Сегодня мы вправе говорить о нарождающейся на нашей земле евразийской русской поэзии, к которой относится и литературное творчество поэта Камиля Тангалычева. Он, можно сказать, вырос среди своих образов, которые помогают ему объять необъятность мира. Он с рождения был близок к полям, лугам, озерам, лесам. А после прочтения его стихов складывается такое впечатление, будто и они знали о Камиле с первых дней его появления на свет – как о своем поэте! Этим во многом объясняется исключительная природность его стихов, родство его поэтического вдохновения и с песчинкой, и с травинкой, и с ягодой земляники, и с деревом, и с зимней метелью. Еще в одном из самых ранних стихотворений, вошедших в первый сборник «Рябиновые бубенцы», поэт писал:

Хорошие стихи. Они для нас

И дороги безмерно, и обычны,

Как ветер, звезды, зори в ранний час,

Как росы на полянке земляничной.

Порой не знаем, кто их сочинил,

В каких местах и как они рождались,

Как будто сами строчками чернил

Легли на лист бумаги и остались…

Хорошие стихи. Они всегда

Просты на вид. Но пишутся не просто,

Ведь росы в поле, ветер, зори, звезды

Природе тоже стоили труда.

Стихи Камиля Тангалычева, написанные им в начале поэтического пути, впервые публиковавшиеся в районной газете, были наполнены сиянием природы, теплыми запахами полей и лесов, радостью деревенского детства. И уже тогда – отличались несомненным художественным взглядом автора на мир.

Американский переводчик стихов Тангалычева на английский язык Дин Фэрбиш так оценил ранний период творчества поэта: «Его мир существует на культурном пересечении атеистического с христианским и мусульманским мировидением. Там Восток встречается с Западом, там городская улица уступает дорогу провинции, там древность и современность одинаково принадлежат настоящему. Нити внутренних переживаний с помощью метафоры сотканы в поэтический гобелен с неповторимым всеобщим и вневременным узором. В его стихах живет природа; они передают напряжение между несовершенством мира и страстно желаемым, ускользающим идеалом. Не чуждая жизненным невзгодам, его поэзия в то же время отыскивает во всем неуловимую гармонию. Его положение уникально для того, чтобы запечатлеть мир так, как может только он. Много веков тому назад с Востока, откуда происходят нынешние татары, Золотая Орда оказывала длительное влияние на русскую культуру. В результате современная русская культура пропитана элементами как Востока, так и Запада. Таким образом, голос Тангалычева представляет для современной русской поэзии уникальную перспективу. Более того, его тематический диапазон – межкультурный и вневременной – утверждает и представляет – даже еще шире – универсальную культуру».

Главным персонажем второй книги поэта «Мой поводырь» также остается природа, но – уже «повзрослевшая», заметно отягощенная раздумьями о сущности бытия, о вечности, о добре и зле, о войне и мире.

Ночью в сердце поранили Бога –

Бритвой тучи задета луна…

Чую, в мире такая тревога,

Будто скоро начнется война.

Стихи «Моего поводыря» писались в то время, когда распадалась наша Родина – Советский Союз, когда новая Россия тяжело и трагично искала свое место в мировом геополитическом пространстве, когда наш народ был втянут в очередную «Кавказскую войну».

Гром гремит…

Что случилось на свете?

И куда так деревья летят?

Где порывистым голосом ветра

Неземное рыдает дитя?

А тревожная ночь на кордоне

Прикусила язык ночника.

От испуга в осиновом доме

Плачет чуткая дочь лесника.

На реснице слеза золотая

Одиноко горит от пальбы,

Просветленной тревогой мерцая

В темном космосе бедной избы…

Может быть, и Земля на реснице

Неземного ребенка дрожит...

Что еще во Вселенной случится,

Чтобы плакал он долго навзрыд?..

В этих стихах поэт уже делает попытку не просто выразить свое трагичное время, но и стремится объять открывшуюся человеку XX-XXI веков необъятность мира. И посредством стихотворной речи делает эту необъятность понятной, можно сказать, родной для человека, для своего современника, растерявшегося в новом мире, будто потерявшего почву под ногами.

