Начиная с развала Советского Союза и вплоть до сегодняшнего дня Северный Кавказ представляет собой регион, в котором как нигде в России взаимно переплелись противоречия политического, экономического, административно-территориального и этно-конфессионального характера, формирующие угрозы безопасности не только в рамках субъектов федерации Северного Кавказа, но и всего государства. К числу значимых факторов, способствующих формированию угроз российской государственности, следует отнести фиксируемый в национальных республиках Северного Кавказа стабильный отток русскоязычного населения в другие регионы Российской Федерации.

Наиболее тревожная в этом плане ситуация складывается в Ингушской и Чеченской республиках, откуда русскоязычное население практически полностью выехало еще в период осетино-ингушского конфликта и почти десятилетнего «ичкерийского правления», осуществлявшего целенаправленную политику «вытеснения» русских с территории т. н. Чеченской Республики Ичкерия, используя как психологическое, так и физическое воздействие.

Кроме названных республик, уезжают русские из Карачаево-Черкесской республики, из Кабардино-Балкарской республики, из Северной Осетии-Алании, из Дагестана, из Республики Калмыкия.

Опасность ухода русскоязычного населения из политической, экономической, культурной и иных сфер жизни северокавказского общества заключена в том, что именно славянские народы, проживающие на территории северокавказских республик, традиционно являются основой статус-кво в национальных образованиях, способствуют становлению их экономического потенциала, готовят национальные руководящие кадры, обеспечивают безопасность и правопорядок. Происходящее сокращение численности русского населения нарушило демографическое, этно-конфессиальное и социально-экономическое равновесие, привело к усилению межнациональной напряженности.

Анализ материалов, характеризующих отток русскоязычного из национальных республик Северного Кавказа, позволяет выделить следующие пять основных тесно взаимосвязанных причин, обуславливающих данное явление.

1. Кризисные явления в экономике северокавказских субъектов, развернувшиеся с начала 90-х годов, а также вытеснение русскоязычного населения из приватизационных процессов того времени и из сферы бизнеса, способствовали массовому отъезду русских, эпизодически продолжающемуся до настоящего времени.

«Выдавливание» славянского населения из традиционно занимаемых областей трудовой деятельности осуществляется также путем привлечения иностранной рабочей силы, находящейся на территории региона в нарушение действующего законодательства. В частности, при формировании трудовых коллективов строительные организации и другие коммерческие структуры северокавказских республик отдавали и отдают предпочтение гражданам стран СНГ, находящимся на полулегальном положении. В создавшихся условиях развилась трудовая миграция русского населения, вынужденного искать работу в российской глубинке и в дальнейшем менять место жительства.

2. Территориальные претензии отдельных республик Северного Кавказа друг к другу. Территориальные споры привели к возникновению ряда конфликтов, повлекших многочисленные человеческие жертвы (осетино-ингушский конфликт, претензии чеченских сепаратистов на отдельные районы Дагестана и Ингушетии, конфликт между карачаевской и черкесской общинами и т. д.).

В обосновании своих территориальных притязаний стороны конфликта обычно ссылались на свои так называемые «исторические» права. Более ста лет назад об опасности признания подобных «прав» предупреждал Николай Данилевский: «В силу таковых прав законными претендентами на верховное владычество в России могли бы явиться какие-нибудь калмыцкие, бурятские или монгольские орды. Это историческое право, из-за которого пролилось в прошлом столько слез и крови, которому настоящее обязано столькими неправдами и притеснениями, должно бы ввергнуть мир в совершенную путаницу, в настоящий хаос нелепостей, если бы вздумали проводить его сколько-нибудь последовательным образом».

К сожалению, в наши дни гипотеза Данилевского стала в северокавказских республиках повседневной реальностью, где отдельные политики пытаются строить отношения с федеральным центром и между собой не на основе Конституции РФ или федеральных законов, а, руководствуясь особыми соглашениями между федеральными и региональными властями, что является видоизмененной формой феодальных отношений.

В конфликтах между северокавказскими «феодалами» подавляющее большинство русскоязычного населения не видит перспективы для себя защищать интересы той или иной стороны, так как, в конечном счете, любая из мононациональных групп, оказавшаяся победителем, будет использовать полученное преимущество против русскоязычного населения. Поэтому интенсивность оттока русских в достаточной степени связана с возникновением новых и активизацией тлеющих территориальных конфликтов.

3. Рост «национального сознания» титульных народов, вызывающий ослабление правового пространства, ведущее к дискриминации русскоязычного населения.

