ЕВРАЗИЯ :: Тактика «геополитического плюрализма»: не дать России стать сильной

Геополитическое положение государства определяется не только физической географией, но и изменениями в мировом геополитическом порядке, геоэкономическими процессами. После распада СССР геополитический статус России снизился, на постсоветском пространстве, не исключая части территории и самой России, начали утверждаться внешние центры силы. Дезинтеграционные процессы поставили под вопрос геополитическую субъектность России.

Между тем современная Россия пока еще сохраняет свой геополитический потенциал центра Евразии, но с ограниченными возможностями его использования, что ведет к постепенному превращению ее в региональную державу с тенденцией к дальнейшему снижению геополитического статуса. Очевидная слабость России как геополитического и геоэкономического центра Евразии объясняется ее экономической слабостью, отсутствием общественного консенсуса по поводу путей развития. Все это не позволяет реализовать модель хартленда в ее новой трактовке: Россия как интеграционное ядро Евразии.

Фактические границы преимущественного влияния России определяются результатами совокупной оценки каждого потенциального ее компонента по крайней мере по трем позициям:

1) присутствие на данной территории реальных российских интересов и степень их важности сегодня и в будущем;

2) наличие у России достаточных инструментов их реализации в данном конкретном (суб)регионе и стране;

3) общий баланс расходов и приобретений в процессе реализации государственных интересов.

Неоднозначный и тем более отрицательный результат по любому из этих критериев должен умерять надежды отечественных политиков относительно ближайших перспектив России в данном (суб)регионе. Но с течением времени все три позиции способны существенно меняться, что, очевидно, будет отражаться на географических координатах ориентированного на Россию геополитического пространства.

С распадом Советского Союза в 1991 году и появлением независимых государств Центральной Азии (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан) и Южного Кавказа (Армения, Азербайджан и Грузия) и с учетом обширных нефтяных и газовых ресурсов Каспийского бассейна геостратегическая важность этого региона многократно возросла. Для национальных интересов России оба эти региона имеют исключительную важность, так как они непосредственно граничат с ней, с ними она имеет исторические связи. Однако в новых условиях государства Центральной Азии и Закавказья стремятся к снижению степени зависимости от России и развитию политических и экономических отношений с внешним миром. Данное обстоятельство оказывает влияние на перегруппировку в этих стратегически важных регионах мира геополитических коалиций, нередко инициируемых извне. Эти временные союзы и коалиции государств ориентированы на выработку единых подходов в реализации политических и геоэкономических планов в Евразии.

Попытки разблокирования постсоветского пространства и разведения бывших советских республик по различным союзам и альянсам с помощью американской тактики «геополитического плюрализма» оказались не безуспешны. Достаточно сказать, что после распада Советского Союза с участием новых независимых государств образовалось приличное количество различных объединений, причем Россия принимает участия не во всех из них.

Метаморфозы геополитических структур, имеющие место на Кавказе, при игнорировании позиций тех или иных региональных игроков, могут иметь собственный эволюционный процесс. В этом смысле интеграция отдельных стран региона в структуры североатлантического блока порой выступает катализатором других неожиданных процессов, имеющих место в сфере реальной политики. Например, перспектива грузинского членства в НАТО относительно в прошлом многими исследователями всерьез не воспринималась, но теперь обсуждение этой темы идет весьма активно.

Освоение евразийской карты в постсоветский период евро-атлантические силы предполагали проводить поэтапно и, естественно, не допуская в этом регионе усиления позиций России. Даже развитие двусторонних отношений могло усложнить решение тактической задачи. Поэтому еще в 1994 году в статье «Преждевременное партнерство» 3бигнев Бжезинский выражал опасения по поводу того, что могут сложиться международные отношения, которые «выхолостят евро-атлантический союз и сделают Россию, благодаря российско-американскому партнерству, вновь сильнейшим государством Евразии». Чтобы не допустить этого, стратегия США в Евразии, по его мнению, должна была состоять в «поощрении геополитического плюрализма на территории бывшего Советского Союза», причем не зависимо от того, в каком направлении пойдет развитие России.

