В условиях острого социо-культурного кризиса, через которое прошло российским обществом в следствие несостоятельности «стихийной» демократизации начала 90-х годов с ее вседозволенностью и направленностью на ослабление государственных институтов, резко обострились внутренние противоречия, и на политическую авансцену выступили не менее опасные феномены, нежели тоталитаризм - сепаратизм, национализм, религиозно-политический экстремизм. Особую проблему для российской государственности в ряду непримиримых противоречий создало крайнее проявление религиозно-политического экстремизма - терроризм (внутренний и международный), рассматриваемый в широком понимании слова как систематическое устрашение, дестабилизация общества насилием.

Как известно, к родоначальникам терроризма в его современном понимании обычно относят итальянских карбонариев ХIХ века. Именно у них заимствовали русские боевики из «Народной воли», а позже и эсеры организационную структуру построения тайной организации и методы борьбы с властью. В свою очередь «Народная воля» стала прообразом для последующих террористических организаций, причем не только российских. На смену террористам-одиночкам выдвинулись организации, сплоченные общей идеей, дисциплиной и религией, действующие на конспиративной основе, использующие широкий арсенал террористических методов, передовые достижения науки.

Для этого периода международного терроризма характерно изменение его географии. Если до начала 70-х годов нынешнего столетия центром террористической деятельности была Латинская Америка, а европейский континент отличался относительным спокойствием, то с конца 70-х годов отношение становится обратным. Так, за период с 1970 по 1985 годы в Западной Европе было совершено 3000 террористических актов. Для сравнения: в Латинской Америке - 1573, на Ближнем Востоке - 448. Причем, от 30 до 35% указанных акций было направлено против США, их граждан и собственности, хотя только 1% приходился на собственно американскую территорию.

С течением времени акции террористов становились все более жестокими, менялась их направленность. Так, если в 70-х годах 80% акций было направлено против собственности и только 20% - против людей, то в 1986 году соотношение существенно изменилось - 50% против граждан и 50% - против собственности.

С начала 80-х годов боевиками многочисленных террористических организаций активно используется тактика взрывов в людных местах, авторство которой приписывается алжирским исламским фундаменталистам.

В СССР, до середины 80-х годов проблема терроризма не рассматривалась как угрожающая обществу, государству, тем более всему человечеству, ибо российское общество в недавнем прошлом обладало устойчивым иммунитетом к терроризму. Предвестником изменения обстановки 8 января 1977 года прозвучали три взрыва в Москве (два на улице Никольской и один в метро на перегоне «Измайловская» - «Первомайская» ), осуществленные в один день Степаном Затикяном, Акопом Степаняном и Завеном Багдасаряном. Террористическая акция, в ходе которой погибли 7 человек и 35 получили ранения различной степени тяжести, потрясла общество своей бессмысленной жестокостью.

С конца 80-х годов международный терроризм все чаще начал затрагивать СССР и его межгосударственные связи, а к началу 90-х годов, по заключению американского теролога Б. Дженкинса, Советский Союз по количеству актов терроризма вышел на 5-е место в мире после США, Израиля, Франции, Великобритании.

Анализ причин терроризма показывает, что они кроются в возрастании кризисных явлений, неспособности общества регулировать сложные социально-политические процессы, быстрой смене систем человеческих и политических идеалов и ценностей, в подключении к активной политической деятельности широких масс населения, лишенных политического опыта. В результате активизируются стремления использовать слабости общественной и государственной системы и проложить кратчайший путь к поставленной цели, каким представляется путь насилия, путь террора.

Таким образом, в большинстве случаев, причиной террористических актов является неспособность государства или международного сообщества создать условия для реализации надежды того или иного народа на обретение государственности, разрешить давно существующие или возникающие общинные, национальные, расовые, социально-экономические, религиозные и другие проблемы.

Нездоровые, несправедливые политические, экономические, социальные, этнические, конфессиальные и другие отношения между личностью и обществом, личностью и личностью, личностью и международным сообществом могут порождать у лица или группы лиц желание с помощью насилия восстановить справедливость, право, веру.

Следует отметить, что если государственные институты наработали определенный опыт борьбы с экстремистской и террористической деятельностью, обусловленной факторами политического, экономического, этнического и другого характера, то определение роли и места «религиозного фактора» в идеологическом обосновании политических и сепаратистских движений радикальной направленности представляет в теоретическом плане значительную сложность.

Анализ основных положений мировых религий показывает, что все они призывают к миру, справедливости, милосердию.

