Весна 2011-го знаменует собой в России начало подготовки к важнейшему событию. До президентских выборов 2012-го остается ровно год. И вполне естественно, что сейчас малейшее движение внутри правящего тандема, каждый символический жест, намек, реприза или утечка из центра власти будут восприниматься с повышенным вниманием. Ну что же они решат? Давно начавшаяся интрига будет двигаться к своей кульминации, но мне представляется, что саспенс продолжится до самого последнего момента.

Сейчас хочется поговорить не о знаках, намеках, умолчаниях и пиар-технологиях, но о том контексте, в котором мы находимся. И внутри России, и в глобальном смысле.

Начнем с глобального. Несмотря на все детали и нюансы, всем сегодня очевидно, что США продолжают оставаться ведущей державой и соответственно главным актором мировой политики. Конечно, есть различия между неоконсервативным проектом «Американской Империи» («спасай США, а остальное приложится!»), обамовским мультилатерализмом, предполагающим более равномерное распределение полномочий между Вашингтоном и его союзниками («Спасай Запад, а остальное приложится!»), и проектом ускоренного «углубления демократии» (цветные революции и лозунг Сороса - «Открытое общество в глобальном масштабе здесь и сейчас!»).

Но в любом случае незападным странам в такой конфигурации предлагается либо покориться Западу и его ценностным, политико-экономическим моделям, либо в лучшем случае примкнуть к нему на вассальных основаниях. Проект же «углубления демократии» вообще чреват установлением управляемого хаоса и декомпозицией существующих государств. В любом случае США и Запад ведут дело к постепенной десуверенизации всех существующих политических единиц, и это аксиома Глобального Перехода.

При всех существующих разночтениях внутри самих США для Вашингтона общий вектор Перехода тем не менее ясен: надо следовать дальше курсом современной истории, приведшим Запад (и США) к построению эффективной, технологичной, либеральной капиталистической цивилизации, основанной на экономической свободе, правах человека и принципе индивидуальной идентичности (в ущерб всем формам идентичности коллективной).

Незападные государства реагируют на это по-разному. Кто-то отчаянно сопротивляется (Иран, Северная Корея, Венесуэла, Ливия). Кто-то пытается сотрудничать с Западом, но тщательно заботится о том, чтобы это сотрудничество не ослабляло суверенитет, а вело бы не к попаданию в зависимость, а к укреплению страны. Бесспорный и довольно эффективный чемпион в этой тонкой игре Китай. К такой модели тяготеют Индия, Турция, Бразилия и т. д. И, наконец, есть страны, которые готовы втянуться в Переход и полностью подстроиться под нормативы глобального Запада.

Несомненно одно: мы находимся в стадии Глобального Перехода. От чего, мы приблизительно знаем, а вот к чему, это остается открытым вопросом. США и Запад видят этот Переход в целом в одном направлении; другие крупные игроки стараются оставить все как есть; в неправительственных кругах постепенно вызревает глобальная альтернатива, предполагающая направить Переход совершенно по иному пути - либо к созданию мирового исламского государства, либо к мировой революции, либо к многополярной модели.

Пока ситуация такова: сам Переход отвергают только маргинальные мировые силы, хотя их вес постепенно растет. Национальные же государства (за редким исключением) бросить вызов общей структуре не решаются и стремятся любой ценой сохранить все как есть. Либо «оседлать тигра» и проехаться на глобализации ровно столько, сколько это необходимо для укрепления национального суверенитета, в надежде спрыгнуть в критический момент («превращение яда в лекарство»). Тем самым последовательные и систематические антизападные силы слабы с точки зрения инфраструктуры, но сильны идеологически.

А государства, обладающие определенной инфраструктурой, идеологически реактивны и зависимы от глобальной системы. Там, где идеология (пусть частично) смыкается с государством в отвержении Глобального Перехода (Иран, Венесуэла), возникают серьезные и могущественные очаги сопротивления, доставляющие США и Западу серьезную головную боль. Однако и неправительственные структуры, такие как «Аль-Каида», показали свои возможности в нанесении США определенного и существенного урона.