Нетрудно понять, что в постсоветском пространстве именно политика «поощрения геополитического плюрализма», т. е. дробления национально-государственных суверенитетов над территорией отвечает интересам ее большей управляемости по законам нового мирового порядка (New World Order). Збигнев Бжезинский доказывает, что американская гегемония основана на беспрецедентной смеси военного превосходства, идеологического господства, технологического новшества и контроля над всемирной финансовой системой. Он весьма ясно говорит о том, что, если Америка хочет управлять миром, она должна добиться доминирования в Евразии, особенно, в той части, которую он называет «ее западной периферией» (то есть Европейский Союзом), а также ее «глубинным районом» - Ближним Востоком, Центральной Азией и нефтяными ресурсами, которые там имеются.

Что касается Центральной Азии, то геополитические и геостратегические отношения в стали меняться в этом регионе после того, как в Узбекистан и Таджикистан прибыли контингенты американской армии для поддержки антитеррористической операции в Афганистане. Говоря о стратегических и геополитических целях США в Центральной Азии, американский эксперт Ариэль Коэн признает, что присутствие США в Центральной Азии было обусловлено всем ходом событий в этом регионе со времен советского поражения в Афганистане.

Несмотря на то, что Вашингтон объявил Каспийский регион зоной жизненных интересов США, эта богатейшая территория в стратегической концепции НАТО прямо не упоминается. Тем не менее, когда говорят о том, что возможное возникновение региональных кризисов (под влиянием этнических и религиозных конфликтов, нарушения прав человека, территориальных споров и т. д.) на периферии альянса затрагивает его безопасность, данная стратегия явно подразумевается. В таких регионах НАТО намерена при необходимости осуществлять военную интервенцию, чем североатлантический блок дезавуирует свое прежнее назначение как территориального оборонительного союза.

Политика Вашингтона четко нацелена на распространение своего влияния как на каждое в отдельности взятое государство региона, так и в целом на политические и экономические процессы, что может привести к геополитическим изменениям на всем Кавказе. Сегодня можно говорить об очевидных изменениях в расстановке сил в Южном Кавказе, в особенности, в плане переориентации стран, имеющих в регионе свои стратегические интересы. Сегодня в Закавказье имеет место процесс активной адаптации к новому геополитическому пространству.

США усиленно подталкивают Армению и Турцию к сближению с целью усиления опосредованного Анкарой влияния на регион. Сближением отношений по линии Армения-Турция США стремятся, насколько возможно, изолировать Армению от Ирана. Впрочем, стоит отметить, что в преодолении отчуждения стран по вопросу «геноцида армян в Османской империи» США не всесильны, и все их усилия, фактически, постоянно сводятся на нет.

Все яснее вырисовываются в Закавказье и новые геополитические оси. В результате нового стратегического позиционирования происходит сближение Армении с Сирией и Ливаном, очерчиваются контуры альянса Азербайджана с Турцией, Израилем и Грузией. Соглашения о военном сотрудничестве с Сирией и Ливаном Армения подписала в 2001 году. Столь интенсивное развитие сотрудничества Армении с арабскими странами в военной сфере на первый взгляд выглядит странным, хотя аналитики считают, что речь идет о появлении нового регионального союза. Армянские политологи открыто заявляют, что подобная динамика развития отношений дает основание говорить о возможности превращения Еревана в своеобразный силовой центр. Примечательно, однако, что с ростом напряжения ситуации вокруг противостояния сирийских властей и оппозиции, Армения, в отличие от России, фактически устранилась от контактов с Сирией.

