В то время, как в Прикавказье появились новые противоречия между крупными игроками, такими как Турция, США и ЕС, из-за географических особенностей фокус петрополитики, то есть геополитики углеводородных энергоресурсов, смещается на Юго-Восток - к Ирану и Пакистану. Вопрос с турецкими трубопроводными ветками практически исчерпан. Проект Баку-Тбилиси-Джейхан больше не имеет того значения, которое было у него ранее. Глобальный же «Набукко» без значительной поддержки США, пустившими часть процессов на самотек, вряд ли когда будет запущен.

Турция отдает предпочтение Трансанатолийскому трубопроводу, связывающий залежи газа «Шах-Дениз» с Европой. Венгрия вообще заявила о своем выходе из проекта в связи с его резким подорожанием, а немецкая компания RWE тоже может примкнуть к группе недовольных. Хотя этот проект в процессе переформатирования и переговоры продолжаются, очевидно, что он имел политическую подоплеку. Азербайджан не готов поставлять заявленные ранее объемы газа на западном направлении. Переговоры с Туркменией по поводу необходимости создания дополнительного энергетического коридора также окончательно не поставили все точки над i. С точки зрения экономики для ряда государств Европы «Набукко» также не является панацеей для решения проблем энергозависимости.

Между тем, США затевают новую игру в регионе. В то время как американские боевые беспилотники продолжают систематично истреблять местных повстанцев вкупе с мирными жителями, Конгресс США внезапно заинтересовался проблемами белуджей Пакистана. Ссылаясь на нарушения прав человека, член палаты представителей из Калифорнии Дана Рорбакер вместе с Луи Гомером и Стивом Кингом в феврале 2012 года представили резолюцию, призывающую признать право белуджей на самоопределение.

Согласно документу, «бунты 1958, 1973 и 2005 годов указывают на народное несогласие с правлением Исламабада, в то время как провинция остается одной из самых бедных в стране... Политика США вместе с противодействием агрессии и нарушениям прав человека должна признать национальные группы, которые находятся на территории Ирана и Пакистана». Рорбакер, который является председателем подкомитета по международным делам и расследованиям, даже написал статью в Washington Post, в которой начинает с обращения к правам человека, а далее радостно переключается на залежи природного газа, золота, урана и меди в регионе. На данный момент эта резолюция пока отклонена по причине несоответствия международному законодательству, хотя подобное «тестирование» вряд ли является совпадением и напрямую связано с петрополитикой региона.

Дело в том, что один из проектов века, который долгое время откладывался - это трубопровод IPI (Иран-Пакистан-Индия), и пройдет он как раз по территории Белуджистана. Он берет начало в южной энергетической зоне Ирана Ассалуя и по проекту должен быть проложен в Пакистан прямо через неспокойный регион белуджей.

Сама идея строительства трубопровода родилась в 90-е годы: он должен был соединить Иран и Индию через территорию Пакистана. Однако, из-за напряженных отношений между Индией и Пакистаном в Нью-Дели дистанцировались от участия в проекте, хотя полностью от него не отказались. Кстати, Индия заморозила свое участие не без вмешательства США, что открыто признают американские эксперты.

Рассматривались также возможности участия Китая, который заинтересован в прокладке ветки трубопровода в запланированную логистическую сеть от порта Гвадар на юго-западе Пакистана до провинции Синьцзян.

Иран уже практически завершил свой участок трубопровода длиной около 1000 км. Согласно предварительным планам, первые поставки газа в Пакистан должны были начаться в 2013 году, потом появились сведения о 2014 годе, поэтому неадекватные телодвижения американских политиков вполне понятны. Ранее нефтегазовая компания Пакистана и Национальный банк не давали окончательного решения по причине возможных санкций со стороны США. Думается, что усиленные переговоры по возобновлению логистической транспортной сети НАТО в Пакистане также косвенно были связаны с вопросом этого трубопровода.

Вашингтон, чтобы исключить Иран из проекта, даже выдвинул альтернативу своего трубопровода с маршрутом Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия, но, как и «Набукко», этот проект мало реалистичен и имеет явную политическую ангажированность, что прекрасно понимают азиатские участники. Для потребителей газа интересен в первую очередь Иран, точнее, его иранские залежи Южный Парс. К тому же, этот «альтернативный» трубопровод будет пролегать по территории Афганистана, где пока еще идет война, а подобное обстоятельство сильно затрудняет реализацию проекта.

Однако, новые трения Пакистана с США могут подтолкнуть Исламабад к скорейшей реализации этого проекта. Речь идет не только о продолжающихся налетах американских беспилотников, которые все больше и больше вызывают раздражение у политической элиты Пакистана, но и о инциденте, связанном с осуждением на прошлой неделе агента ЦРУ в Пакистане и резкую реакцию на нее США. Гражданин Пакистана Шакил Африди был арестован и получил 33 года тюремного заключения за государственную измену. Доктор Африди был завербован ЦРУ - под видом необходимости вакцинации брал пробы крови в месте предполагаемого нахождения Осамы бин Ладена. Анализы ДНК подтвердили идентификацию террориста №1, после чего и была проведена операция по его уничтожению без согласования с властями Пакистана.

