Наблюдение о сложном и простом

Сложное и простое как две противоположные категории существуют всегда. Сложное и простое отражают своеобразие эпохи, чувство жизни, мира и человека. При этом простое - очерченное и ясное - зачастую является печатью подлинного величия смысла. Например, крылатые выражения или, говоря в общем, текстовые практики: «истина прежде всего в том, что у тебя болит голова» (Булгаков), «не стоит земля без праведника» (Солженицын), «камо грядеши» (Сенкевич) – эти фразы, простые для восприятия, отсылают к гораздо более сложному – натяжению эпохи, её сути, метаобразам. Натяжение эпохи раскрывается в структуре смыслов и понимания.

В большинстве текстов и прочих практик, стяжаемых сегодня дискурсами научно-эффективного управления, под «простым» принимается либо элементарное, либо – действенное, императивно эффективное. Сложное – комплексное, «сложенное», неизменно подозрительно без искусного обоснования.

Современная практика понимания текста отражена метафорой «логика конспекта»: все знают, о чём писал Зомбарт, но никто не знает, как он писал. Понимание строится на последовательных смыслоблоках, при этом роль интерпретации и упрощённого пересказа приобретает большое значение.

В чём смысл постоянного, устойчивого в практике понимания? Возможность преобразования идеи в действие, дискуссия и позитивная эвристика, механика, прирост знаний.

Ожидание смены эпох довлеет все больше – отсюда привлекают внимание артефакты, за которыми угадывается «нестандартная» структура создания.

Греческое «Арете», добродетель, совершенство, христианское чувство человека, potestas, auctoritas – всё это книга и мировидение, рефлексия о лидерстве Александра Дианина-Хаварда. Новая книга «Нравственное лидерство».

Видеть текст – это возможно. Возможно освободиться от текста - и рассмотреть в книге событие сознания, феномен культуры.

Антропологический тип и культура комфорта

Последние десятилетия мир ускоренно движется к одинаковому, универсальному и, видимо, зловещему состоянию. Менеджмент, экономика и культура – суть сопроникновение универсальных оснований, ставшее матрицей, согласно немой воле которой человек раскрывается миру – и одновременно им поглощается.

Культура в данном случае – массовое производство, создающее знаки отличия и идентичности. Отсюда и соблазн присутствия в мире посредством техник потребления. Поэтому экономические и менеджерские практики - более не экономика и менеджмент, не дисциплины, но код, протокол учреждения реальности человека. Конкретнее: экономика и менеджмент заменяют и изменяют мышление и сознание.

В частности, экономика: эффективность предприятия – эффективность государства – смыслология разнообразия экономических субъектов сменяется универсальным механизмом отображения процессов; методология точного измерения человеческого, принятая ООН, – «квантификация» как присутствие человека в мире; в сетевые технологии общения интегрировано взимание платы за доступ к социальному.

Менеджмент: ХХ век замечателен открытием и последовательным порабощением всё новых доменов управления человеческой реальностью. Индустриально-процессный подход, захват психического, использование «человеческих отношений» - популярный исследовательский пафос, актуализировавшийся сегодня, - изменения точки приложения не изменяют сути – любой приложенный материал превращается в «технику» – техники контроля, техника поощрения, надзора, наказания и т. п.

Что происходит с человеком? Постоянное «вынесение на аутсорсинг» новых свойств человеческой самости – управление телом, деньгами, управление рабочим и свободным временем, завоевание друзей, управление семьёй, карьерой, «селфбрендинг», добровольный отказ от сложного - означает интегрирование в человека машин рациональности, поведения, наслаждения и т. п. Вопрос в том, кто создаёт техники и строит машины?

Историческая эпоха заключается в чередовании двух этапов: движения и сжатия. Движение – необходимо воевать, выживать, сжатие – здесь соперниками человека становятся сознание и время. Сжатие характеризуется проявлением как в прошлом, так и в настоящем механики эпохи, её архитектоники. В итоге описания, натяжения реальности часто сводимы к антропологическим типам – образам, метафорам, фигурам времени.

Господствующий сегодня антропологический тип – техник-эксперт, сущность более высокого порядка – технолог.

Далее – несколько аргументов «вульгарного» обществознания, иллюстрирующих логику предшествующих отрывков.

