ЕВРАЗИЯ :: Единство – значит один

Новый для России праздник – «День народного Единства», отмечаемый 4 ноября, в день освобождения Москвы от польско-литовских оккупантов силами народного ополчения, стал для представителей политически активной части российского общества некоей открытой датой наоборот. То есть дата-то известна, но что имеется в виду – вопрос. Как только дата была утверждена, вокруг неё закружились общественные энергии, заворочались смыслы, пришло в движение русское поле интерпретаций, пространство идей, в котором прокладывает себе дорогу воля самых различных общественных фракций к власти.

Александр Казаков, автор опубликованной на портале «Русского журнала» статьи «День не народного и не единства», анализирует эти интеллектуальные и не только вихри в канун даты, которая в этом году приобретает особую остроту в свете приближающихся выборов.

...Следовало бы собрать Предсоборное совещание, в задачу которого вошли бы разработка выборного механизма и собственно подготовка Земского собора.

«В предвыборную осень» - пишет автор – «День народного единства, который мы «как бы празднуем» 4 ноября, ожидается с особой тревогой. Почему «как бы празднуем»? Да потому, что государство при учреждении этого праздника допустило системную ошибку. Воодушевленное стремлением прекратить традицию празднования разбойного переворота в октябре 17-го, нынешняя власть, с ее оздоровляющим «консервативным курсом» и ориентацией на традиционные ценности, предложила русскому народу другой праздник, который до революции чествовался как «Чудо спасения Москвы».

Казалось бы, куда лучше? Однако системная ошибка заключалась в том, что, учредив праздник, государство не предложило народу ни по-настоящему понятного содержания, ни формы празднования. Дополнительную сумятицу внес Его Святейшество Алексий II, который предложил праздновать День народного единства как «день добрых дел». А добрые дела - за исключением разве что субботников - являются предприятием приватным».

Как говорится, свято место пусто не бывает, и активная часть гражданского общества тут же попыталась взять новый праздник на вооружение, снабдив его своей собственной интерпретацией. Однако оказалось, что интерпретаций этих больше, чем одна. В результате идейные движения вокруг даты приобрели характер той самой смуты, окончание которой предполагалось в этот день праздновать.

Казаков продолжает: «Два года назад А. Дугин со своими евразийцами и со своей двоящейся идеологией попробовал провести 4 ноября «Правый марш» - в полном соответствии, казалось бы, с «консервативным курсом» власти. Однако очередное детище Дугина ждала та же судьба, что и им созданную национал-большевистскую партию, - перехват. Как Лимонов перехватил у Дугина НБП и праздник «День русской нации», так и два года назад «Правый марш» начали евразийцы, а закончили ДПНИ, «Русский порядок», «Славянский союз» и прочие ультранаци, превратив идеологически правильный «Правый марш» в так называемый «Русский марш».

Выдержать линию не удалось – то ли дали знать о себе штампы успевшего «орыночиться» общественного сознания, в котором здоровые и высокие консервативные идеи без необходимых промежуточных операций напрямую ассоциируются с фашизмом и террором, то ли имела место целенаправленная акция по дискредитации инициативы евразийцев. Как бы то ни было, дата стала телом кристаллизации для самого маргинального политического сброда.

И на следующий год ситуация только усугубилась: «Праздник прошел под звуки сирен на фоне омоновцев. Более того, ДПНИ впервые опробовало в тот день в столице как системную провокацию, так и шантаж власти с угрозой жертв. Год назад вместо праздника прошел бенефис ДПНИ и тех политиков, которые уже тогда сделали ставку на внесистемную ультранационалистическую оппозицию. Предпродажная подготовка ДПНИ прошла более чем успешно, и сегодня, накануне очередного Дня народного единства, мы видим, что лидеры ДПНИ и их политические покровители не только начали подготовку к 4 ноября и очередному «Русскому маршу», но и смело вписали его в предвыборный цикл. А те политики, которые год назад сделали ставку на «уличных бойцов» и мобилизационный потенциал ДПНИ, сегодня готовятся шантажировать власть с прицелом на выборы».

Для того, чтобы в этом году праздник не превратился в очередную спецоперацию по усмирению бритоголовых головорезов, необходимо-таки – считает автор - чётко артикулировать его содержательную сторону, проще говоря – ответить на вопрос – что мы празднуем? Праздновать нужно не просто прекращение смуты, а восстановление Россией исторической преемственности, осуществлённое силами народа. И те политические процессы, которые имели место тогда – в семнадцатом веке, после изгнания оккупантов, дают нам, нынешним гражданам России, по мнению автора, позитивный пример того, как национальная историческая воля проявляет себя в периоды сбоев политической программы.

Однако здесь с необходимостью встаёт вопрос: а сами-то мы имеем право сегодня праздновать возрождение России и триумф нашей политической воли? Являемся ли мы правопреемниками русской истории? Автор убеждён, что нам ещё нужно доказать это. Доказать – это значит активно осмыслить весь многолетний период российской истории, начиная по крайней мере от отречения царя Николая II, и, руководствуясь осознанной и вновь обретённой логикой аутентичного национального бытия, вновь совершить тот подвиг народного правотворчества, пример которого дают нам наши предки.

Автор даёт свой собственный рецепт такого свершения: «созвать Всероссийский Земский собор и решением выборных от всей Земли Русской восстановить правопреемство верховной власти, национальный правопорядок и, в конце концов, связь времен. Для того чтобы начать подготовку этого Земского собора, у нас есть законным образом (всенародно) избранные власти, которые могут принять все необходимые законы и другие решения. О том, как это сделать, - отдельный разговор, но это именно та идея, которая может быть предложена нашему народу 4 ноября, в День народного единства, когда мы будем праздновать «Чудо спасения Москвы».

«И - немаловажная деталь! – продолжает Казаков – «для подготовки столь грандиозного деяния необходимо время и, главное, люди. Поэтому следовало бы собрать Предсоборное совещание, в задачу которого вошли бы разработка выборного механизма и собственно подготовка Земского собора. И возглавить это Предсоборное совещание должен самый авторитетный человек в России, у которого как раз скоро появится свободное время для новых трудов на благо Отечества».

Действительно, с теми темпами, которыми «самый авторитетный человек в России» возвращается в своей политической практике от отчуждённых и неорганичных форм политической легальности к по-прежнему живой, но до сих пор дремавшей стихии подлинно национальной политики, ему в самый раз придётся такая задача. Надо сказать, что соображения Казакова резонируют с самыми смелыми интуициями глубинных русских патриотов о том, что, покинув вершину формальной политической структуры, Владимир Путин только по-настоящему и войдёт в политику, в собственно русскую политику.