ЕВРАЗИЯ :: Проверить скорость соединения

В своих работах американский социолог, один из основателей мир-системного анализа Иммануил Валлерстайн в своей работе «Теория глобализации» указывает, что «мы вступили в кризис этой системы». При этом «само направление системы не ясно. Фаза рецессии и застоя все более отражается в социальном волнении». Профессор также указал, что сейчас «происходит процесс бесконечного накопления капитала, что приводит к структурно хаотической ситуации». В итоге Валлерстайн предрекает, что либерализм обязательно ожидает коллапс, так как «истинное значение краха коммунизма - это финальный коллапс либерализма как главенствующей идеологии».

Дромократия становится политикой государств и формулирует закон: статика = смерть. В эпоху модерна это вынуждает государства с различными идеологиями занять позицию гиперреализма.

С XVI века, в котором, по мнению ряда авторов (Валлерстайн - в их числе), зародился процесс глобализации, преимущество оказалось на стороне тех сил, которые получили способность развивать в техническом плане более высокую скорость. Реформа французской армии, которую провел Наполеон, была связана с переходом на более быстрый маршевый шаг. Аналогичным образом экономические преимущества тоже были связаны с мобильностью. После изобретения в 1595 году в Голландии нового типа парусника, корабли этой страны были наиболее мобильными и быстроходными, а Испания даже фрахтовала эти суда для перевозок. Скорость обмена информацией стала приобретать все большее значение, и в итоге она оказалась связана с политической и экономической манипуляцией, особенно после появления биржи.

По Валлерстайну, вопрос скорости политических изменений был связан с тремя основными идеологиями. Первой был консерватизм, который отвергал новые идеи и считал их морально вредными. Второй идеологией - либерализм, который стремился к минимуму социальных потрясений и максимально возможной управляемости. При этом либералы утверждали, что освобождение из-под управления для специалистов является благом, а для простых людей - злом. Третьей идеологией был социализм, поборники которого отмечали неизбежность и желательность прогресса. Если либералы были сторонниками реформ сверху вниз, то социалисты настаивали на обратном - на реформах снизу.

При всем при этом Валлерстайн обозначил либерализм как «средний путь», согласно которому реформы должны были происходить не быстро (как у социалистов) и не медленно (как у консерваторов), но с правильной скоростью.

Вопрос скорости мало поднимался в политическом и социальном дискурсе, хотя очевидно, что этот феномен имеет огромное значение как в отношении Realpolitik, так и в отношении широких социальных, общественных и реформационных процессов. После известной апории Зенона об Ахиллесе и черепахе (которая возникла на основе «Илиады» Гомера, где описывается погоня Ахиллеса за Гектором), эта тема мало осмыслялась критиками современности, которые предпочитали говорить об отчуждении и технической культуре (Ги Дебор, Мартин Хайдеггер, Эрнст Юнгер и др.).

Вопросу взаимосвязи скорости и политики посвятил одну из своих работ Поль Вирильо. Согласно французскому философу, политическая жизнь детерменирована пространственной мобильностью масс. Он указывает, что городская концентрированная экономика являлась наиболее эффективным средством обеспечения обороны и снабжения военных, следствием чего оказалось включение в буржуазное общество военных и инженеров как класса. При этом, само собой, с развитием технологий возрастает значение скорости.

Как известно из анализа разного рода конфликтов, в процессе выяснения отношений между сторонами становится важным контроль над пространством и системами коммуникаций, особенно морских путей. В итоге происходит социальное разделение на тех, кто имеет доступ к скорости, и тех, кто в этом ограничен. Дромократия (термин, введенный Вирильо - от древнегреч. δρόμος - быстрый, бег) становится политикой государств и формулирует закон: статика = смерть. В эпоху модерна это вынуждает государства с различными идеологиями занять позицию гиперреализма.