В ст. 19 Конституции Российской Федерации указано, что государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от национальности, языка, происхождения и других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам национальной принадлежности. Однако в реальной жизни суверенизация национально-территориальных образований зачастую приводит к ущемлению интересов русскоязычной части населения, вызывая его отток из северокавказских республик.

Данная тенденция выражается в нарушении национального паритета при кадровых назначениях. В ряде северокавказских республик ключевые рычаги власти (в первую очередь, в экономической и правоохранительной сферах) переданы представителям коренных национальностей, в число которых русскоязычное население не входит.

Искусственное формирование национальных диспропорций в органах власти в сочетании с традиционным для Северного Кавказа высоким уровнем коррумпированности правоохранительных органов приводит к тому, что совершенные в отношении русских уголовные преступления либо не учитываются и не расследуются, либо по ним выносятся необоснованно мягкие обвинительные приговоры.

4. Активизация деятельности исламских партий и движений сепаратистской направленности, преследующих цели захвата политической власти для ослабления влияния федерального центра.

5. Распространение радикального исламского течения – ваххабизма.

Под ваххабизмом мы понимаем крайне консервативное религиозно-политическое течение в исламе, причем это явление скорее политическое, нежели религиозное. Лидеры ваххабитов вступили в конфликт не только с русскоязычным населением, но и с представителями традиционного ислама, сформировали незаконные вооруженные формирования, дестабилизировали обстановку в регионе, преследуя цель выхода северокавказских республик из состава России и создания независимого исламского государства.

В стремлении использовать религиозное учение в решении социально-политических проблем на Северном Кавказе «поборникам возрождения политизированного ислама» удалось консолидировать усилия по исламизации региона с идеей национального суверенитета, поставленного по существу выше государственного, что дало возможность камуфлировать национализм и сепаратизм религиозными лозунгами, носящими откровенно антироссийскую направленность.

В свое время, в разгар подавления антиконституционных действий чеченских сепаратистов, прикрывавших свое вооруженное выступление против легитимной политической власти Дагестана лозунгами о борьбе за чистоту ислама, газета «Дагестанская правда» писала: «Дагестанское общество переживает глубочайший кризис по всем параметрам. Мы говорим, что у нас безработица. Но безработица – экономическое и демографическое понятие. У нас же не безработица, а борьба за выживание, а это уже биологическое понятие. Отсюда агрессия, достигающая невиданных масштабов. Когда есть агрессия, всегда найдется идеология, которая обслужит ее, использует в своих интересах. Так уж получается у нас в республике, что крайние формы агрессии всегда почему-то находят религиозную оболочку. Вот и нашли теперь ваххабизм. Пока мы не выправим положение, пока не оздоровим жизнь, пока не обеспечим своим детям нормальное будущее, у нас всегда будет почва для экстремизма».

Таким образом, очевидно, что религиозный фактор является не основным звеном, а лишь оболочкой конфликта. Оппозиционные государственной власти политические силы обращаются к религиозному обоснованию своей деятельности, стремясь интегрировать своих сторонников, сплотить вокруг себя единомышленников, связать воедино не только экономическими, политическими, национальными и другими интересами, но и духовными ориентирами, предоставляемыми религией.

Идейное обоснование различных религиозных концепций, оправдывающих применение насилия в борьбе за власть, уходит своими корнями в противоречивое толкование текстов, заложенных в Библии, Коране и других религиозных источниках, неоднозначно трактующих религиозно-нравственные обязанности верующих.

Эрих Фромм отмечал, что притязание на исключительность - не аномалия, не следствие извращения основ вероучения какими-то не очень добропорядочными или недальновидными людьми. Она основывается на самих первоисточниках религии – Библии, Коране, Талмуде и других вероучительных документах. Более того, она заложена в самом смысле понятия «откровение», как определенного учения, которое дается людям Богом через пророков, точнее только тем людям, которые в этих пророков верят.

Используя это, лидеры северокавказских сепаратистов прикрывают откровенный терроризм против русскоязычного населения борьбой за чистоту ислама, за установление политических, экономических и других отношений в соответствии с нормами шариата.

Реализуя функции защиты конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности, органы федеральной власти, несомненно, должны активно противодействовать терроризму на религиозной основе, руководствуясь принципом соответствия поведения той или иной группы населения (независимо от вероисповедания) существующим законам. Но это противодействие не должно быть направлено против ислама как такового, ибо вмешательство силовых ведомств в «выяснение отношений» с различными направлениями ислама контрпродуктивно.