Когда я был еще ребенок,

А бабушка была слепа,

Нас завела в густой репейник

Одна беспутная тропа.

Тогда мы опоздали к Богу

Из-за меня – поводыря…

Слепая видела дорогу,

Но зрячий тропку потерял.

А за селом затих молебен.

И нас чуть-чуть не подождав,

Священный бык увез на небо

Мольбу о радостных дождях...

С тех пор, когда схожу с порога,

Я вспоминаю второпях,

Как в знойный час на полдороге

Застряли с бабушкой в репьях.

Да и сегодня нас в репейник

Ведет беспутная тропа.

…И я по-прежнему ребенок,

И родина моя слепа.

В послесловии к «Моему поводырю» автор пишет: «И что поделать, если моя муза в конце двадцатого века мне встретилась в образе фронтовички. А музу, как и Родину, не выбирают. Но, скорее, не она ко мне явилась, а мой поводырь привел меня в ее солнечный окоп». Многие стихи Тангалычева этого периода отличают драматизм, поэтический надрыв. Эти стихи отличает и огромная концентрация художественной энергии.

В том же послесловии сам поэт говорит: «Думаю, не только стихи, но и любой наш подвиг, обретая значение награды, находит наших предков в вечности. В той вечности, где идет драма. И вижу я напряженные лица воинов, ожидающих в окопе приказа. Слышу трагический звон закатывающегося в этот окоп солнца. Чувствую грустный запах зверобоя, заваренного в закопченной кружке на тайном огне. И знаю, что как раз в такие мгновения крохотную медаль прикрепляют к груди одного из родных мне фронтовиков». Таково мироощущение поэта. И большинство его произведений написано с огромной исторической ответственностью – и перед предками, и перед всем народом. И не случайно во многих стихах поэт обращается к образам деда, бабушки, отца, матери, земляков, фронтовиков, а также Ярославны, Лермонтова, Пушкина, Чингисхана, Гумилева, древних героев нашей земли…

В стихотворениях «Осенняя ночь», «Узник», «Поводырь», «Фитиль», «Вести с фронта», «Дуэль», «Ярославна», «Государь», «Татарка», «Горница» и других произведениях поэта часто встречается образ Родины – России. Как пишет в связи с книгой «Мой поводырь» мордовский литературовед Генрих Горбунов, «Камилю Тангалычеву бесконечно дорога Россия, он не мыслит себя вне этого понятия. Поэтому благословляет все, что может сохранить и сберечь неповторимую Родину. В поэтическом монологе, в элегически грустном размышлении, в публицистически размашистом стихотворении автор часто прибегает к развернутой метафоре, символу…»

Причем, у Тангалычева это не просто образ страны, а образ особой земли – как родины поэзии, образ евразийской земли. Приведем стихотворение «Татарка»:

Из воды ковшом и самым ярким

Черноту не вычерпать до дна...

Говорят, прекрасная татарка

Приходила к озеру одна.

Но ее трагическую повесть

Не прочтут ни звезды, ни кусты...

А деревья, что в воде по пояс,

Тянут ветки, чтоб ее спасти.

Но уж волны к камышам прибили

Зелень шелестящего платка.

Тихим летом, в дни цветенья лилий,

Здесь стоит зеленая тоска.

Даже травы, меркнущие травы,

От зеленой грусти тяжелы...

Только вот палящий душу траур

На Руси имеет цвет золы.

На земле уж век с той ночи прожит,

Не забылась древняя беда.

О татарке здесь скорбит, как может,

Траурная русская вода...

В истории и повседневной жизни России очень много того, что рождает поэзию: много страданий, радости, боли, восторга, великих войн и грандиозных побед. Судя по огромному опыту русской литературы, в том числе и по стихам Камиля Тангалычева, можно сказать: Россия – это бытие поэзии. Много стихов в русской литературе посвящено России, но складывается такое ощущение, что с Камилем Тангалычевым Россия поделилась чем-то особо сокровенным, чем-то совсем новым:

В России Бог творит себя

Средь пепелищ ее тревожных…

Эти строки – уже из следующей книги Камиля Тангалычева «Ближняя деревня». Для того, чтобы знать о Родине такое, надо уметь слышать голос самой земли, ее неповторимого, одухотворенного ландшафта. Россия может быть местом, где «Бог творит себя» потому, что она является землей неисчерпаемой поэзии, местом, где поэтов находят вселенские откровения. В новых стихах поэта становится более отчетливым и неожиданно неповторимым образ Творца мира – основной в поэтическом творчестве Тангалычева.