Вот в этом глобальном контексте и протекает политическая жизнь современной России за год до выборов.

Складывается впечатление, что политическая власть в России колеблется между проектом интеграции в Западный мир и частичным, избирательным принятием тех или иных его сторон с сохранением национального суверенитета. При этом о радикальном идеологическом отбрасывании Глобального Перехода речи не идет, и Кремль (особенно в последнее время) стремится дистанцироваться от тех стран, которые своего отрицательного отношения к этой системе не скрывают (Иран, Ливия).

Вся эта проблематика разделяется на две составляющие: объективное состояние общественного мнения широких российских масс и эффективность политического управления, то есть достижение властью поставленных ею для самой себя задач (reality cheсk политического курса).

Общественное мнение широких российских масс составляет в данном случае существенную проблему. Это мнение в целом (чисто интуитивно) направлено против Глобального Перехода и явно тяготеет (причем все больше и больше) к суверенитету, автаркии и даже ностальгии по советскому прошлому. Власть акцентирует свободу, демократию и развитие, массы предпочли бы национализм, социализм и консерватизм. Налицо когнитивный диссонанс.

В такой ситуации политическое руководство могло бы теоретически пойти на непопулярные меры и продолжить курс на интеграцию с Западом. Но для этого необходимо продемонстрировать и доказать на практике эффективность и действенность этого курса, предъявить его ощутимые плоды. То есть в государстве российском все должно идти как по маслу: политические проекты осуществляться, демократические процедуры действовать, отношения с Западом приносить зримые дивиденды, плоды модернизации наглядно представляться. Тогда даже недовольные примут предложенный курс, каким бы (непопулярным) он ни был. Но и с этим в современной России проблемы.

Во многом эти проблемы связаны с многообразием глобальной американской стратегии, и в частности с неоднозначным отношением Вашингтона к Москве. По формуле Обамы (многостороннее партнерство США с его «младшими» союзниками) демократизация России могла бы сделать ее участником западного клуба (пусть на довольно скромных позициях и после исправного выполнения ряда структурных рекомендаций).

Но для неоконов и республиканских сторонников проекта «Американской Империи» Россию, напротив, желательно раскачать и максимально ослабить, а то и расчленить. Проект «углубления демократии» и вовсе ориентирован на политический взрыв изнутри и подготовку цветной революции. Тем самым российские западники оказываются в щекотливом положении. Симпатии Обамы наталкиваются в самих США на совершенно иное понимание американо-российских отношений.

Президентские выборы 2012 года будут проходить на этом фоне. И в значительной степени они будут зависеть даже не столько от личности, которую выдвинет тандем (хотя это конечно же первостепенно), сколько от прояснения позиции будущего президента относительно глобального положения России в мире и того пути, по которому ей предстоит следовать.

Объяснить избирателям хитрости балансирования между интеграцией в западную систему и сохранением суверенитета будет не просто, так как речь пойдет о нюансах и деталях, а в условиях предвыборной борьбы и коротких и внятных лозунгов этого едва ли удастся добиться. Следовательно, кандидатам в президенты придется огрублять и упрощать. И вот в этом-то упрощении и будет заключаться самое главное.

А вот эффективности работы государства и его внешней и внутренней политики наглядно продемонстрировать скорее всего не удастся вообще никакому из двух наиболее вероятных проходных претендентов. И не в последнюю очередь из-за того, что Обама при всей его «русофилии» (которую, кстати, не стоит переоценивать) даже теоретически не настоял на серьезных и ощутимых шагах Запада в сторону России, достаточных для того, чтобы россияне их смогли по-настоящему заметить и по достоинству оценить.

Конечно, у кандидатов в президенты есть еще стратегический неприкосновенный запас идеологического антизападничества (скажем условно, «евразийства» или «национализма»). Это сработает на внутриполитическом плане (как всегда работало), однако создаст определенные проблемы с магнитным полем Глобального Перехода и может спровоцировать сетевой удар со стороны ядра западноцентричной системы. Но именно этого власти всячески старались избегать ранее.

Такой сценарий явно отложен на самый крайний случай. Дойдет ли до него дело или нет, скоро увидим. Счет идет на месяцы.