (при единоверии) и т. п.

Единоверие возникло в России в 1800 году. Согласно утвержденным правилам, священники единоверческих церквей ставились православным епархиальным архиереем и подчинялись ему. Однако служба должна была отправляться по старообрядческим канонам и книгам. Специально оговаривалось, чтобы не было «хулы ни с единой стороны». Единоверие, представлявшее собой попытку поставить под контроль официального православного духовенства старообрядческие общины, соединить православие и старообрядчество, приживалось крайне плохо. Некоторые его успехи на Тереке относятся к последней трети ХIХ века. Важную роль в распространении единоверия у гребенцов сыграл приезжий поп Назарий (Пузин), в честь которого построенная в станице Червленной церковь именовалась назаровской. Однако, как отмечали современники, единоверцы считали себя теми же старообрядцами, но только «с настоящим попом, а не с самоставленником».

В пореформенный период на Тереке развернулось церковное строительство, открывались церковно-приходские школы. Этому способствовал и приток православного населения из центральных районов России. Православные церкви финансово поддерживались государством, получали суммы и от Терского войска. Статистические данные за 1889 год свидетельствуют о том, что в гребенских станицах действовали: 2 старообрядческие и 1 единоверческая церкви в Червленной, по 1 старообрядческой церкви в Курдюковской, Щедринской, Новогладковской, Старогладковской. В трех последних населенных пунктах появились и новые православные храмы.

С 1885 году православное духовенство Терека перешло в подчинение Владикавказской епархии. В целом, постоянные переподчинения (с конца ХVIII до конца ХIХ вв. они происходили 7 раз, и Терское левобережье входило, иногда по несколько раз, в Астраханскую, Моздокско-Маджарскую викарную, Донскую, Кавказскую, Владикавказскую епархии), смена архипастырей не могли не нанести ущерб распространению православия на Тереке.

В пореформенный период изменились формы идеологической работы православного духовенства, стало меньше администрирования. Для бесед со старообрядческими «начетчиками» в терские станицы командировались священники из других регионов для ведения духовно-назидательных бесед. В наставлениях им рекомендовалось выступать принародно в духе «евангельского мира и той любви, которая долго терпит и превозносится, не бесчинствует и все переносит».

Епископ Владикавказский и Моздокский Агапит в начале ХХ века предписывал местному духовенству отправлять службу «уставно и истово, дабы богослужение производило впечатление искренней и сознательной молитвы», использовать в церквах общенародное пение, распространять листки и брошюры с разъяснением церковных служб, проводить внебогослужебные собеседования, разъяснять содержание Евангелия, священных книг, житий святых, устраивать миссионерские съезды по округам для обмена опытом и знаниями, курсы, заниматься приходской благотворительностью и др.

Усилившаяся проповедническая деятельность православных священников давала свои результаты. По данным Начальника Терской области за 1900 год, число «раскольников» в области уменьшилось на 0,9 % за счет обращения их в православие. Сами старообрядцы объясняли это тем, что некоторые казаки и казачки пытались подобным образом решать свои семейные проблемы. Переход в православие облегчал развод, т. к. браки старообрядцев церковь считала недействительными. При выходе замуж, женщины чаще всего изменяли конфессию, поскольку в православных семьях быт был менее суровым. Отмечались и случаи перехода в православие мужчин, которые брали себе новых жен. Подобные акции резко осуждались. Казаки говорили: «Отступнику спасения нет». В каждом жилище на видном месте висели картины страшного суда, которые должны были остановить «перебежчиков» в иную конфессию.

В пореформенный период удельный вес старообрядцев в общей массе населения Терека неуклонно сокращался. Это было связано и с предшествующими военными действиями, и с переселенческой политикой царизма. Проведение церковной реформы активизировало деятельность официальной церкви, в том числе и по борьбе с расколом. Даже в гребенских станицах, например, в Новогладковской, старообрядцами оставалась лишь половина жителей станицы (все «австрийцы»). Здесь также проживали «хохлы»-православные (38%) и казанские татары-мусульмане (9%).

Наиболее напряженные отношения (враждебные, как писали некоторые дореволюционные авторы) складывались у старообрядцев с православными, как правило, более поздними переселенцами. Лишь в конце ХIХ века старообрядцы стали принимать православных у себя, но предоставляли им особую посуду. Ходили и к ним в гости, после чего очищались молитвой у уставщиков. Гребенцы по-прежнему считали себя хранителями древнерусских обычаев и порядков, верными сынами древнехристианской церкви.

В начале ХХ века оплотом старообрядчества на Тереке по-прежнему были гребенские и часть низовых станиц. Крупнейшим центром старообрядчества оставалась Червленная, казаки которой длительное время не допускали поселения в станице православных.

В 1915 году в Кизлярском отделе насчитывалось 25 200 старообрядцев и раскольников, что составляло 73,4 % всех таковых, живущих на Кавказе. Позиции старообрядчества на Тереке и в ХХ веке были столь сильны, что многие старообрядческие церкви существовали и в годы Советской власти.

В заключение отметим, что взаимоотношения старожилов Терека с православной церковью в дореволюционный период были достаточно сложными и неоднозначными. Старообрядчество гребенцов объективно выступило формой религиозной оппозиции официальной церкви, хотя сами казаки, понимая невыгодность своего пограничного положения, всячески старались не доводить дело до открытого конфликта, внешне демонстрировали уступчивость, умело использовали силу государственной власти, которая в отдельные периоды защищала их от нападок духовенства.

Православной церкви так и не удалось «подобрать ключ» к местным старообрядцам. Попытки в ХVIII веке силой, административными методами заставить казаков отказаться от «раскола» встретили их единодушное сопротивление, что заставило духовные власти отступить. Тем не менее, генеральная линия на распространение православия у всех казачьих групп сохранялась, и гребенцы не стали исключением.

Пока шли военные действия, православная церковь вынужденно закрывала глаза на то, что происходило в регионе. Среднее Притеречье, где проживали гребенцы, выпадало из церковной статистики. Религиозная обстановка на Тереке обострялась, главным образом, в связи с активностью отдельных представителей православного духовенства.

В пореформенный период позиции Русской Православной Церкви на Тереке упрочились, открылись новые храмы, церковно-приходские школы, методы работы стали более разнообразными и эффективными. Деятельность духовенства облегчалась появлением в гребенских станицах больших групп православного населения. Однако основная масса гребенцов до конца дореволюционного периода сохранила приверженность старообрядчеству.