От редакции: При разборе архивов многолетней давности редакцией информационно-аналитического портала «Евразия» был обнаружен текст известного чеченского традиционалиста Хож-Ахмеда Нухаева «Станет ли Россия "империей добра"?» Данный текст, по мнению редакции, с учётом сегодняшних реалий обрёл новую актуальность и в свете происходящих в российском обществе процессов является более чем примечательным, - в связи с чем редакцией было принято решение опубликовать монографию Нухаева в трёх частях. Предлагаем вашему вниманию первую часть данной работы. Следует учитывать, что текст был написан в самом начале 2000-х годов, когда противостояние чеченских военизированных формирований и сил федерального центра находилось в активной фазе.

Многие ученые-гуманитарии, так же, как и многие политики, имеют склонность к «красивым фразам» и «эффектным формулировкам». Но чаще всего за витиеватой риторикой фактически отсутствует какая-либо формульная «конкретика», заключенная в логически доказуемые категории, что могло бы приблизить аргументацию гуманитарных наук к тем стандартам, что приняты в точных науках.

Отчасти, это – естественная закономерность, ибо гуманитарные науки все-таки связаны с теми сферами человеческой жизни, которые предопределяют эмоциональный характер методов убеждения. Однако это ни в коей мере не устраняет необходимость обозначать точными, почти математическими формулами те причинно-следственные закономерности, которые определяют жизнь общества, так как абсолютное большинство проблем, переживаемых человечеством, имеют социальное происхождение.

Несомненно, присутствие конкретики в работах гуманитариев все больше становится объективной необходимостью. Более того, я убежден в том, что любая «гуманитарная» идея или концепция должна в качестве доказательства своей истинности продемонстрировать способность быть выраженной при помощи математических, геометрических и иных символов и кодов, заимствованных у точных наук. Но для этого и у «гуманитариев» должна существовать какая-то бесспорная «система отсчета», «отправная точка» для развертывания системы доказательств, какая-то несомненная и убедительная предпосылка, наподобие того, что «дважды два – четыре», или, что «две точки связывает только одна прямая».

Продолжая эти аналогии, мы приходим к методу, имеющему фундаментальное значение для процесса познания. Метод этот заключается в верном и неоспоримом определении истинного исходного критерия для любых расчетов. К примеру, геометрическая формула, согласно которой в прямоугольном треугольнике сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, составляет одну из основ этой науки, которая, при правильных расчетах, опирающихся на эту основу, всегда дает правильные результаты.

Такие же верные результаты можно получить и в социологии, если исходная база расчетов будет верной, истинной. Но как по полученным результатам социологических расчетов определить, верна ли исходная предпосылка? Ответ прост, и дает нам его сфера точных наук: результат не должен содержать в себе внутренних противоречий, или, если пользоваться более распространенной дефиницией, ответ не должен быть по своему содержанию диалектическим.

Марксизм, больше других социологических разработок претендовавший на строгую научность, сделал диалектику своей центральной доктриной, главной базой исторического познания и футурологических расчетов именно потому, что его основоположники глубже других социологов и философов увидели, насколько урбанизированная цивилизация противоречива и насколько тесно взаимосвязаны между собой эти противоречия и динамика прогресса. И совершенно закономерно, что учение о социальной революции, которая мыслилась теоретиками марксизма как апофеоз прогресса, основывалось на диалектике – апофеозе исходных противоречий.

Иными словами, если провести аналогию между марксизмом и геометрией, то в марксизме, образно говоря, сумма квадратов катетов никогда не равняется квадрату гипотенузы, а, следовательно, марксизм, исходя из его диалектического содержания, строго антинаучен, что подтвердилось повсеместным крахом этой идеологии, скомбинированной из противоречащих друг другу предпосылок. Например, нравственных призывов и безбожия, свободы и диктатуры, отрицания рыночного капитализма и утверждения идеи материального изобилия. Этот ряд «единства противоположностей» можно продолжать и продолжать.

Марксизм представляет собой «блестящее оправдание» прогресса, как и прогресс представляет собой «блестящее подтверждение» отсутствия твердой, неизменной мировоззренческой базы, которая не подчинялась бы процессам, а подчиняла бы процессы себе. Потому что «двигателем» прогресса, как известно, является экономика, а экономика – это вечно меняющееся, развивающееся явление, в котором новые формы и отношения утверждаются за счет отрицания и уничтожения старых форм и отношений. Следовательно (и это вполне очевидно), прогресс – это вечное отрицание и уничтожение «исходных формул» бытия, которые, в свою очередь складывались на отрицании и уничтожении еще более древних форм бытия.

Закономерно, что такая парадигма тотального отрицания первозданных форм бытия не может опираться на религию, так как религия (в ее монотеистических вариантах) строится на догмате гармоничной завершенности («закрытости») исходной системы бытия, установленной Богом. Поэтому прогресс, как идея, опирается на дарвинизм, который рисует картину мира как бесконечное линейное развертывание мира от исходных примитивных, несовершенных и незавершенных («открытых») форм к более совершенным и завершенным формам, которые, тем не менее, никогда не станут «закрытыми», так как сам прогресс не ограничен во времени.

Соответственно, в общей идее «линейного прогресса» (допускающей «эпизодические зигзаги», не влияющие на прямолинейную векторность процесса в целом) нет и не может быть исходной несомненной формулы по типу тех формул из точных наук, которые я уже приводил в качестве примеров. Это значит, что любые идеологии и доктрины, прямо или косвенно опирающиеся на прогресс (как на «позитивное явление»), не могут содержать в себе исходную истину, и это утверждение совершенно четко доказывается противоречивостью получаемых результатов, демонстрирующих противоречивость исходной базы расчетов.