Гиперреалисты усматривают в межгосударственных взаимоотношениях бесконечный цикл повторений. Для них конфликты и конкуренция между государствами не могут быть преобразованы в мир и дружбу (кроме временного союза против общего противника), поэтому лучшими инструментами являются угрозы и применение насилия. Отсюда следует, что самый верный способ достичь мира и стабильности - это накопление военной силы и проявление готовности к ее применению. Кроме того, гиперреалисты отклоняют возражения своих оппонентов по поводу безудержных расходов на вооружения, а также высказывают сомнение относительно роли институций, законов и соглашений. Для гиперреалистов в международных отношениях в счет берется только власть и сила, все остальное - иллюзия.

Согласно этой концепции, война обязательно наступает в том случае, когда конкурирующие государства приходят к пониманию, что другая сторона стала либо слишком сильной, либо слабой. Агрессию в отношении своих соседей, если вопрос касается территориальных споров или каких-либо других противоречий, гиперреалисты считают не только допустимой, но и необходимой.

Что касается политических теорий, то здесь определенно можно сказать, что фашизм (национал-социализм) был наиболее склонен к развитию максимальных скоростей (массовое развитие автотранспорта, доктрина молниеносной войны), марксизм реагировал на динамику капиталистического общества, а оно, в свою очередь, учитывая первоначальное накопление, стремилось к переходу на новый уровень скорости.

Не случайно Вирильо отмечал, что «война перешла со стадии действия на стадию концепции» - понимание врагом ситуации, когда для приведения в действие современного оружия нужны считанные минуты, вылилось в политику взаимного сдерживания, блокирования и устрашения. Кстати, критические военные ситуации, в которые в последние годы оказалась втянута Россия, подтверждают это положение: именно быстрота принятия в августе 2008 года российским руководством решения начать военную операцию против Грузии лишила Тбилиси гарантированной, как выяснилось позднее, западной военной поддержки, а вероятность применения Россией ядерного оружия в марте 2014 года позволила присоединить к Федерации полуостров Крым без каких бы то ни было серьезных военных действий.

Резкое снижение темпов, способное изменить мировую ситуацию, вряд ли возможно, так как информационная бомба (максима о том, что ничего уже не изменить) уже заложена в сознании.

Вирильо говорит и о ряде рисков, связанных с новой скоростью. Во-первых, глобальная взаимосвязь информационных систем в мире создает дромосферу. Далее, вместо глубинного времени, обнаруженного несколько столетий назад, приходит реальность-эффект. Время-материя уступает место времени-свету виртуальной реальности, вязкой и изменяющей сущность длительности, вызывающей искажение времени и ускорение всех реальностей: от живых существ до вещей и социокультурных явлений. Все это приводит к угрозе попадания людей в сферу социокибернетики, при которой управление жизнями будет отдано машинам.

Об этом также говорил Мартин Хайдеггер, указывая на опасность зависимости от техники. В политической сфере уже заметны подобные тенденции, - в частности в избирательной системе западных стран применяется так называемая виртуальная демократия, при которой значение имеет скорость оглашения результатов. Вирильо в этом контексте перефразирует Маршалла Маклюэна: «сообщение - это не средство, а всего лишь его скорость».

Добавим к этому и то обстоятельство, что высокая скорость роста всеобщего потребления в глобальном масштабе неминуемо приведет к коллапсу, о котором говорил Валлерстайн. Однако наличие оппонента также говорит о необходимости выдерживать определенные скорости - как в виртуальном, так и в реальном пространстве.

Согласно Вирильо, с потерей интервалов времени, постоянным feedback (англ. «ответная реакция»), пониманием глобального как внутреннего, а локального как внешнего, происходит глобальная делокализация, которая оказывает значительное влияние на социальную идентичность. Вирильо говорит о появлении метрополитики, которая имеет глобалитарный характер и подавляет подлинную геополитику населения, которая ранее была гармонично связано с территорией. При этом резкое снижение темпов, способное изменить мировую ситуацию, вряд ли возможно, так как информационная бомба (максима о том, что ничего уже не изменить), по мнению Вирильо, уже заложена в сознании.