В условиях меняющейся геополитической ситуации Азербайджан надеется на поддержку НАТО. В своих намерениях Баку исходит из того, что Турция представляет собой надежное звено на южном фланге этого блока. До недавних пор Турция, усилившая свою роль в Азербайджане, поддерживала тесное военное сотрудничество с Израилем, теперь же государства находятся в открытой конфронтации, так что создание в случае необходимости военного альянса с участием Турции, Израиля и Азербайджана, о котором в прошлом велись разговоры, не рассматривается. Стремление же Еревана укрепить сотрудничество в военной сфере с Ливией и Сирией - историческими противниками Израиля и Турции - можно расценить и как попытку создать альтернативу данной коалиции.

Все более очевидным становится влияние внешних факторов и на ситуацию в Дагестане. Сегодня уже вполне определенно можно говорить о работе в регионе разведывательных сообществ США. В частности, для работы по Северному Кавказу создано специальное подразделение ЦРУ, в обязанности которого входит «пресечение каналов влияния России в регионе» и «установление контроля над разработками нефти». Более того, в США обсуждают возможности даже «вооруженной защиты своих интересов в Каспийском регионе».

В связи с этим большие надежды связываются с Азербайджаном и Грузией, полагая, что, будучи независимыми и прозападными, они смогут выжить в ожесточенной геополитической борьбе только благодаря поддержке и помощи со стороны США и Турции. Поэтому Турция проявляет значительный интерес к политико-экономическому сближению с Азербайджаном и Грузией. Речь даже идет о создании военно-политического альянса между этими странами. В случае установления полного или частичного, но влиятельного контроля над этими странами США и Турция будут всячески ослаблять роль России на Северном Кавказе.

Однако все государства понимают, что правила игры непременно изменяются, в особенности, если брать в расчет интересы России в кавказском регионе. Россия - самое крупное кавказское государство, и ее интересы в этом регионе очевидны. Геополитические и геостратегические приоритеты имеют долгосрочную перспективу. Несомненно, что даже в условиях, когда некоторые государства Кавказа в поисках своего будущего идут на более тесные контакты с евро-атлантическими системами, решающим фактором в регионе будут оставаться роль и влияние России.

Стремление западных государств влиять на ситуацию на Кавказе и в Каспийском регионе в целом объясняется не только их попытками доступа к энергоресурсам, но и стремлением вытеснить Россию из данного стратегически важного региона мира, находящегося в непосредственной близости от ее границ.

Кавказ всегда рассматривался весьма важным стратегическим и геополитическим регионом мира. В течение столетий Кавказ находится на перекрестке между Европой и Азией, Востоком и Западом, между исламским и христианским миром. Каспийское море было одним из основных регионов добычи нефти с 1871 года. С самого начала нефтедобывающая промышленность региона зависела от иностранного капитала и технологий, поэтому многие западные и региональные силы часто вступали в борьбу за «черное золото». Открытие новых месторождений нефти в Каспийском бассейне еще более повысило его значимость.

Задачи, стоящие перед Россией в каспийском регионе, велики, но более великими будут ее потери, если Каспий из зоны жизненных интересов превратится в объект иностранной геополитической экспансии.

В то же время нефть - не единственная причина конкурентной борьбы, так как задолго до ее появления Кавказ рассматривался как важнейший стратегический плацдарм для развития политических и торгово-экономических отношений между странами и континентами. Следовательно, в течение многих столетий Кавказ был ареной конфронтации и объектом войн прежде всего между соседними странами: Ираном, Турцией и Россией. Западные страны также имели свои интересы в регионе.

Подобно тому, как при «Большой игре» конца XIX века, когда британские интересы столкнулись с интересами Российской империи, новая геополитическая игра на Кавказе, начавшаяся после распада Советского Союза в 1991 году, вовлекает все больше стран. Новая версия «Большой игры» отличается от первоначальной, так как сегодняшняя борьба вовлекает в себя не только нефтяные проблемы и геополитику, но значительно большее число государственных и негосударственных актеров. Иными словами, теперь эта борьба происходит в условиях глобализации, когда политику диктуют не государства, а крупнейшие компании и корпорации.