Результаты социологических исследований также показывают, что верующие представляют собой более толерантную часть населения, чем неверующие: в представителе другой национальности видят «своего ближнего» 48,2% верующих и лишь 12% неверующих. И несмотря на то, что отношение к некоторым конкретным национальностям в процентах (положительное / отрицательное) может изменяться, тем не менее, тенденция терпимости прослеживается достаточно четко:

Отношение верующих к русским: 91 / 0,2; к татарам: 70 / 5,1; к азербайджанцам: 60,2 / 14,5; к евреям: 34,5 / 15,1; к чеченцам: 34,8 / 21,5.

Отношение неверующих к русским: 88,7 / 1,1; к татарам: 61,2 / 7,6; к азербайджанцам: 46 / 29,9; к евреям: 28,7 / 8,2; к чеченцам: 24,7 / 18,8.

Установившееся взаимоотношения конфессий и государства оцениваются гражданами тоже достаточно терпимо. Так, отделение церкви от государства одобряют 68,6% неверующих и 44,4% верующих (из которых 42,8% православных и 32% мусульман).

Не вызывают тревоги и результаты опросов по проблеме взаимоотношения конфессий. Так, положительно относятся к православию 60,4% мусульман и лишь 2,8% испытывают отрицательное отношение. Положительно относятся к исламу 29,8% русских (отрицательно - 13,7%) и 31,7% православных (при отрицательном отношении 17,6%). Иными словами по результатам опросов мусульмане оказываются в среднем вдвое толерантнее православных.

По данным Центра социологических исследований МГУ религиозность ни к какой определенной политической ориентации, тем более радикальной, среднего гражданина не приводит.

Все это верно, если рассматривать данную проблему лишь через призму нравственной парадигмы мировых религий безотносительно к конкретным политическим ситуациям, движениям, конфликтам. В то же время в реальном мире политические, экономические, территориальные и другие конфликты приобретают особую остроту, если в них проявляется религиозная составляющая, наиболее часто возникающая в поликонфессиальных государствах. Политические интересы начинают определять формы религиозных движений, характер истолкования тех или иных религиозных установок. Политические нормы в свою очередь получают религиозное обоснование, своеобразное «божественное» санкционирование. Особо наглядно это прослеживается в деятельности радикальных религиозных движений, в которых религиозная жизнь начинает рассматриваться как политическая деятельность, а политическое движение - как религиозно-доктринальное.

Наиболее рельефно идеологическая роль религии прослеживается в различных исламских экстремистских движениях, сторонников которых называют «фундаменталистами» или «ваххабитами». Следует отметить, что исламские теологи выражают несогласие с использованием понятия «фундаментализм» при характеристике радикальных течений в исламе, ибо идеологи фундаментализма, по собственному убеждению преследуют «священную цель» - возвращение к регулятивным нормам раннего классического ислама, причем в системе «политика - ислам» сакральное начало берет на себя роль источника человеческих законов, выражения духовных и политических ценностей, следовательно понятия «экстремизм», «терроризм» и др., не вписывающиеся в данный механизм, просто теряют смысл.

Употребление понятия «ваххабиты» в широком смысле слова представляется не совсем корректным, так как на Северном Кавказе ваххабитами называют все группы мусульман, выступающие с критикой региональных особенностей ислама, обычно дополняемого местными обычаями и светскими ритуалами. Как следствие, в ваххабиты зачисляют всех, исповедывающих ислам и выступающих с критикой официального духовенства. Более правильно называть северокавказских ваххабитов салафитами (мусульманские религиозные деятели, которые в различные периоды истории выступали с призывами ориентироваться на образ жизни и веру ранней мусульманской общины) или как указано выше - фундаменталистами.

Стремясь обеспечить благоприятные условия для достижения политических, экономических, социальных целей фундаменталисты дают свою интерпретацию многим аятам Корана, во многом зависящую от степени радикализма интерпретаторов. Так, например, ваххабиты утверждают, что политическая власть должна принадлежать лишь «истинным мусульманам». Они полагают, что за прошедшие века люди, в силу присущих человечеству слабостей духа, исказили исламские нормы. Поэтому те, кто сегодня придерживается искаженного вероучения являются «неверными». Они «отошли» от Аллаха в главном, так как присвоили себе законодательную власть, принадлежащую одному Аллаху, ибо как сказано в Коране: «А кто не судит по тому, что низвел Аллах, то это неверные».

Исламские экстремисты при обосновании своей радикальной позиции исходят из формулы, что сопротивление несправедливости - обязанность мусульманина и игнорирование этой обязанности - грех. Высшая справедливость наступит в обществе лишь тогда, когда мусульмане будут строго следовать шариату и эта принципиальная позиция принесет людям благоденствие и процветание.