Действительно, отрицая «старую форму» бытия, прогресс, с позиций существующей на данный момент действительности, воспринимает «эту старую форму» вредной, косной, ложной. Но и «новая форма» со временем устаревает и, с точки зрения «новейшей формы», тоже становится вредной, косной, ложной. Таким образом, мышление, заключенное в мировоззренческую парадигму прогресса, не может предложить никакого другого выбора, как между ложью «старой» и ложью «новой», что проясняет общую аксиологическую сущность самой идеи прогресса как тотальной лжи.

И после этого «философского» вступления, надеюсь, моя приверженность к «варварству», «традиционализму», к исходным социальным иерархиям, которые «обвиняются» во всех социологических исследованиях как раз в том, что они были лишены внутренних противоречий, создающих динамику прогресса, станет для читателя более понятным и обоснованным с точки зрения строгой логики.

Для меня, как верующего, который занимается проблемами общественного развития и, в частности, возрождения традиционного общества, в качестве таковой «отправной точки» выступает триада взаимообусловленных, простых истин:

1. Все сущее сотворено Богом;

2. Все, что сотворил Бог, несет в себе печать Его совершенства, могущества и милосердия;

3. Бог заботится о Своих человеческих творениях, Он открыл нам через Своих пророков естественный закон бытия, дал ясное руководство жизни, чтобы избавлять нас от бедствий и катастроф, в которые мы загоняем себя, игнорируя Божьи заповеди, знамения и знаки.

Признание этих истин есть признание своей религиозности. Отрицание их – атеизм. Давайте посмотрим, как выглядят эти формулы отрицания:

1. Все сущее сотворилось само по себе;

2. Все сущее продвигается от примитивного состояния к совершенному, от хаоса – к порядку, создаваемому в природе «слепой эволюцией», а в социальной сфере – «разумной деятельностью людей»;

3. Мир в своем существовании и развитии индифферентен к категории нравственности и подчинен только закону целесообразности.

Каждая из этих двух мировоззренческих парадигм – религиозная и атеистическая – определяет и направляет жизнь человека и общества в одну из эсхатологических точек бытия: религиозные люди стремятся «вернуться» к первичным сакральным образцам жизни, а неверующие, не видя в прошлом ничего кроме «первозданной дикости», стремятся как можно дальше удалиться от него путями прогресса.

Действительно, считая себя творением Бога, «сыном Адама», человек всегда стремится вновь обрести «потерянный рай», заслужив милость и прощение Творца. Считая же себя «сыном матушки природы», «потомком обезьяны», человек главный смысл своей жизни и, более шире, главный смысл бытия всего человечества видит в прогрессе, в постоянном линейном удалении от «животного прошлого», в построении «земного рая» здесь и сейчас, для себя, руководствуясь принципом «после нас хоть потоп». И все, что обнаруживается в прошлом, неверующий человек, в силу своего «материалистического мировоззрения», не может не воспринимать как «худшее» в сравнении с настоящим или будущим, рисующимся ему ослепительным и грандиозным.

Нельзя не согласиться с тем, что, несмотря на наличие в мире многих религиозных систем, апеллирующих к нравственным ценностям, современное человечество живет в соответствии со второй, атеистической парадигмой, причем многие при этом с той или иной мерой искренности считают себя приверженцами сакральных, духовных ценностей. Эта парадоксальная «раздвоенность» большинства человечества (мусульман, христиан и иудеев), считающего себя «детьми Адама», но живущего как «потомство обезьяны», и является, на мой взгляд, главной причиной нарастающей катастрофы мира, которую некоторые мягко называют «издержками» урбанизированного, технократического развития.

Для верующего человека, убежденного в совершенстве первичной модели социальной жизни, дарованной Богом Своим человеческим творениям, прогресс не может не выглядеть как постепенный отход от этой сакральной первоосновы, как грехопадение, тотальная нравственная деградация. Если обратиться к истории, то можно обнаружить показательную закономерность: любая цивилизация, на пике своего развития, всегда оказывалась на самом дне безнравственности. Иными словами, вектор цивилизации и вектор нравственности всегда направлены в противоположные стороны, всегда находятся в позиции обратной пропорциональности. И эта закономерность равным образом присуща любому типу цивилизации в ее кульминационный период – говорим ли мы о «мире» иудейском, христианском, исламском, или «языческом».

В общественном контексте цивилизация тождественна государственному порядку, хотя и не замыкается политическими границами того или иного государства. Цивилизация распространяется за эти границы как система ценностей. Например, «американские ценности» не ограничены административными границами США, хотя США, как государство, и является основной территорией, откуда они проецируются на мир, транслируемые другими обществами, которые восприняли американский код поведения и американскую мировоззренческую матрицу. То есть, они принимают «американский образ жизни» и «американские ценности» в качестве «общечеловеческих ценностей». Среди таких, к сожалению, оказалось и российское общество, точнее, очень влиятельные силы в его элите.

Почему я отношусь к этому факту негативно? Почему я называю себя «варваром»? Почему я утверждаю, что чеченцы, сражаясь сегодня с модернистской, вестернизирующейся Россией, сражаются с «Голиафом»? Я убежден, что ответы на эти вопросы имеют не только теоретическую значимость, но и практическую ценность и для чеченского, и для русского народов, как, впрочем, и для всех народов земли.

(Продолжение здесь)