Источник войны – Большие шахматы Вашингтона

США планомерно движется к закреплению мирового господства. Это официальный проект американской внешней политики. Стратегически контроль над миром в англосаксонской геополитике осуществляется через контроль над береговой зоной евразийского континента, которая должна постоянно расширяться вглубь. Для России и всего постсоветского пространства эти «Большие Шахматы» англосаксонской геополитики означают, что однополярный мир с доминацией США будет создаваться за наш счет.

Россия и СНГ для США не столько враги, сколько «козлы отпущения». Причем делается это не прямо, но чужими руками. Сценарий на всем постсоветском пространстве один и тот же: проамериканские силы с опорой на региональный национализм свергают колеблющиеся инерциальные режимы, тяготеющие к Москве или к диалогу с ней, и инициируют циклы нестабильности по периферии России – особенно там, где этно-конфессиональная ситуация благоприятствует конфликту.

Окончательный вывод стран СНГ из-под влияния Москвы и начало дезинтеграции самой РФ – таков стратегический план США на ближайшие годы.

Ситуация, возникшая на Кавказе, и особенно в отношениях Грузии, Абхазии и Южной Осетии, ее «конфликтологический график» стал прямым следствием планов по укреплению американской гегемонии. Этот план открыт и носит название «Project for New American Century».

«Революция роз», произошедшая в Тбилиси в 2004 году, была важнейшей частью этого плана. Колеблющийся между Вашингтоном и Москвой Шеварднадзе смещается, к власти приводится проамериканский молодой националист Саакашвили. План по дестабилизации болевой точки всей евразийской геополитической конструкции запущен в действие. Следующим этапом его реализации стала агрессия по отношению к Южной Осетии в августе 2008 года.

Геополитическое предательство национальных интересов при Горбачеве и Ельцине и попытка возрождения России при Путине

При Горбачеве и Ельцине Москва откровенно подыгрывала Вашингтону в его шахматной партии, ликвидируя в одностороннем порядке все преграды для единоличной американской доминации в мире – Варшавский Договор и СССР. Москва играла на стороне США, а значит, против себя самой. Как называется такой поведение, не стоит напоминать.

Владимир Путин пришел к власти на волне отторжения Россией прежней самоликвидационной стратегии. Путина выбрали за «мускулы», за решимость покончить со сдачей русских интересов во внутренней и внешней политике. Пробным камнем было вторжение Басаева в Дагестан. Путин ответил адекватно и получил геополитическую легитимацию и консенсусную поддержку населения.

Однако геополитического перелома в первый срок правления Путин достичь не смог. В его окружении также преобладали атлантистские прозападные экспертно-аналитические кадры, как и при прежних президентах, в критические моменты склонявшие Путина в сторону атлантистского выбора. Но любой компромисс с атлантизмом для Москвы был равнозначен отказу от собственных стратегических интересов.

Солидарность Москвы с Вашингтоном в вопросе т. н. «международного терроризма» ничего конкретного ей не дала и дать не могла: Запад по прежнему давит на Кремль, разворачивая элементы ПРО в Восточной Европе, а американские военные базы в Центральной Азии никак не делают национальную безопасность России более высокой. Патриотический потенциал Путина и начало субъектной самостоятельной геополитической линии подвергается активной эрозии уже не со стороны формальной политической оппозиции (с которой покончено), но изнутри самой власти, исходя из корпуса советников и экспертов, оставшихся от Ельцина и, по сути, выполняющих функции атлантистских агентов влияния.

Усилиями этой атлантистской группировки в окружении президента в течение всего первого срока патриотическая стратегия не могла достичь той черты, за которой она стала бы необратимой, и Россия окончательно утвердилась бы на пути геополитического возрождения. В результате любые шаги в сторону США не только не снимают остроты геополитических действий, направленных, по сути, против России, но подстегивали их. Это логично: американские стратеги спешили воспользоваться растерянностью и колебаниями Москвы до того, как она окончательно пришла бы в себя после геополитического нокдауна эпохи Горбачева-Ельцина.

Южная Осетия: критическая точка российской геополитики

Все противоречие геополитической линии Путина, постоянно сбиваемого с толку атлантистской группой влияния в его ближайшем окружении, проявилось в ситуации с Саакашвили. Саакашвили по самой его политической националистической программе и структуре американской поддержки был приведен к власти именно для того, чтобы интенсифицировать конфликт с Россией, взбудоражить Кавказ, окончательно вывести Грузию из-под российского влияния, втянуть ее в конфликт, создать предпосылки для прямого размещения американского контингента в зоне Кавказа.

