Этнонационализм на Юге России есть не что иное, как идеология и активность этнической организации, требующей у государства политического признания этнообщности в форме автономии, независимости или преобладания. Если мобилизационные усилия этнолидеров находят поддержку у населения, этнонационализм становится массовым движением. В свое время распространение этнонационализма на Кавказе было следствием конфликта этноорганизаций и федеральной власти, отстаивающей территориальную целостность государства.

Росту этнонационализма движений способствовали региональные, федеральные и международные причины. К региональным причинам относятся: нерешенные этнонационалистические проблемы советского периода наряду с травмой сталинской депортации кавказских народов и псевдонаучной мифологии об истории народов Кавказа, ставших мобилизационной основой сепаратистской солидарности; дотационность Юга России, провоцирующая борьбу этноорганизаций за власть и доступность ресурсов.

К федеральным причинам относятся неспособность Центра поддерживать конституционный порядок на Юге России и контролировать политический экстремизм. Международные причины проявлялись в активности международной организации исламских радикалов, поддерживающих этнонационализм на Юге России поставками оружия, денег, наркотиков и вербовки наемников. Сохранилась апологетика вооруженной сецессии на Юге России со стороны западных либерал-националистов, что является рудиментом старого мышления холодной войны.

Можно выделить несколько этапов эволюции этнонационализма на Юге России. Сначала возникали национал-демократические движения, программы которых сочетали лозунги культурного возрождения народов и общедемократические требования (кабардинское движение «Адыгэ Хасе», балкарское «Тере», кумыкское «Тенглик», лезгинское «Садвал», даргинское «Цадеш», чеченское «Барт» и др.) Далее, под влиянием самопровозглашения независимости Чечни в 1991 произошло размежевание националистов и демократов, сепаратистов и федералистов. Ингушско-осетинский конфликт, а также абхазский сепаратизм в Грузии и карабахский сепаратизм в Азербайджане создавали дополнительный стимулы радикализации этнонационализма на Кавказе.

В начале XXI века на Кавказе наблюдалась тенденция повышения общественной опасности насильственного этнонационализма. Она была обусловлена существованием многочисленных экстремистских структур, стремящихся к ослаблению конституционного строя России насильственными средствами и к его вооруженному изменению. С этой тенденцией связана увеличение масштабов ведения экстремистской пропаганды на националистической и религиозной-фундаменталистской основе.

Главным показателем повышения опасности насильственного этнонационализма для жизни личности, населения региона и России остается расширение практики терроризма.

Этнонационалистический терроризм отличается своими особенностями. Он имеет истоки в этнонационализме, но не является его логическим следствием. Этот вид терроризма означает отказ радикальной части движения от легальной борьбы и представляет собой: а) ряд намеренных коллективных действий прямого физического насилия против населения; б) адресных и непредвиденных извне; в) систематически совершаемых с целью психического воздействия на других людей жертвы физического насилия и дискредитации реакций центральной власти; г) действия, осуществляемые в рамках политической стратегии.

Этнонационалистический терроризм возникает при рутинизации конфликта, чередования соглашений и борьбы, когда центральная власть неспособна восстановить иерархические отношения с периферией, а политизированная этногруппа превращается в этносекту и объединяется с военизированными формированиями.

Этнонационалистический терроризм отличается от партизанской войны. Насилие партизан - инструментально, направлено на ослабление военных сил противника. Для террористов на первом месте находятся коммуникативные последствия насилия: запугивание населения, не пострадавшего от террора, и дискредитация в глазах общественного мнения центральной власти, не желающей идти на уступки радикальным силам сепаратизма. Террористическое воздействие осуществимо оппозиционными или «независимыми» СМИ, но наиболее важный канал воздействия - слухи.

Ошибочно сводить этнонационалистический терроризм к преследованию инакомыслия. Он принуждает к покорности население, находящееся под его властью, а также самих террористов о чем свидетельствуют фракционные конфликты. Так, чеченский этнонационалистический терроризм не довольствовался восхвалением, но желал, чтобы в него верили. Его практика обнаруживала перманентное непонимание реальности. Его идеология не могла быть морально интернализирована, поскольку была лишена способности порождать убеждение в правоте действий. Она лишь поддерживала покорность и лицемерное восхваление терроризма.

Терроризм ведет к эскалации конфликта, если остается безнаказанным. Без подавления терроризма этнонациональный конфликт не может быть политически урегулирован. Репрессивная пацификация содействует переходу конфликта из нелегитимного в легитимное русло, оставляет пространство солидарности и кооперации народов России, федеральной и местной власти.

В целях противодействия тенденции повышения общественной опасности насильственного этнонационализма на Юге России федеральные органы власть избрали стратегию его подавления. Главным политическим средством подавления стала военная и антитеррористическая операция, самый яркий пример - Чечня.

К стратегии подавления насильственного этнонационализма относится и уголовно-правовой контроль, специализированная деятельность органов государства по защите граждан от преступных посягательств. На Кавказе некоторые субъекты Российской Федерации ввели запреты на создание религиозно-экстремистских организаций, стремящихся заменить светскую республику теократическим государством. В конце 90-х годов власти Ингушетии и Дагестана приняли законы о запрете ваххабистской деятельности. В 2000 году в Чеченской республике была отменена шариатская система власти и суда, и новая правительственная администрация совместно с федеральным центром начала восстанавливать светский конституционный порядок.

Член Общественной палаты РФ Валерий Коровин, однако, видит решение угрозы этнонационализма на Юге России, и в частности, на Кавказе, в других мерах. «Как только мы начинаем насильно переформатировать социальное устройство традиционных этносов, населяющих Северный Кавказ, у нас начинаются проблемы. Это было, и каждый раз мы сталкиваемся с проблемами - и в Кавказскую войну, и в две чеченские кампании, начавшиеся с того, что Ельцин насильно стал навязывать чеченцам и вообще северокавказским этносам конституционные нормы, которые не подходят даже для России, для русских, не говоря уже обо всех остальных. Любое силовое давление на Северный Кавказ, ничем не оправданное, подразумевающее переформатирование социального устройства, вызывает у нас проблемы. Не надо заниматься этим. Империя должна заниматься глобальными вопросами, а быт и устройство должно отдаваться на откуп северокавказским этносам. Люди сопротивляются, когда начинают лезть в их жизнь, говоря: живите не так, а вот так, по-другому. Возникает естественный вопрос, возмущение: почему мы должны жить не так, как жили столетиями, как жили наши предки, а по каким-то совершенно чуждым нам социальным нормам? И, естественно, начинают сопротивляться. Начинаются война и агрессия. И каждый раз, раз от раза, эта агрессия и проблемы с Северным Кавказом связаны исключительно с этим - с попыткой навязать чужеродный для традиционных этносов образ жизни», - заявил эксперт в интервью редакции Северо-Кавказского новостного агентства СКФОnews.