Растущее размежевание теории и практики в науках об обществе; в системе публичной власти всё реже принимаются решения и всё чаще исполняются программы и планы; политика – угасание харизматического; репрессивная толерантность и жертвоприношения системе – очертания мира безличной технологической связи.

Рынок: господство знака, алхимия финансов, трансфигурация веществ и состояний. Не рынок служит оптимальным механизмом удовлетворением потребностей, но человек, практики человеческого производят стимуляции рыночного, создают напряжения и движения сигналов.

Современное знание: традиционно «рациональное» осуществление как важнейших, так и привычно-повседневных практик требует субъекта, качественно отличного от человека.

По сути, техник и есть предел человеческого. Технолог – уже автомат-машина, копирующая человека и живущая жизнью живых. Технолог-автомат преобразует жизнь и человеческое в энергию собственного существования.

Вспомним: развитие менеджмента и экономики – это экспансия во всё новые домены реальности. Также и автомат-машина стремится за человеком, раскрыть, описать и создать техники, подменяющие домены человеческой самости – извлечь новую энергию для самокопирования в новые миры символического.

Господство технолога осуществляется благодаря культуре страха. Естественный страх, испытываемый людьми перед сложной машиной, от которой зависит существование, не только материальное, но и символическое, - боязнь неопределенности, сложности процессов, необратимости изменений – боязнь сломать, испортить.

Ирония: неопределённость, способная уничтожить машину, и заключена в самом человеке. Таким образом, охранить человека от человеческого – вот подлинная задача машины и системы, её воплощающей.

Человек, воплощающий данную антропологическую фигуру, несомненно, боится потерять силы. Но боится осознанно, рационально. Истинный страх, дикий, бесконтрольный – обнаружить в себе инаковость, потенциальную силу что-либо изменить, следовательно – ответственность необходимости принятия решения.

Возникает культура комфорта – культура субъекта, проигравшего самому себе. Комфорт – игра опытом другого. Накопленные социальные активы общества, «телеприсутствие в мире», техники культуры, сеть позволяют «переживать», не участвуя. Соприсутствовать в жизни, но не проживать события.

В доменах культуры, экономических и менеджерских практиках, человек, следовательно – не более чем механическое отражение, совокупность техник.

Книга Дианина-Хаварда: возвращение и послесловие

Можно не соглашаться с Хавардом в трактовке приведённых философских идей, можно утверждать очертания постхристианского мира и доказывать необратимость перехода, можно подчеркнуть эвристическую ограниченность раскрытия оппозиции биологического человеческого посредством оппозиции «темперамент-характер». Всё это, безусловно, важно. Но не единственно интересно.

Есть определённая ветвь развития человечества: от Декарта – Бог и мир как механизм часов – через рождение масс, основание семиотического проекта – и по сей день – техник, технолог.

Дианин-Хавард обращается к мировидению иного типа – христианский этос, аретология, современный профессионализм, добродетель и служение. Новое и авторское, положительно присутствуют знаки вечности. Иной опыт мировидения, иное обретение человеком самости. Всё же никто не знает, где произойдёт прорыв привычной реальности.

К конечном счёте, про человека известно лишь то, что он, возможно, обладает свободой воли и способен к смерти. Христианству удалось создать из данных предпосылок несравнимо более долгосрочные и значимые построения, чем позитивной научной традиции, пришедшей сегодня к самоотрицанию.

Иными словами

Созидающее сущее и будет вечно. Человек, признаем, самозаключённый во времени и пространстве, существует именем и волей Вечности. Следовательно, должен состояться день, когда белое будет обособлено, а чёрное – начнёт сожалеть.

Суть ситуации в следующем: если всё же признать нечто большее человека и не связанное с экономикой – преодолеть покойное одиночество интеллектуальной игры, гордыню комфорта, - произойдёт случай необходимости – неизбежный взгляд Вечности на человека. Данный случай возможно признать и увидеть, но возможно и смотреть в сторону.

Смысл здесь, наверное, не в том, что верно выбрать, а что – нет.

Главное – генезис человеческого, т. е. способность, воля принять решение. «Принять» - не только сделать выбор, но и принять неизбежность преломления конкретного выбора во всех практиках и доменах существования.

Для подобного решения необходима сила духа, сила ума. Также - честь, благородство, справедливость, ещё более – любовь, либо великое её отсутствие.

Возможно, не оригинально. Однако, иного пути, техники, замещающей возникновение феномена человеческого, никто пока не придумал.

Призываю к несогласию.