При реализации своих идеологических установок исламские экстремисты игнорируют существующие политические и социально-экономические условия жизни общества, считая их производными от ислама. По их мнению, лишь религиозные идеалы определяют весь спектр социальных взаимоотношений людей. Отсюда следует вывод: позитивное развитие общества возможно исключительно на основе законов шариата.

Чтобы обеспечить торжество законов шариата, необходимо призывать и выводить людей из неисламского общества (джахилийи), что возможно лишь при условии, если движение возрождения общества возглавят «истинные мусульмане». Под последними понимаются верующие в Аллаха, отказавшиеся от всех привязанностей, в том числе близких и родственников, не разделяющих их идеологических установок. По существу это фанатики, воспринимающие нераздельность политических и религиозных ориентиров, опирающиеся как в вере, так и в реальной жизни на раннюю исламскую идеологию, стремящиеся к установлению на земле власти Аллаха на основе шариата, убежденные в необходимости джихада, позволяющего применять насилие до полной победы ислама.

Религиозные экстремисты отличаются исключительной преданностью своим руководителям, готовы выполнить их любой приказ, в том числе пожертвовать собственной жизнью во имя религиозных идеалов, не говоря уже о жизни так называемых «неверных».

Анализ истории фундаменталистских течений, в частности ваххабизма, и устремлений кавказских сепаратистов, прикрывающих политические амбиции религиозными одеяниями ислама, показывает, что сегодняшние ваххабиты стремятся к созданию единого исламского государства, для чего с их точки зрения необходимо вытеснить с Кавказа русских, повторив сценарий почти двух с половиной вековой давности, когда арабы-бедуины выдавили из Аравии турок.

Таким образом, основной упор в достижении политических целей религиозные экстремисты делают на организованное насильственное ниспровержение современных режимов в странах, на власть в которых они претендуют. «Необходимость снимает запрет, - утверждал один из теоретиков исламского экстремизма Худейр Идрис. - Коварство можно уничтожить только коварством, насилию можно противостоять только с помощью насилия. Только сила способна привести к победе истины и установить справедливость».

Обращение к насилию, к терроризму означает слабость идеологических позиций религиозных экстремистов, отказ от поиска рационально-логических способов убеждения в правильности своего образа мышления.

История - беспристрастный арбитр самых различных идеологических построений, свидетельствует, что радикальные ваххабиты не смогли удержать завоеванную ими политическую власть и обеспечить декларируемое ими благоденствие подданных. В 1811-1818 гг. они были разгромлены египтянами, и центральная Аравия в дальнейшем развивалась без ощутимого влияния этого религиозного течения. События, происходящие в Афганистане, также демонстрируют слабость идеологического обоснования взаимоотношений религии и политики, так как каждая вооруженная ваххабитская группировка, претендующая на строительство исламского государства, понятие ислама воспринимает по-своему.

Реализуя функции защиты государственного строя, суверенитета, территориальной целостности и стабильности в обществе российские государственные институты несомненно должны активно противодействовать терроризму на религиозной основе, исходящему от незначительной части общества, полностью игнорирующей обязательное для всех исполнение конституционных норм, законности, которые учитывают интересы большинства населения государства. Но это противодействие не может быть направлено против ислама как такового. Вмешательство государственных органов в «выяснение отношений» с исламом как идеальной сущностью совершенно противопоказано. Светская власть должна руководствоваться только одним принципом: соответствует ли поведение той или иной группы населения (независимо от вероисповедания) существующим законам или нет.

Если же применение государством силы будет сопровождаться развешиванием религиозных ярлыков и подавлением групп населения не за нарушение установленных законом норм, а за их вероисповедание, отличное от традиционно существующего, то результат всегда будет отрицательным. История становления и христианства, и ислама подтверждает это. Религиозное движение, подавленное силовым путем, в будущем заявит о себе с новой силой различными видами социально-политического протеста, опять-таки закамуфлированного в религиозные одеяния.

Борьба с терроризмом на религиозной основе - сложнейшая, многоплановая и актуальная для Российской Федерации задача общегосударственного масштаба. Силовой вариант решения проблемы способен дать лишь кратковременные позитивные результаты. Для кардинального оздоровления ситуации нужна кропотливая и прицельная работа по выявлению и ликвидации факторов, детерминирующих терроризм на религиозной основе, а также той питательной среды, на которой он произрастает.

Для уничтожения этого социального зла необходимо взаимодействие государственных институтов, общественных объединений, партий, исламских организаций и движений, средств массовой информации, всех законопослушных граждан.