В стихотворении «Из непроизнесенного» звучит голос Бога, обращенного к человеку, живущему на земле. В этом же стихотворении Бог обращается и к поэту:

Я пришел.

Но что же в мои двери

Не стучишься, просветитель душ?

Лишь тебе однажды я поверил,

Потому и выбрал эту глушь.

Творец приходит в заброшенную деревню, а деревня эта – в России. Бог поселяется на родине поэта, значит, истина – на родине поэзии.

Образ угасающей деревни – еще один сквозной образ в стихах Тангалычева, во всех его сборниках. А в образном мире поэта не бывает ничего случайного. Сегодня, кажется, весь необъятный мир ощущает себя угасающей деревней.

В предисловии к «Ближней деревне» поэт написал: «Много деревень в моем краю разрушилось, угасло. Но мне кажется, развалины этих деревень для мировой божественной культуры не менее ценны, чем развалины Эллады или Древнего Рима. Там была высокая цивилизация, но здесь был недосягаемый Бог. Там были великие войны, но здесь был великий мир. Там было описанное прошлое, здесь – неописуемое грядущее…»

О своей земле Камиль Тангалычев пишет светло, и его поэтическое письмо освещается множеством неожиданных метафор. «Дождь смывает скрижали заката, небо новую заповедь ждет. А на землю, святую когда-то, капля Бога упала с дождем». Или другой пример: «Закружило раненое небо над полями за моим селом. И снесло яйцо в стогу соломы – солнце небывалое снесло».

От сборника к сборнику поэтический талант Тангалычева взрослел, его голос становился увереннее, философия – глубже и парадоксальнее. Об этом ярко свидетельствовала следующая книга поэта «Дорога в Казань».

О стихах, включенных в эту книгу, народный поэт Татарстана Ренат Харис написал так: «Невозможно не обратить внимания вот на что: особое своеобразие стихам Камиля придают мифологические и религиозные образы и мотивы. В большинстве своем они пришли из христианской религии, создав основу образного мира поэта, превратившись и в сущностные детали изобразительного языка, и в непосредственные объекты изображения, и в «маяки», указывающие направление мысли. В стихах Камиля Тангалычева Всевышний, ангелы, бесы, херувимы, шумные домовые, пророки, Иван Грозный, Сююмбике, татарские старики-старухи, мордовки – очень хорошо уживаются между собой и «помогают» автору поэтично радоваться, печалиться, ликовать, размышлять, тревожиться. Опираясь на эти образы, поэт приподнимается над землей, находит возможность с высоты посмотреть на земные заботы, суету, суматоху, возню, политические и исторические события, не ограничивая себя национальными рамками. Так, в стихотворении «Башня» поэт изображает то, как казанская царица Сююмбике бросилась с минарета, и эта картина увидена не тем, кто стоит внизу и смотрит снизу вверх, а тем, кто «сидит» на облаке, проплывающем над башней:

Не башня твоя к солнцу улетает –

Земля твоя сегодня высока.

Ты, сумрачную башню покидая,

И небо оставляла на века.

Луна, тоскуя о тебе, усохла.

Но знала ты – смиренная жена,

Что нужно Богу возвращать высоты,

Когда высоты занял сатана...