Этот план связан с проектом «Greater Middle East», озвученным Бушем на саммите НАТО в Стамбуле в июне 2004 года, и предполагает новую волну дестабилизации ситуации на Северном Кавказе – чему примеры убийство Ахмата Кадырова, мятеж в Ингушетии и инсургенция боевиков в Кизляре. Сюда же можно отнести беспорядки в Кабардино-Балкарии и новый цикл напряженности на всем Северном Кавказе. Попыткой осуществить итоговый reality check для сверки затраченных усилий с установившейся реальностью и стала операция 08.08.08.

То, как Путин поступил с вывозом Аслана Абашидзе, стал, возможно, одним из факторов, укрепивший атлантистских стратегов во мнению насчет несостоятельности российской политики на Кавказе. Этот шаг продемонстрировал тогда, что Кремль не достаточно осознает серьезность ситуации. Атлантистские советники Путина и прямое давление Вашингтона убедили его, что Аджарией Саакашвили удовлетворится и острота проблемы будет снята. Это был серьезный стратегический просчет. Саакашвили действует по строго определенной повестке дня, сформулированной в Вашингтоне с опорой на националистические чувства грузин, и эта повестка дня никак не зависит от позиции Москвы: чем больше Москва идет на поводу – тем лучше. Но в геополитической модели США Россия не равный партнер, с ней не договариваются, ее принуждают.

Принудив вывезти Абашидзе, Саакашвили начал настаивать на «вывозе Кокойты», на «вывозе Багапша». Атлантистские советники Путина находили все новые аргументы, чтобы убедить его продолжить «игру в поддавки». И колебания в отношении Южной Осетии собственно и спровоцировали столь драматичный сценарий развития событий. Действовал бы Путин чуть более решительно, не оставил бы он эту проблему на откуп своего преемники – возможно ситуация не зашла бы столь далеко. Признание Южной Осетии и Абхазии было неизбежным, и свершись оно чуть раньше – никакой грузинской агрессии не произошло бы и в помине. Цена нерешительности Кремля – сотни жизней мирных жителей Южной Осетии и российских миротворцев.

Последний выбор Путина

Путин подошел к точке фундаментальной бифуркации: его геополитическая легитимация (патриотизм и евразийство) обязывают его принять активную имперскую стратегию отстаивания российской геополитической субъектности. Но этому противится вторая составляющая его режима: либерал-атлантистское окружение, агенты влияния США, получившие прямое управление страной в период странного и малопонятного самоустранения Путина от власти.

Ситуация стала особенно драматичной из-за того, что в Южной Осетии Саакашвили столкнулся не с фрондирующим режимом или кланом, но с воинственным древним осетинским этносом, некогда вошедшим в Россию добровольно и на протяжении всей истории выполнявшим функцию российского форпоста на Кавказе. При этом Северная Осетия никогда не согласится с радикальным отделением южно-осетинских земель, даже если Москва окончательно спятит и откажется от признания, к чему все более активно и раздраженно призывают ее американские элиты.

Учитывая специфику осетинского фактора Путин, ослабивший хватку, стремительно утратил свою легитимность в патриотически настроенном сегменте российского общества, являющемся основой его политической поддержки. Замолчать потери прошедших четырех лет невозможно. Многочисленные сдачи российских интересов означают для Путина личную катастрофу, политическую делигитимацию и денонсацию своей собственной провозглашенной и поддержанной народом миссии на возрождение государственности. Время безвозвратно потеряно, и даже решительный отпор грузинской агрессии в августе 2008 меркнет перед чередой позорных внешнеполитических провалов и необъяснимых уступок.

Но нелегко сделать и резкий шаг в сторону возрождения имперской субъектности России: это повлечет конфликт в верхушке российской элиты, резкое ухудшение отношений с Вашингтоном, возможен прямой саботаж со стороны проамериканской агентуры влияния, контролирующей многие стратегические точки страны в особенности в экономике, экспертном сообществе и СМИ.

С каждым днем эскалации напряженности с США, происходящей на фоне симуляционной и откровенно издевательской «перезагрузки», в реальность которой верит только блаженный Лавров, и сопутствующими процессами на Северном Кавказе (активизация боевиков в Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии и т. д.) – компромисс между патриотизмом и западничеством, который составлял основу геополитической формулы Путина, рушится на глазах.

Можно себе представить, сколь сложным является выбор Путина: быть на стороне страны и народа означает бросить вызов заокеанскому гиганту; поддаться давлению атлантистского колосса означает предательство всей России, всей нашей национальной истории.