В основе таких категорий как безопасность, международные отношения и военное дело имплицитно заложена философская проблематика и определенные идеологемы, которые скрытно или напрямую влияют на выработку долгосрочной политической стратегии. Рассматривая перспективы сотрудничества России и стран Средней Азии необходимо учесть один немаловажный вопрос – это причины, предшествующие ухудшению отношений между этими странами, а если говорить точнее, распад СССР.

Как ни странно, возможность будущего тесного взаимодействия между странами региона связана с событиями 90-х годов, так как то, что послужило краху Союза, одновременно служит основой будущей кооперации. Это либерализм. Если двадцать лет назад стагнация марксистской идеологии привела к тому, что был принят либеральный путь развития, сейчас стало очевидно, что данная политико-идеологическая модель не адекватна.

Причем, не только для региона центральной Евразии, но и для всего мира. Свидетельством этому является разразившийся в 2008 году и до сих пор дающий о себе знать мировой финансовый кризис. Он обнажил те скрытые противоречия, которые были заложены в либерализме: рыночная свобода, права человека, ликвидность капитала, новая экономика и все остальное, что выдавалось за необходимые блага, оказалось лишь набором фраз, прикрывающих те разрушительные механизмы, которые подтачивали социальные системы в разных уголках земного шара.

Безусловно, по всей планете зреют более или менее состоятельные и успешные ответы вызову либерализма. Но подходят ли они для постсоветского пространства? Латиноамериканская версия марксизма, например, весьма интересна и эффективна в противодействии неолиберальному влиянию США. Однако для России эта идеология, даже с корректировкой на нынешние реалии вряд ли будет приемлемой. Во-первых, распад СССР в какой-то мере показал несостоятельность марксизма, во-вторых, у нас другие историческая, культурная, геополитическая и цивилизационная база, которая не коррелируется даже с успешными латиноамериканскими политическими моделями.

Также есть интересные гетеродоксальные региональные политические проекты – Хукумат Исламия, Ливийская Джамахирия и др., но они не выходят за рамки одной государственной системы, и в этом, как мы видим на примере Ливии, заключается их слабость - ведь очень сложно противостоять всему «цивилизованному мировому сообществу» в одиночку.

В истории также были попытки создать альтернативу существующему мэйнстриму, известные как Третий путь, но они оказались раздавлены коммунизмом и фашизмом.

Единственное, что остается – это выработка новой политической теории, которая была бы действенной для нашего геокультурного пространства. И, возможно, она станет тем маяком, который подвигнет остальные страны активно включиться в создание многополярного мира.

Первый вопрос, который возникает: в чем будет ее отличие от предшествующих теорий? Если подходить к нему с философской точки зрения – в том, как относятся государства и народы ко времени. Известно, что марксизм был футуристичен – говорилось о грядущей победе коммунизма через неопределенное время. Этой победы не наступило. Национал-социализм и фашизм наоборот, пытались воссоздать Золотой век изобилия, но уже с лицом модернизма. Это были своего рода попытки установить новый временной цикл (отсюда – Тысячелетний Рейх). Все это тоже закончились провалом.

Либерализм же говорил о конце истории, что ярче всего описано у Фрэнсиса Фукуямы («Конец истории и последний человек»). Этого тоже не произошло. Вместо обещанных апологетами либерализма номадического информационного общества эгоистов-индивидуумов, потребляющих плоды технокультуры, мы имеем серьезные экономические коллапсы по всему миру, конфликты от локальных бунтов до многолетних войн с участием множества действующих лиц и социальное разочарование.

Какое же отношение ко времени должно быть у практиков новой политической теории? По нашему убеждению, это должно быть союз с вечностью, о котором говорил Артур Меллер ван дер Брук. Если человек будет рассматривать себя и народ не как нечто преходящее и сиюминутное, а как часть вечности, тогда у него будут кардинально отличные от либерального подхода и ценности, и интересы, когда индивидуум рассматривается как действующее лицо в определенный отрезок времени. Такой подход является одновременно консервативным и настаивает на созидании новых ценностей.

Кроме того, стоит отметить, что у всех трех предыдущих политических теорий была единая научная парадигма, построенная на механицистской теории, которая тоже определенным образом влияла на формирование политической идеологии. Можно сказать, что эпоха Просвещения посредством унификации научной мысли принесла плоды в виде марксизма, либерализма и фашизма, хотя вполне могли быть использованы и другие научные модели. Альтернативные научные парадигмы появились позднее, в XX веке. Тогда новые открытия позволили заговорить о теории суперструн, о холистском подходе к науке, о теории хаоса. Последняя, по мнению Стивена Манна, вполне адекватна для международных отношений. В своей статье, которая уже является классикой современной дипломатии, он сравнивает эксперименты, связанные с прикладной физикой, с социальными процессами.

Имеется груда песка, и когда ее высота доходит до определенной точки, он рассыпается и снова приходит в устойчивость. Но если песок влажный, то шансов сконструировать более высокую пирамиду больше. В обществе подобный эффект Манн называет социальной сплоченностью, которая делает государственные основы более устойчивым.

Другой его пример связан с внешней политикой США. Манн критиковал вмешательство в дела других государств, которые следовали идеологии, отличной от их собственной. Однако, самый простой способ менять программы в компьютере извне – это хакерское проникновение. Таким образом, идеологию Манн сравнил с программой, а людей – с самими системными блоками, и предложил менять программы в чужих компьютерах, незаметно их взламывая, т. е. поступательно насаждая американские ценности и культурный образ жизни. Можно продолжить ряд примеров, как применяются новые научные открытия и подходы в международных отношениях, конфликтах, идеологических группах.

Все это говорит о необходимости ревизионизма тех основ, на которых держится современное мироустройство. Это призыв ко всему научному сообществу активней включаться в разработку новой, эффективной модели, которая была бы эффективна не только для стран Европы и Азии, но и для жителей государств других континентов.