Лирический герой книг Камиля Тангалычева, следовательно, в какой-то мере и сам автор – не тот человек, который стремится освободиться от национальных и религиозных рамок, а человек, старающийся уместить в одном сердце две веры, два языка, две традиции. Он – не тот, чью душу и разум питают звездные, солнечные и лунные лучи, холод бесконечности и сумрак «черных дыр», а тот, кто носит в себе сердце, умеющее любить, переживать, ненавидеть, биение которого можно слушать, приложив к его груди ухо. А такое сердце может быть только у человека Земли, только у поистине народного человека. И именно такое сердце мне дорого…»

Самой большой загадкой в культуре является загадка поэта. Кто он? Для чего он приходит в мир? Как ему в стихотворении удается выразить огромный мир? Существует много концепций поэтического творчества, много литературоведческих и философских теорий, но ни одна из них не дает истинной разгадки феномена поэта. Очевидно, ответ на вопрос о своем предназначении может дать лишь сам поэт. Потому чтение его стихов (и не только стихов) есть и постижение тайны поэта.

Поэтические сборники Камиля Тангалычева невозможно рассматривать в отрыве от его книг эссе, для которых также характерен исключительно парадоксальный взгляд на мир. Книгу «Лунная мастерская» сам автор характеризует так: «Лунная мастерская», в которой я говорю о гениях нашей земли, безусловно, является книгой о поэзии, но – в самом широком и даже нетрадиционном смысле. Как о поэтах здесь говорится не только о Лермонтове, Тютчеве, Державине, Кольцове, но и о Достоевском, Булгакове, Толстом и даже о Чайковском, Шишкине, Рублеве, Вернадском и Ленине. Поэзией я называю всю культуру своей земли, культуру, которая и делает нашу землю великой и вечной. Поэзией я называю мастерство гениев, их умение делать вечные дела. В этом смысле революция стоит в одном ряду с эпопеей, картина живописи – с оперой, икона – с теорией живого вещества…»

А в книге «Грядущая земля» Камиль Тангалычев парадоксально размышляет о гениях всемирного масштаба – от Ньютона до Магеллана, от Данте до Сократа, от Микеланджело до Фирдоуси…

Лирический герой стихов Камиля Тангалычева – одинокий человек. Он ведет непрерывный диалог с Богом, воплотившимся в земле, в самой бесконечной стихии. Такой творец мира и явил себя в философской книге поэта «Стихия». Роднее этого Бога для одинокого современного человека, видимо, и не существует. В поэзии Камиля Тангалычева – как в его стихах, так и в философских эссе – говорит Бог и говорит человек.

В своих стихах Камиль Тангалычев из разрозненных деталей, образов, метафор создает единую и неделимую картину мира, творение которого не прекращается ни на миг. И на творение мира наравне с собой Всевышний приглашает каждого. И в этом процессе никто и ничто не может быть лишним. Здесь все призваны участвовать в творении Победы бытия над небытием.

Враг деревню спалил. Домовые

Средь пожарищ остались одни.

Ночью в трубы свои дымовые

О Победе трубили они.

И оставив оглохшим деревьям

Неостывшие груды золы,

Домовые сожженной деревни

На заре в партизаны ушли…

Поэт стремится запечатлеть мир в ярких, но простых, узнаваемых образах. Ветер, облака, чертополох, солнце, луна, роса… Все это, казалось бы, открыто каждому. А увидеть это необычно может только поэт. «Я увидел тебя в окно – оно отныне не погаснет; мир увидел тебя моими глазами – отныне он не погибнет…» – так в философской книге Камиля Тангалычева «Ягода репейника» главный персонаж – поэт – обращается к Богу. Таким образом, поэт берет на себя все бремя человечества, стремящегося обнаружить истину в нестабильном мире, обрести твердь.

В стихотворном сборнике «Наизусть» Камиль Тангалычев сочетает классическую манеру поэтического письма с парадоксальным взглядом автора на окружающий мир. Из разрозненных деталей, образов, метафор поэт создает единую и неделимую картину постоянно творящегося мироздания.

Когда станет мною земля,

То я захочу убедиться:

Растут ли цветы из меня,

И мною полна ли пшеница?

Стихи шелестят ли в листве?

Взошла ли трава молодая?

Валяются ль кони в траве,

Меня, как всегда, узнавая?

Отец узнает ли меня,

Покрытого вьюгой седою?

Бессмертная стала земля

Отцом моим раньше, чем мною…

Камиль Тангалычев – поэт земли! А необъятная поэзия земли всегда современна и всегда своевременна.