Глобализация – это не просто стирание мировоззренческих, экономических, политических и прочих границ, в первую очередь это повсеместное распространение упрощённо-западнического образа мышления. Это тиражирование основного привкуса современной западной цивилизации – тотальной секулярности, т. е. такой особенности общества, при которой на всех социальных уровнях правят интересы исключительно посюсторонние, мирские и в первую очередь экономические. Юлиус Эвола называл такое состояние западного менталитета «одержимостью экономикой».

С традиционалистской точки зрения тотальный экономизм есть признак конечного этапа секулярного процесса: если на начальном этапе господствуют ценности абстрактно-гуманистические, на втором – политические, на третьем – абстрактно-социальные, то на последнем – исключительно экономические. Некоторые современные традиционалисты выделили в заключительном этапе особую стадию – «информационный экономический империализм».

С традиционалистской точки зрения любой социум развивается только тогда, когда в нём преобладают интересы сакрального (досекулярного, трансцендентного) типа: Бог, Церковь, религия, моральные универсалии. По мере утраты обществом своего священного ядра происходит постепенное его распыление, увеличение тенденций беспорядочности, распада, смерти.

Нельзя сказать, что тотальная секулярность является сущностью западной цивилизации. Дальновидные мыслители Европы и Северной Америки давно заявляют о глубинном духовном кризисе Запада, ведущем к его распаду и ассимиляции незападными этносами и религиями. Но поскольку современная глобализация имеет западное направление, те принципы, благодаря которым она уничтожает традиционные и национальные ценности, привыкли именовать западными, а глобализация уже давно приравнивается западнизации (вестернизации).

Главная беда глобализации – не уничтожение традиционных ценностей, а транслирование повсюду основополагающего принципа глобализации-вестернизации – принципа функциональной пустоты. То есть вся жизнь наций, подвергшихся глобализации, должна быть включена во всеобщий экономико-политического процесс без внимания к сущности и цели этого процесса. Что в этом процессе господствует – достижение большей прибыли или интенсификация глобального управления – вопрос открытый, ибо ответ от него больше зависит от убеждений критика.

Таким образом, традиционное духовное ядро у наций отнимается, чтобы заменить его ничем – но лишь встроить данную нацию в функционирование планетарного американоцентричного механизма. Если бы глобализация несла, допустим, примат прав и свобод человека или идею социальной защиты – глобализация еще могла бы быть расценена как явление положительное. Однако, она не привносит ценностное ядро, на котором выросли идеи права и свободы – традиционное христианство.

Глобализация безбожна по своей сути, и транслирует лишь пустоту. Любая подвергающаяся глобализации нация затирает религиозные основы своей ментальности и всецело устремляется на путь экономического функционирования, и процесс этот очень быстро охватывает все социальные страты.

Ценностным ядром Российской цивилизации является православное христианство. В процесс мировой секуляризации (десакрализации) Россия активно встроилась в XVII веке, в момент церковного Раскола. Однако, до ХХ века в России находились силы, существенно тормозившие десакрализацию, и она продвигалась неравномерно. Константин Леонтьев отмечал, что в XIX веке Россия в своём «бытовом безбожии» отставала от Западной Европы, хотя и опережала Европу Восточную.

После 1917 года в России началась активная глобализация и секуляризация по большевистскому сценарию. Все противоречия между СССР и Европой в ХХ веке имели характер противоречий стилистических, не сущностных. Особенностью большевистской секуляризации было то, что она уничтожала религию активно, прямо и бескомпромиссно – методами социальными (уничтожение верующих) и идеологическими: объявление религиозности не «личным делом каждого», как на Западе, но нездоровой «контрреволюционной ненормальностью», подлежащей «лечению».

После 1991 года Россия встала на путь либерально-демократической вестернизации и сразу же начала двигаться по нему успешнее и быстрее, чем государства Западной Европы и Северной Америки. Конституция России является самой секулярной в Европе: религия не просто отделена, но противопоставлена сферам науки, медицины, образования, управления. Хотя большинство проповедников диалектического материализма и атеизма давно умерли, новое поколение идеологов по-прежнему утверждает принципиальную невозможность диалога и компромисса науки и религии, педагогики и религии.