Интересы западных стран к этому региону диктуются тем, что Каспийский бассейн с его нефтяным потенциалом в предстоящие десятилетия может стать дополнительным источником энергетических запасов. Это, в свою очередь, может уменьшить давление, которое в условиях возрастающих потребностей на нефть и постоянного роста цен на нее приходится на Персидский залив и другие нефтеносные регионы мира.

Однако, несмотря на перспективные экономические нефтяные прибыли, регион продолжают потрясать этнические и религиозно окрашенные проблемы, которые оказывают негативное воздействие на нефтедобывающую промышленность, и причинять большой ущерб налаживанию будущих маршрутов транспортировки нефти на глобальные рынки сбыта. На Кавказе и Северном Кавказе, в частности, завязаны узлы неразрешимых в обозримой перспективе этнонациональных и территориальных противоречий и конфликтов. Практически все конфликты, которые вспыхивали в регионе, имеют исторические, социальные, экономические и другие корни.

Продолжение этой ситуации самым непосредственным образом отражается на интересах самой России, поскольку нестабильная обстановка вызывает в регионе экономический спад стимулирует неуправляемые миграционные процессы, активизирует потоки контрабандного оружия и наркотиков. Среди факторов, оказывающих существенное влияние на ситуацию в регионе можно выделить глубокий социально-экономический кризис, чрезвычайно сложный этнонациональный и конфессиональный состав населения, территориальные аспекты межэтнических взаимоотношений, имеющие трансграничный характер.

Присутствие на Северном Кавказе обеспечивает России политическое, экономическое и военное влияние на близлежащие территории как СНГ, так и Ближнего и Среднего Востока. Особую значимость с данной точки зрения приобретает роль Северного Кавказа для сохранения и расширения роли и влияния России в трех закавказских республиках. В военно-политическом плане значение Северного Кавказа в целом и Дагестана, в частности, для России определяется потребностями обеспечения военно-стратегического равновесия и стабильности во всем кавказско-ближневосточном регионе.

Характер геополитической ситуации на Кавказе отличается динамизмом, сохранением здесь очагов вооруженных конфликтов и военно-политической напряженности. В регионе происходит столкновение ряда межгосударственных и межнациональных интересов, что определяет неустойчивый и противоречивый характер становления новых независимых государств этого района мира. Причем все это происходит в условиях жесткой борьбы за передел сфер влияния и контроль над стратегическими ресурсами региона на межнациональном, региональном и глобальном уровнях.

Обратим внимание на то, что в близком к границам России геополитическом пространстве США явно стараются противодействовать экономической и политической интеграции СНГ. Они поддерживают альтернативные российским интересам проекты ориентации нефтяных потоков из Центральной Азии на Азербайджан и далее на юг, в Турцию. Все это свидетельствует о том, что США заинтересованы в уменьшении возможностей влияния России в евразийском экономическом и политическом пространстве.

Россия и западные силы время от времени вступают в достаточно жесткую конкуренцию в этом регионе. Они пытаются заключать военные союзы с местными властями, оказывают им военную помощь, участвуют в учениях вместе с местными вооруженными подразделениями. Естественно, что такая политика вносит в политическую жизнь государств региона элементы нестабильности, снижает порог риска региональной безопасности. Исходя из этого, предстоит жесткая борьба за улучшение экономических и политических позиций России в непосредственно окружающем ее пространстве и в мире в целом. Политика в области трубопроводного строительства для экспорта нефти и газа будет играть при этом одну из первостепенных ролей.