Хотя Африди получил свой срок за измену, его вина состоит еще и в том, что он нарушил врачебную этику, так как его медицинская деятельность была лишь прикрытием, - это активно обсуждается политологами и экспертами. Сенат США в ответ на действия судебных властей Пакистана проголосовал за сокращение финансовой помощи этой стране. Издание The New York Times обнаружило в этом решении и некий символизм - поскольку Вашингтон сокращает 33 млн. долл. Помощи, это равнозначно одному миллиону за каждый год тюремного заключения Африди.

Небезызвестный сенатор Джон МакКейн высказался по этому поводу, что такой большой срок фактически означает пожизненное заключение для доктора, который был лишь инструментом в операции американских спецслужб и потому не несет вины за какие-либо ошибки в этом деле. Госдепартамент США уже начал оказывать давление на Пакистан по этому вопросу, хотя, возвращаясь к проекту трубопровода, еще нельзя снимать со счетов и возможность финансирования странами Запада сепаратистского движения за Свободный Белуджистан, который, по примеру Ливии и Сирии, может не только сорвать проект в целом, но и вызвать кризис на границе трех государств (хотя в Афганистане провинция, где проживают белуджи, вообще не контролируется правительством).

Учитывая рельеф местности, а также российское присутствие в странах Средней Азии, IPI на данный момент является практически единственным вариантом, который интересен всем участникам проекта, за исключением внешних сил, особенно США, которые стараются не упускать возможности если не подключиться, то хотя бы контролировать энергопотоки.

Между тем, в феврале 2012 года стало известно, что «Газпром» также может вложиться в этот проект: Россия согласилась дополнительно выделить до $ 1,5 млрд. финансовой и технической помощи. Хотя раньше под давлением Вашингтона Исламабад колебался, однако, апрельские переговоры между пакистанскими и российскими энергетиками в Москве показали, что этот процесс не стоит на месте, а новый конфликт Исламабада с Вашингтоном может сыграть на руку всем участникам этого проекта.

Дело в том, что для России создание мощного трубопровода на юге Евразии выгодно по ряду причин. Во-первых, создание дополнительного газового потока на восточные рынки сможет обеспечить доминирование России в транспортировке каспийских энергоресурсов в направлении Европы. В связи с этим сохранение узла проблем, связанных с разделом акватории Каспия, сейчас на руку России. Во-вторых, это укрепит сотрудничество с Исламской Республикой Иран, которая сейчас нуждается в экономической и дипломатической поддержке. В-третьих, это вынудит руководство США вести более прагматичную политику в отношении Ирана и региона в целом, не размениваясь на узкие интересы лобби-групп, связанных с западным энергетическим картелем. В-четвертых, хоть этот проект и имеет определенные риски, но в будущем он будет приносить дивиденды.

Тем временем в Индокитае вырисовывается еще одна геополитическая схема, связанная с энергоресурсами. Это Мьянма, которая занимает десятое место в мире по запасам природного газа. Однако, на данный момент его добыча и экспорт остаются на относительно низком уровне с 2007 года, в первую очередь, из-за отсутствия терминалов для экспорта сжиженного природного газа, неразвитой сети трубопроводов и недостаточной производственной инфраструктуры. Из-за этого основными клиентами страны остаются Таиланд и Китай, которые вместе с тем предпочитают импортировать газ из более развитых и дешевых источников, а не вкладывать свои средства в инфраструктуру соседнего государства.

Но поскольку Запад смягчает санкции по отношению к Мьянме, что взаимосвязано с растущим в мире спросом на газ, правительство этой страны открывает двери и для других инвесторов, и финансирование со стороны внешних акторов может стать решающим для проекта. Было бы неплохо, если Россия включится и в эту игру в тихоокеанском регионе. Кроме того, побережье Индийского океана Мьянмы привлекательно для создания транспортных узлов регионального значения. Инициатива по созданию глубоководного порта Давэй и подобной инфраструктуры на полуострове Танинтайи на границе с Таиландом сможет создать удобную транспортную магистраль также для Вьетнама, Южной Кореи и Японии.

Сам порт Давэй вполне сможет обеспечить альтернативный маршрут для Малаккского пролива, через который поступает продукция из стран АСЕАН, Китая и юго-западных районов индийского бассейна. Он также станет более быстрым и экономически эффективным доступом к южным китайским портам.

Недавно министр иностранных дел России Сергей Лавров назвал этот регион локомотивом глобального развития, где формируется новое полицентричное мироустройство, а Владимир Путин в одном из своих первых указов также обозначил его как один из приоритетов внешней политики России. Учитывая уже достаточный опыт России в энергетических и инфраструктурных проектах, отсутствие исторических недоразумений с Мьянмой, а также взаимозависимость поставок нефти, газа и товарных потоков с политикой, даже символическое присутствие России в Мьянме будет способствовать продвижению наших интересов в тихоокеанском регионе.