Но поразительных успехов секуляризация добилась на уровне повседневно-бытовом (иллюстрирующем мировоззрение индивидуальное). Хотя в России существует множество религиозных и околорелигиозных организаций, большинство населения (даже состоящего в этих организациях!) ведёт жизнь чисто мирскую, руководствуется в личной деятельности мотивами безрелигиозными или даже противоположными религиозному мировидению.

Нынешние отличия русского человека от «среднего американца» имеют характер стилистический, поверхностный. Если считать ядром глобализации «одержимость экономикой» или «повседневное безбожие», то по обоим этим показателям в России вполне уверенно можно утверждать победу глобализации-вестернизации-секуляризации.

С социально-демографической, юридической, управленческой, экономической и мировоззренческой точек зрения в современной России можно видеть следующие тенденции:

Физическое вырождение российской нации (количественное и качественное). Чрезвычайная распространённость социальных пороков, не просто уничтожающих население страны, но и возможность национального восстановления в будущем: аборты, алкоголизм и наркомания, психические и онкологические заболевания.

Неспособность противостоять мощному иммиграционному натиску. Отсутствие не только иммиграционной программы – даже ощущения необходимости этой программы.

Правовой нигилизм граждан: отсутствие общераспространённых понятий законности и права.

Отсутствие чёткого национального самоопределения (lо сих пор в России нет согласия по определению понятий «народ», «нация», «национальность», «культура», «цивилизация», «русское», «российское» и т. д.) и распространение скрытого сепаратизма или ксенофобии.

Отсутствие чёткой социальной иерархии. Причём отсутствие принципа, по которому социальная иерархия может определяться. Ранжирование современного российского общества происходит ситуативно и спонтанно. Самовоспроизводящейся и функциональной бюрократии в чистом, веберовском смысле, в России нет.

Отсутствие «среднего класса» в его экономическом и социальном измерениях. Радикальный отрыв аполитичных и едва обеспечивающих себя «масс» от кругов властвующих (олигархических).

Вырождение образования школьного и послешкольного. Превращение образования в неизбежный атрибут среднего социального статуса, не наполненный особым интеллектуальным и моральным содержанием.

«Одержимость экономикой» на самых разных уровнях российского общества. Придание любым ценностям и правилам рыночного, коммерческого измерения. Причём в большинстве случаев эта «одержимость» имеет характер «экономики выживания» – необходимости обеспечить самый необходимый бытовой уровень.

Разрушение семьи как основы общества. Повсеместное распространение дефективных «материнских семей» и крайне нездоровый климат даже в формально полноценных семьях.

Полное исчезновение ценностей, являющихся основой воспроизводства и устойчивости нации: национализм и патриотизм, верность и послушание, бескорыстность и героизм, чистота и порядочность, жервенничество и хозяйственность, домовитость и ответственность, знание и уважение наследия предков и истории, понимание специфики России среди мировых цивилизаций (сегодня и в прошлом), верность высшим моральным принципам.

Вместо этого в сознании современного россиянина всё больше утверждаются «моральная миниатюризация» (ограничение моральных норм выгодой и надобностью лишь для себя и своего ближайшего окружения); нигилизм правовой, моральный и духовный; «бытовое безбожие»; индивидуализм в самых радикальных форматах (эгоизм, нарциссизм, гедонизм, потребительство); отсутствие прочных социальных связей и постоянного социального капитала; презрение к православно-христианским, национальным и традиционным особенностям Российской нации; вытеснение всего традиционного комплекса мышления западнически-потребительским, «космополитическим» стилем поведения (как бытового, так и социального – на самых разных уровнях).

Исходя из специфики России, можно констатировать: по мере уничтожения традиционных православных ценностей всё больше снижается не только возможность устойчивого встраивания России в современную мировую систему, но под большим вопросом – само существование российской нации, русского народа (как его ядра), российской культуры (как фактора, скрепляющего разные народы в единую нацию).