Каспийский регион является объектом интенсивной конкурентной борьбы за доступ к его нефтяным и газовым ресурсам. Несомненно, что это может угрожать безопасности многих государств Евразии, вызвать дестабилизацию обстановки и даже военное вмешательство извне. Более того, крупномасштабные конфликты в этом регионе могут угрожать стабильности и безопасности всего евразийского континента. Под угрозой может оказаться внутреннее развитие России, Турции, Ирана, Китая, Афганистана, Индии и Пакистана, что это крайне негативно отразится на перспективах сотрудничества между этими странами, может вызвать конфликты между ними.

Дестабилизация Каспийского региона может оказать негативное воздействие не только на Россию, но и на страны Запада. Во-первых, его дестабилизация вызовет рост активности террористических движений, которые часто имеют глобальную и определенно антиамериканскую направленность. Во-вторых, дестабилизация в регионе вызовет рост незаконной торговли наркотиками, главным образом направляемых в западные общества и обеспечивающих главный источник финансирования наркогруппировок. В-третьих, Каспийский бассейн - это регион добычи нефти, беспрепятственный доступ к которому жизненно необходим для многих стран Запада. Наконец, в четвертых, конфликты в этом регионе могут развиться в масштабную конфронтацию с местными властями, что не может не затрагивать безопасность стран региона, отразится на интересах США и их союзников.

Россия имеет широкий доступ не только к каспийской нефти и газу, но располагает самыми большими запасами природного газа в мире, входит в восьмерку стран с самыми крупными нефтяными запасами. Естественно, что в таких условиях Россия имеет важный стимул к активной эксплуатации этих ресурсов, чтобы неуклонно увеличивать ценность собственных активов. Кроме того, Россия рассматривает борьбу за экспортные маршруты в качестве инструмента восстановления контроля над странами Центральной Азии и Кавказа. Вместе с тем экспортная стратегия России не ограничивается трубопроводами, а включает также железные дороги и даже водные пути. Для стран региона наличие таких стратегических возможностей усложняет, если не сказать, что вообще исключает, реализацию политики, которая не соответствует российским интересам.

Именно поэтому американская стратегия основана на том, чтобы к существующей российской системе добавить новые нефтепроводы и установить над ними свой контроль. Понятно, что независимость от российского влияния означает установление полного контроля США над государствами региона, особенно в нефтяной сфере. В свою очередь, Россия всегда стремилась к поддержанию баланса сил в Южном Кавказе, не допуская возможности для тех или иных стран утвердиться в регионе.

Естественно, что турецкие военные довольно подозрительно относились к российской политике в Закавказье, но вместе с тем в отличие от многих западных коллег они весьма сдержанно рассматривали возможность прямого российского вторжения в этот регион. Хотя они высказывали подозрения относительно косвенной российской военной поддержки армянской стороны в конфликте в Нагорном Карабахе. Напряженные отношения между Турцией и Россией были наиболее очевидными в мае 1992 года, когда турецкие вооруженные силы, занятые в маневрах, могли войти на территорию Нахичевани. В это время командующий объединенными вооруженными силами государств СНГ маршал Евгений Шапошников поспешил даже заявить, что турецкое военное вмешательство могло закончиться началом третьей мировой войны.

С другой стороны, обращает на себя внимание тот факт, что Турция первой из стран-участниц НАТО стала покупать российское оружие, вертолеты и бронетранспортеры для использования их против отрядов курдских повстанцев в юго-восточной Турции и северном Ираке.

Несмотря на это, некоторые американские и турецкие эксперты считают, что, возможно, единственной страной в регионе, с которой Турции предначертано иметь трудные отношения, является Россия. Они связывают это со структурными в геополитическом смысле слова напряженными отношениями между двумя государствами, основанными на противоборстве интересов, которыми «можно управлять, но которые не могут быть устранены».

Все это говорит о том, что задачи, стоящие перед Россией в каспийском регионе, велики, но более великими будут ее потери, если Каспий из зоны жизненных интересов превратится в объект иностранной геополитической экспансии. Тогда Россия увидит в водах Каспия, как в зеркале, отражение государства, оттесненного на северные задворки Евразии.