В основе борьбы с ваххабизмом должны лежать не столько силовые и запретительные методы, сколько меры социально-экономического характера. Основную опасность представляет не столько ваххабизм, сколько общая социальная неустроенность, кризисные явления в обществе, коррупция, падение промышленного производства, развал сельского хозяйства, резкое падение жизненного уровня населения и массовая безработица.

В результате часть русскоязычного населения, не способная выжить в данных условиях в силу объективных и субъективных причин, уезжает в поисках лучшей жизни, а различные группы «коренного» населения ищут идеологическое обоснование путей выхода из кризиса в возвращении к ранним формам ислама. Но это – следствие кризиса, а не его причина.

Сокращение численности русского населения на фоне распространения радикального ислама может привести к полной исламизации северокавказских республик и росту влияния на них мусульманских стран с устойчивыми тенденциями к отрыву от федерального центра.

Среди русскоязычного населения, воздерживающегося от выезда, складывается достаточно сложная ситуация. Русские разобщены, в республиках региона нет общественных движений и политических партий, реально отстаивающих их интересы. Поэтому для многих русских семей характерны неуверенность в завтрашнем дне, безысходность, проявление апатии, боязнь физической расправы со стороны криминальных групп коренной национальности. Особое место занимает фактор зависимости русских от «работодателей», которыми стали представители титульных национальностей. По этой причине русскоязычным жителям приходится мириться с положением «бесправных», проживать в постоянном морально-психологическом вакууме, претерпевать унижение национального достоинства, как на служебном, так и на бытовом уровне.

Анализ изложенного выше позволяет сделать вывод, что отток русскоязычного населения из национальных республик Северного Кавказа в основном обусловлен тем обстоятельством, что русские не смогли приспособиться к новым политическим и экономическим условиям, в отличие от «коренного» населения, сумевшего сориентироваться в новой обстановке.

Механизм самоорганизации «коренного» населения северокавказских республик достаточно консервативен и немудрен. Беспрекословное следование традициям и нормам, безоговорочное подчинение каждого горца кровнородственным связям и обычаям способствовало созданию чрезвычайно устойчивых социальных систем, прочность которых проверена веками. Чем лучше сохранился у народа этот механизм, тем выше его конкурентоспособность в борьбе за выживание.

В полиэтнических республиках Северного Кавказа коренные этносы ведут жестокую борьбу за власть, не ограниченную федеральным центром. Эта борьба создает прямую угрозу безопасности Российской Федерации, ибо сепаратизм начинается с признания «национального» образования в качестве равного общенациональному. Отсюда возникает признание в качестве полноценного гражданина того, кто с трудом говорит по-русски, плохо читает и пишет на русском языке. Не приняв русской культуры и лишь слегка приобщившись к какой-либо другой культуре, эти полуграждане с готовностью превращают все русское во враждебное. Возникает бунт варварского самосознания против цивилизации.

Непременное условие демократии – обособление человека от родовой зависимости. Для «коренного» населения северокавказских республик, сохранившего родственно-клановый принцип самоорганизации, данное условие неприемлемо. Для русских – это норма жизни. За последние пять веков органы государственной власти и в царский, и в советский период сумели, используя законодательную базу (начиная с Соборного Уложения 1649 года и далее), карательную политику государственных органов, осуществляющих принудительную деятельность, а также религиозное воздействие Церкви, привлеченной в 1721 году к выполнению правоохранительных функций, поставить в мировосприятии русского населения государственные интересы выше родовых (семейных), которые были характерны еще для Московской Руси. Поэтому, когда центральная власть в России простирала свое влияние до «окраин», русские эффективно осваивали Северный Кавказ, зная, что их интересы будут защищены мощью российской (советской) империи.

Когда центральная власть ослабла и начался период безудержной суверенизации регионов и местного всевластия их лидеров, откликнувшихся на призыв Москвы «брать у центра столько суверенитета, сколько они могут освоить», русские на Северном Кавказе оказались лишними на «параде суверенитетов» и празднике приватизации.

Таким образом, в борьбе за власть и собственность в республиках Северного Кавказа столкнулись организованные «коренные» народы и разобщенные русские, утратившие столь привычную и важную для них поддержку распадавшегося федерального центра.

В V веке до н. э. Демокрит сказал, что «интересы государства превыше всего, и заботы граждан должны быть направлены к его лучшему устройству и управлению. Ибо хорошо управляемое государство есть величайший оплот: в нем все заключается, и когда оно сохраняется, все цело, а погибает оно, с ним вместе и все гибнет». До гибели российского государства дело не дошло. Пока не дошло?